Птицы Марса - Брайан Олдисс

Тут мы вновь натыкаемся на завораживающие и обескураживающие вопросы. А что вышло бы, если ДНК была чуточку другой? И почему она такая, какая есть?

Считается, что ДНК необходима для продолжения жизни. И все же средь того хлама, который кружится в космосе, обнаруживаются следы аминокислоты под названием глицин, которая легким дождичком сыпется на планеты Солнечной системы.

Глицин является фундаментальным строительным материалом для белков, без которых наша форма жизни попросту невозможна.

Допустим, глициновый дождик идет повсюду. Тогда не исключено, что далекие галактики кишат жизнью. Может, лесные костры куда ярче горят в туманности Андромеды, там и ум свежее и острее… Евгеника под новым ракурсом, верность которого нам никогда не проверить.

— Ночью прислали сводку. Гренландские руссы оккупировали Ньюфаундленд.

— Ах-ах, что вы говорите…

— Были б вы оттуда родом, запели бы иначе.

У человеческого мозга есть свои пределы. Возможно, великая евгеническая тайна так и останется неразгаданной. Вопросы ждут ответов. Сыр уже в мышеловке. Есть надежда, что кое-какие подходы к кое-каким ответам можно найти на безводных берегах планеты Марс.

Между тем человечеству надо бы задуматься над открытием сестринской звезды, чья орбита отстоит от нашего старого солнца на полтора световых года. Давно известно, что многие звездные системы двойные, но отчего да почему — неясно. Человек жил-поживал, добра наживал — или, вернее, горя — столетиями, а сам того не ведал, что обитает в двойной системе. Интересно, сколько еще открытий подобного масштаба нас ожидает?

Как раз оттого, что мозг способен далеко не на все, нет единоначалия в Западной башне. Здесь бал правит нерешительность, хотя Ноэль — будем пользоваться ее комп-именем — с давних пор числится комендантом и главным советником. У компутата найдутся ушки в каждой каюте, не говоря уже про визгунов и пискунов. А с жильем до того туго, что Ноэль пришлось перетащить свою койку прямо на центральный компутатный пост. Вот почему она первой узнает новости, что, понятное дело, играет ей на руку.

Вообще-то Ноэль малообщительна. Она выросла в приюте для девочек и всегда считала себя одинокой в перенаселенном мире. Еще подростком связалась с едва знакомым мужчиной. Не то чтобы по любви, но из готовности стать внимательной партнессой. Затем обнаружила, что он драчлив, а в сексе брутален — из тех, у кого кулаки чешутся. Стала работать на Мангаляна, который был мягок и любил ублажать слабый пол. Обратила на себя его внимание, после чего под его же влиянием подключилась к СУ-проекту. Напряженно работала и в конечном итоге выдержала все испытания для марсианской ссылки, тем самым удрав от своего малоприятного сожителя.

На Марсе завела себе другую компанию, многие из которой — как она сама — пережили в юности отчужденность и затворничество, а посему приспособились к прохладе одиночества. Ноэль была заворожена Марсом — вернее сказать, не самой планетой, а тем фактом, что она на ней живет. Ее скрытная натура откликнулась на зов еще более обособленного Фарсидского щита.

В настоящий момент перед ней стояла задача подавить волну депрессии, которая уже захлестывала Западную башню в связи с невозможностью завести детей. Младенцы, едва покинув чрево матери, погибали. Один за другим. Каждый был поражен родовой патологией, каждый нес с собой скорбь и горе.

Никто не ожидал такой гинекологической трагедии.

13

Маски, маски…

Компутат прошептал о множестве людей, которые дошли до такого состояния, что уже ничего не могут делать, а просто сидят и горюют о стольких младенческих смертях.

— Особенно внимательно я слежу за молодым человеком по имени Сквиррел. Он постоянно уединяется. Судя по моим датчикам, Сквиррел испытывает предельную скорбь и, вероятно, даже вину. Не исключено, что он замышляет самоубийство. Рекомендую, чтобы кто-то вступил с ним в контакт. В настоящий момент он находится на вашем ярусе близ каюты номер шесть.

— Спасибо, комп.

Ноэль решила сама поговорить со Сквиррелом, но не успела она подойти к двери, как снаружи позвонили. Она открыла.

На пороге стоял переполненный чувствами юноша, который от возбуждения едва не приплясывал. Судя по всему, это и был Сквиррел, хотя он никак не отвечал скорбному образу, нарисованному компутатом. Ноэль издала возглас недоумения.

— Я хотел бы поговорить с компутатом, можно? У меня отличная идея! Вот только что пришла в голову!

— Сквиррел, ты же знаешь, что домашние любимцы запрещены. Это противозаконно. Нам самим еды не хватает.

— Да не в этом дело. Тут кое-что похитрее.

Разумеется, Ноэль предоставила ему доступ к вычислителю. Подросток с ходу заявил, что надо соорудить нечто вроде центрифуги или карусели. Пусть беременных на ней катают… ну, скажем, часа по два в сутки. В условиях искусственной гравитации плод получит более крепкие кости и сердце.

— Два часа кряду на карусели?! Да кто такое выдержит?

— Тогда пусть будет часик утром и часик вечером.

— Гм… Пойдем-ка посоветуемся с нашим главным инженером. Интересно, что он на это скажет.

Главный инженер Трод выслушал Сквиррела, задумчиво поджав губы и не произнося ни слова. Поразмыслив, он объявил, что центрифуга вполне может быть ответом на проблему.

— Предлагаю смоделировать ее на компутате, и тогда все станет ясно. Впрочем, юноша, обольщаться не стоит.

Через пару часов он вызвал Сквиррела к себе.

— Так и быть, соорудим сначала прототип. Беда в том, что он будет жрать уйму энергии… Да, кстати, мой тебе совет: не вздумай хвастать на каждом углу. И вообще, придержи язычок на время. Если нам станет не хватать электричества, всю твою идею выброшу на свалку, понял?

Распорядок дня начинался с осветлителя. Все, кто не был занят на ответственных дежурствах, собирались по утрам посудачить о жизни и делах. А название «осветлитель» пошло оттого, что подобные встречи по идее призваны разгонять мрак одиночества или отчаяния. В пику угрюмым новостям о бесконечных младенческих смертях полагалось вести себя жизнерадостно и в позитивном ключе, обсуждать варианты на будущее. Приветствовались также разговоры о том, как все-таки трудно было жить на Земле.

Тем, кто страдал от неких текущих проблем, предписывалось забыть о них на время и демонстрировать наиболее яркую сторону собственной индивидуальности. Как выяснилось, маски — если не сказать целые комбинезоны — надевались запросто. Кое-кто из женщин их вообще перестал снимать. Но при всем при этом депрессия вползала в разговоры, как змея, тихая и незаметная, пока не приходило время ужалить.