Хроника - Бонаккорсо Питти

Января первого дня я вступил в число консулов цеха Ланы[101] вместе с Пьеро д'Аньоло Каппони, мессером Форезе Сальвиати, Паоло ди Пьеро дельи Альбицци, Антонио ди Пьеро ди Фронте, Бартоло ди Нофри Бискери, Антонио ди Леонардо дельи Строцци и Сандро ди Франческо Барончелли. А затем 16-го дня указанного января вступил я в должность члена «Восьми охраны» вместе с мессером Ванни Кастеллани, Бертольдо ди мессер Филиппо Корсини, Гильельмо ди Бардо Альтовити, Якопо ди мессер Ринальдо Джанфильяцци, Аньоло ди Джованни да Пина и Андреа ди Берто – винодельцем и Якопо ди Джильо Скьяттези.

1405. Сентября 15-го дня 1405 года вступил я в число «Коллегии Двенадцати» вместе с Никколо, сыном другого Никколо ди Герардино Джанни, с Брунетто ди Презе ди Варацано, Джакопо Орланди, Бернардо ди Пьероцо Пери, Джованни, сыном сера Бернардо Каркелли, Марко ди Горо дельи Строцци, Джованни д'Андреа Минербетти, Корсо Каначчи, Аньоло ди Филиппо ди сер Джованни, Пьеро ди Джованни д'Андреа даль Паладжо, Антонио ди Джованни Компаньи.

В указанном году 5 января я, брат мой Бартоломео и наши жены отправились на воды в Петриоло. Жена Бартоломео Лиза была долго больна, и врачи, которые не могли распознать ее болезнь, посоветовали ей ванны. Она выздоровела и по возвращении во Флоренцию забеременела и затем родила младенца мужского пола, а до того все девять детей, которых она рожала, были все девочки. Отсюда, видимо, можно заключить, что эти воды дают прекрасное следствие, почему я и запомнил об этом.

1406. Июня 17-го дня 1406 года я стал подестой Монтеспертоли и, будучи в этой должности, был избран синьорами и коллегами для посольства к королю Владиславу и к папе в Рим.[102] Отказался с помощью таких доводов, что был освобожден от этого назначения.

В январе 16-го дня я поехал посланником к папе,[103] находившемуся тогда в Марселе, и затем во Францию к королю и к другим синьорам, чтобы добиться освобождения мессера Бартоломео Пополески и Бернардо Гваданьи, послов от нашей коммуны, арестованных герцогами Орлеанским и Бургундским, так как они говорили, что Пизой, которая принадлежала им, владеем мы.[104]

Приехав в Париж, нашел я мессера Альберто ди Пепо дельи Альбицци, каковой находился там и должен был вместе со мной выполнить порученное мне дело. И, короче говоря, указанный герцог Орлеанский, державший их в тюрьме в своем замке в Блуа, в трех днях пути от Парижа, дал свое согласие на то, чтобы упомянутые пленники прибыли в Париж, взяв обещание с них и с нас не покидать Парижа без его разрешения. Они приехали в Париж, и во время переговоров об их освобождении случилось, что герцог Бургундский 23 ноября 1407 года в три часа ночи совершил великое предательство, устроив убийство герцога Орлеанского.[105]

Еще до этого события как-то, когда мы с мессером Альберто отправились в Санлис к указанному герцогу Орлеанскому, чтобы хлопотать об освобождении вышеупомянутых послов, однажды вечером указанный герцог Орлеанский послал за мной; мы отправились к нему; я нашел его в комнате, где он играл с другими синьорами. Он сказал мне, что хотел бы, чтобы я играл с ними. Я ответил, что уже более восьми лет, как бросил игру, и пусть он не прогневается, если я играть не буду, в особенности в моем положении посланника, но когда он освободит наших пленников, то, если ему захочется, чтобы я играл, я буду ему послушен. Ответил он тогда, что моя ссылка на то, что я посол, никуда не годится, что тем более я должен играть по его просьбе, чтобы доставить ему удовольствие. Тогда я сказал, что ради его удовольствия буду играть, но что у меня нет денег, поскольку я взял с собой из Флоренции деньги только на текущие расходы. Тогда он сказал: «Иди, садись, играй на мои», и положил передо мной большое количество золотых экю. Я начал играть, и к концу игры потерял за эту ночь 500 экю золотом. Ранним утром я сел на коня и поехал в Париж, чтобы взять взаймы деньги и вернуть герцогу и с помощью чужого капитала попробовать отыграть потерянное. Приехав в Париж, я прежде всего попросил у неблагодарного управителя 200 флоринов, но он сказал, что не может дать, и отказал мне. Попросил я тогда у Бартоло ди Бернардо ди Чино сотню, он одолжил мне ее. Также попросил я сотню у Луиджи ди Бартоломео Джованни, он одолжил ее мне. Попросил я 300 флоринов у Микеле деи Пацци, тот сказал, что уже одолжил их другому. Попросил я у Бальдо ди Гвидо Бальди четыре сотни: он тоже сказал, что одолжил другому. Попросил у Кальчидонио дельи Альберти 500 флоринов: он сказал, что наличных у него нет, но что, если я захочу, он достанет их под проценты в каком-то месте. Решил я не испытывать больше друзей и согласился, чтобы Кальчидонио достал мне под проценты в Монпелье 500 франков золотом; и с этими деньгами и с теми, что я занял у Бартоло и Луиджи, я поехал к герцогу и вручил ему кошелек с его 500 золотых экю. Он очень радостно принял их, похвалив меня, и т. д., а после обеда опять началась игра, в которой я выиграл около 200 золотых экю. На следующий день этот герцог со всей своей свитой приехал в Париж, и после того, как мы много раз собирались за игрой, я выиграл около 2000 золотых экю, как раз перед тем, как он был убит. После его смерти указанные выше мессеры Бартоломео и Бернардо были освобождены и отпущены герцогиней и ее сыновьями и вернулись во Флоренцию. Я же остался в Париже и пробыл там до сентября, а затем уехал и вернулся сюда, во Флоренцию, 12 октября 1408 года и узнал, что я избран консулом цеха Лана.

1408. Декабря 15-го дня вступил я в число старшин винной таможни вместе с Белькаро Серальи, маэстро Кристофано ди Джорджо, Микеле Аччайуоли и Нофри ди Палла дельи Строцци.

1409. Июля 6-го дня 1409 года вступил я в должность капитана охраны Пизы, а на следующий день был увенчан тиарой папа Александр,[106] избранный собором, который в эти дни созван был в Пизе, куда вскорости приехал и король Луи[107] как член лиги с нашей коммуной, зачинщиком же этой лиги оказался я. И вот каким образом: возвращаясь из Франции, я навестил указанного короля, который тогда был в Провансе, 'и, говоря с ним о делах Флоренции, упомянул о том, как между флорентинцами и королем Владиславом началось несогласие, и т. д. В конце концов он поручил мне, чтобы я, когда увижу, что настало время для его вступления в лигу с нашей коммуной, написал бы ему о том, и что иначе как по моему письму он не пошлет своих послов, и т. д. По моем возвращении во Флоренцию я сообщил об этом нашим синьорам и «Десяти балии», каковые «Десять» спустя скорое время поручили мне написать письмо упомянутому королю, чтобы он послал своих послов, которые и приехали, и после многих переговоров образовали они лигу,[108] а потом и папа вступил в указанную лигу.

Когда я был в Пизе капитаном, произошло со мной одно злополучное дело, а заключалось оно в следующем: мессер Мариано Казасси, магистр госпиталя Альтопашо,[109] разорил и распустил эту бенефицию, в истине чего я убедился, поскольку он распродал многие владения этого дома, за каковые дела он заслуживал быть лишенным этой бенефиции, поэтому я подал прошение папе Александру о том, чтобы он отстранил его и передал бенефицию моему племяннику Чоне, сыну Франческо.

Указанное прошение я подал по совету кардинала, бывшего легатом в Болонье, т. е. мессера Балтассаре Косса, каковой ныне милостию или немилостию божией является папой[110] и каковой подбадривал меня, чтобы я это сделал, и уверял, что будет действовать по всей своей возможности, чтобы я получил удовлетворение в моей просьбе; но после того, как я подал прошение и попросил упомянутого легата, чтобы он поговорил об этом с папой и т. д., он ответил мне: «Я не могу исполнить того, что обещал тебе в этом деле, потому что со мной говорил об этом в противоположном смысле такой гражданин, что я ни за что не буду действовать против его воли; но даже ради него я не буду действовать и против тебя; поэтому хлопочи с помощью других и увидишь, что будет сделано». Я пожаловался ему, сказав, что не затеял бы этого дела, не будь его совета и поддержки, которую он мне дал и обещал; но раз я уже это сделал, буду продолжать, надеясь на справедливость и т. п. Тогда он мне сказал по секрету, что против меня настроен Никколо да Уццано[111] и что мне следует принять меры, чтобы тот не стал действовать против меня, и т. п. Я имел разговор с Никколо в присутствии Мессера Бартоломео Пополески, сказав ему: «Я слышал, что», и т. д., «просил бы его», и т. д. Он ответил, что он столь многим обязан мессеру Мариано, что не мог отказаться ходатайствовать за него и уже говорил за него, не зная, что я подал прошение, но что с этого часа впредь он не будет говорить ни за него, ни за меня и обещал мне это в присутствии упомянутого мессера Бартоломео. А как он сдержал это обещание, видно из того, что он тут же устроил так, что все его друзья и сторонники, и в особенности Бартоломео ди Николо Валори и Джино ди Нери Каппони, открыто выступили против меня. И все же я не отказался от этого неудачного дела, поелику мне казалось, что я не смог бы с честью от него отступиться; и не теряя надежды, уверенный, что есть все основания для отстранения вышеупомянутого Maриано, я продолжал свое дело с величайшими расходами.