Дитя заката - Вирджиния Эндрюс

– Она оценит твой поступок, Джимми.

– Да, но в этот раз нам больше нечего будет бояться, – он рассмеялся.

Сколько в жизни великого и смешного, сколько тайных путей в лабиринтах судьбы! Несколько лет тому назад, когда я была далеко от Джимми и Ферн, от папы Лонгчэмпа, когда я ехала темной ночью по пустынной дороге, чтобы вернуться в свою настоящую семью на побережье Катлеров, я испытывала прямо-таки пророческий ужас. Помню, как меня провели через черный ход в гостиницу и я предстала пред бабушкой Катлер, которая, желая унизить меня, заставляла чистить унитазы и застилать постели. А теперь, развалившись в ее кресле, я подписываю векселя, беру на себя ответственные решения, у меня прекрасный ребенок и Джимми, меня ждет замужество. Нет, прошлое не наполнило мое сердце ненавистью, я не грезила о реванше, теперь пришло время прощения, любви и надежд. Я даже сумела со спокойствием принять известие о том, что Клэр отказывается удостоить своим присутствием банкет в честь моей свадьбы.

– У меня назначено свидание, которое я не могу отменить, – заявила она, надеясь, что я начну убеждать ее приехать.

– Хорошо, мне очень жаль, Клэр.

– Мне самой жаль, – продолжала она, не оставляя своей надежды.

– Может быть, но я буду постоянно помнить о тебе.

Не знаю, оценила ли она мой сарказм.

– Я не могу представить, что чувствует женщина, выходящая замуж чуть ли не за собственного брата, – парировала она, – или между вами не было других отношений?

– Я уверена, что ты всех постараешься убедить в этом.

– Это грязная инсинуация! – закричала она.

– Ах, извини, Клэр, но у меня много дел более важных на данный момент. Я вынуждена попрощаться. Спасибо за звонок и за добрые пожелания, – сказала я, хотя она мне так ничего и не пожелала. Я повесила трубку еще до того, как она успела мне что-нибудь ответить, и с блаженной улыбкой откинулась на спинку стула. О, как я ее разозлила, из ее ушей, наверное, валит дым. Я настолько живо себе это представила, что от души посмеялась. В любом случае о ком жалеть?

На следующий день приехала Триша. Мы так обрадовались друг другу, что еще чуть-чуть – и лопнули бы от счастья. Я с утра ждала ее перед входом в гостиницу, отправив за ней на вокзал свою личную машину. Триша со слезами радости выпорхнула из нее и бросилась мне на шею. Мы крепко обнялись, и плакали, и смеялись, и пытались говорить – одновременно.

– Ты выглядишь прекрасно, – произнесла я.

– Спасибо, и ты тоже. И это место! – Она огляделась вокруг, стараясь запомнить каждую деталь.

Триша приехала в один из теплых ранних весенних дней. Только появились цветы, и садовник вчера впервые подстриг траву. По-моему, нет ничего прекраснее запаха свежей травы. Прямо через дорогу был виден океан, спокойный и величественный.

– Здесь так красиво, и все это твое, – добавила Триша, широко распахнув глаза. – Я хочу все немедленно осмотреть, особенно церковь, где ты будешь венчаться, банкетный зал, все, все, все... Твое свадебное платье.

– Ты знаешь, в обязанности свидетельницы входит подбор моего гардероба для медового месяца. Мать дала мне по этому поводу подробные инструкции.

– Я догадывалась, – Триша схватила меня за руку, – пойдем, ты мне все покажешь.

Казалось, что меня держит за руку легкий порывистый ветер. Я не успевала ее привести в одну часть гостиницы, как она тянула меня в другую. Она пыталась познакомиться с каждым, кого мы встречали, и узнать, что входит в круг его обязанностей.

Особенно понравились Трише кухня и колдующий над кастрюлями Насбаум. Она была в восторге от его яств. После дегустации я повела ее в свои апартаменты; на пути мы встретили мать, и нас позабавили ее сердитые гримасы и ухмылки. Как комична была ее злоба! С трудом сдерживали смех, но едва дошли до моей комнаты, расхохотались.

– Она такая смешная, точно как ты мне рассказывала. Так похожа на Агнессу, изображающую королеву Элизабет.

Я рассказала Трише о Рэндольфе и обещала представить его. На ее лице отразилось искреннее сочувствие.

Тришу восхитило мое свадебное платье, которое действительно было великолепным. Потом мы перемерили весь гардероб, выбирая одежду к медовому месяцу; особенно большое удовольствие получили, когда выбирали вечернее платье. Триша включила радио; последнее время я не следила за популярной музыкой, была слишком занята. Вновь я почувствовала себя юной, хотя уже здорово повзрослела за время работы в отеле. Сейчас я – маленькая принцесса, покинувшая свой дворец, чтобы не чувствовать себя первой дамой королевства. Мы просматривали альбомы, узнавая в них фото бывших соучеников из школы имени Сары Бернар. Болтали до прихода Сисси, которая привела с собой малышку Кристи; тут я их представила.

– О! Она очаровательна, – воскликнула Триша.

Кристи внимательно изучала ее пытливым взглядом. Несколько минут она вела себя скромно, как примерный ребенок, но скоро начала проявлять свой пламенный темперамент, настойчиво требуя Тришиного внимания.

– Она такая красивая, и у нее глаза Михаэля.

– Я знаю.

Больше мы о нем не упоминали ни разу.

Мы отправились искать Джимми. Они с Тришей обрадовались друг другу как старые друзья. Когда мы с подругой снова остались одни, она зашептала мне на ухо:

– Каким он стал мужественным и красивым. Тебе так повезло. – Кристи весело топала держа нас за руки. – У тебя есть все: красивый мужчина, прекрасный отель, такой славный ребенок, талант, ведь ты поешь, как ангел. Неужели ты не ощущаешь себя счастливой? Разве не чувствуешь, что все трудности и неудачи позади?

– Иногда, – ответила я, глядя на Джимми, машущего нам вслед рукой, – а порой мне кажется, что я попала в самый центр цунами, тогда сердце быстро колотится и я испытываю головокружение и испуг. А временами хочется остановить мгновение и навсегда успокоиться в этом радужном сне.

Триша с интересом разглядывала меня.

– Может, это из-за воспоминаний? У тебя была такая тяжелая жизнь. Это же ясно, ты просто не можешь поверить в свою удачу.

– Хотелось бы, чтобы все было так, как ты сказала.

Перед свадьбой репетировали церемонию. Присутствовал и Филип, возвратившийся из колледжа. Брат позаботился о Рэндольфе, и теперь он находился под наблюдением врача. Мать ждала появления министра, она, как главный режиссер предстоящего спектакля, энергично жестикулировала и управляла собравшейся в зале толпой. Рядом суетился Рэндольф. Было заметно, что все происходящее его чрезвычайно утомляет. Извинившись и сказав, что ему нужно вернуться к какой-то срочной работе, он удалился. Мать глубоко вздохнула, чтобы дать понять окружающим, как тяжело ей с Рэндольфом; в конце концов она так расстроилась, что отправилась в свою комнату отдохнуть и приготовиться к торжеству.