Пламенный клинок - Крис Вудинг

— Клиссен! Оставь его в покое! — закричал Рэндилл, вскипев от гнева. — Он ни при чем.

Клиссен, первый из двух охранителей, окинул Арена змеиным взглядом.

— Спасибо, что пришел, юноша. Ты избавил нас от необходимости тебя разыскивать. — Он повернулся к одному из солдат: — Взять его.

— Нет! — в отчаянии возопил Рэндилл. — Вы пришли за мной! Не за ним!

— Ты изменник, а он сын изменника, — холодно промолвил Клиссен. — И поступят с ним соответственно. — Он махнул рукой второму охранителю: — Харт, пойдешь с ними.

Стражники поволокли Арена к выходу.

— Отец! — закричал юноша, и Рэндилл словно пробудился. Его глаза посуровели, он весь изогнулся, и внезапно в связанных руках оказался нож, который Рэндилл выхватил из ножен у стоявшего рядом солдата. С быстротой гадюки пленник вонзил лезвие в глотку владельцу. Никто и опомниться не успел, как Рэндилл полоснул другого стражника по лицу и рассек ему щеку до кости.

Вокруг начался хаос — бряцание доспехов, звон клинков. Солдат, державший Арена, швырнул его на пол, а сам ввязался в схватку. Арен упал, ударившись грудью, но из последних сил приподнялся на локтях, хватая ртом воздух. Еще один стражник поспешно отступил, прижимая ладонь к лицу; между пальцев сочилась кровь. В коридоре вопила нянюшка Альса. Клиссен, напуганный нежданным отпором, отпрянул к стене, держась поодаль.

Арен видел, как сверкнуло лезвие и еще один кроданский солдат отшатнулся, схватившись за горло; кровь хлынула ему на мундир. На мгновение он превратился в Полого Человека, предвестника смерти, с гортанным бульканьем явившегося по его же душу. Потом наткнулся на обеденный стол и рухнул на пол.

Сбившиеся в кучу солдаты внезапно расступились, и Рэндилл поднялся на ноги, принуждаемый Хартом, который приставил ему под самый подбородок острие ножа. Охранитель, еще разгоряченный схваткой, стоял позади Рэндилла; волосы его были взлохмачены, зубы оскалены. Стражники схватили пленника за руки, но он, лишившись оружия, больше не сопротивлялся.

— Ты изменил империи и дерзнул на убийство, — изрек Харт. Потом взглянул на Клиссена, и в глазах его сверкнуло презрение. — Полагаю, в подобных обстоятельствах можно обойтись без суда. — С этими словами он вонзил нож.

Арен увидел, как свет померк в отцовских глазах. Рэндилл испустил долгий вздох, вместе с которым отлетела его жизнь, и грудой мяса и костей свалился к ногам Харта.

Арен закричал.

Он продолжал кричать, когда его тащили по коридору, и всю дорогу изрыгал проклятия и отчаянно отбивался. Его несколько раз ударили по лицу, но это не заставило его угомониться. Терять ему было нечего: худшее уже произошло.

— Перестаньте! Вы его убьете! Отпустите!

Это Кейд, обозленный, потный и запыхавшийся, протолкнулся в коридор мимо слуг. Вот появилось его широкое лицо: щеки раскраснелись, мокрые волосы прилипли ко лбу.

— Арен! Что случилось? Куда они тебя тащат?

Арен тупо уставился на друга. Вместо слов у него вырвалось какое-то мычание. Потрясенный гибелью отца, он ничего не соображал.

— Прочь с дороги, отребье! — рявкнул один из стражников. Другой схватил Кейда за руку и попытался его оттащить, но парнишка уперся обеими ногами и стоял как вкопанный.

— Не смейте трогать моего друга! — крикнул Кейд по-оссиански, но солдат-кроданец даже не понял его.

— Прочь с дороги, я сказал!

— Он ничего плохого не сделал! — вопил Кейд. Но тут стражник огрел его по затылку рукояткой меча, и мальчишка повалился, будто мешок.

Арен услышал позади вкрадчивый голос Клиссена:

— Чинить препятствия охранителю Железной Длани — преступление. Возьмите и его.

Когда Арена выволакивали из дома, он попытался оглянуться, но друга не увидел, потому что уже оказался на крыльце. Перед домом к тому времени столпилось тридцать с лишним человек. Собравшиеся в молчании наблюдали, как Арена стащили вниз по ступеням; на его лице, залитом слезами, соплями и кровью, отобразились ярость и горе.

И тогда он увидел ее. И понял, что все его подозрения справедливы: вот почему сюда нагрянула Железная Рука, вот почему погиб отец.

Сора стояла в толпе, в ужасе закрыв лицо руками. Ее окружали братья и отец — похожий на ястреба человек с каменным лицом. Видимо, о ее вылазке к сторожевой башне стало известно. Отец Соры донес губернатору, что дочери домогается наглый оссианский мальчишка, а Рэндилл неспособен удержать сына в повиновении. Чтобы разрешить вопрос, состряпали обвинение в государственной измене. Одного подозрения оказалось достаточно, чтобы прибрать к рукам всю их землю, и даже богатство не спасло Рэндилла.

«Это последнее предупреждение», — сказал Харальд. Но Арен, от любви утративший всякий страх, не прислушался к угрозе.

Солдаты затолкали Арена в черную карету, а рядом швырнули Кейда — он был без сознания; кровь растеклась по щеке, очертаниями напоминая костлявую красную ладонь.

— Нет, — проскулил Арен и замотал головой, не сводя глаз с Кейда. — Нет, нет, нет.

Но никакие отрицания не могли изменить правды. Последствия его проступка оказались слишком чудовищными и грозили поглотить его без остатка.

Он сам виноват. Во всем.

Дверца тюремной кареты захлопнулась, и этот звук словно вынес приговор всем его мечтам.

ГЛАВА 9

Багровые сумерки ложились на холмы. Вверх по травянистому склону взбиралась друидесса, а за ней по пятам вприпрыжку следовала огромная собака. Друидесса опиралась на расщепленный посох из колдовского дерева и молниевого стекла, который втыкала в землю перед собой, хотя была еще не старой, а сильные ноги легко преодолевали сотни лиг.

На ней были крепкие башмаки и потертые кожаные штаны; за спиной колыхалась потрепанная меховая накидка из кроличьих, лисьих и горностаевых шкурок; в руке она без особых усилий несла тяжелый мешок. Щелкали и постукивали костяные, деревянные и металлические обереги; по обе стороны темноглазого продолговатого лица ниспадали длинные черные сальные волосы, а сурово сжатый рот с опущенными уголками придавал друидессе напряженный и целеустремленный вид. Лицо ее покрывали белые и черные полосы — маскировочная или боевая раскраска.

Звали ее Вика, Шагающая по Курганам, и она торопилась.

Дорога оказалась долгая, к тому же несколько раз приходилось выбирать окольный путь, в основном из-за кроданцев. Они все глубже проникали в эти дикие края. Раньше можно было рассчитывать, что кроданцы станут держаться вблизи дорог и городов, цепляясь за ими же заведенные порядки, точно испуганный ребенок за материн подол. Без своих правил и установлений они приходили в растерянность, поэтому старались не соприкасаться с природой, которая пренебрегала их законами. Но в последние годы кроданцы осмелели, и за время пути через глухомань Вика несколько раз на них наталкивалась: они прокладывали дороги, строили новые поселения, разведывали рудные залежи и леса, пригодные для заготовки