Патроны чародея - Гай Юлий Орловский

В полицейскую машину намерился сесть позади, но сержант сказал равнодушно:

   — Мне скоро выходить, сяду сзади.

Я сделал вид, что ужасно рад, хотя прием слишком прост, с переднего сиденья выйти можно так же просто, но вдруг с заднего потом не решусь пересесть, я же только играю брутального, а так они точно видят, какая я смирная и застенчивая овечка.

Мариэтта бросила на меня взгляд, что–то поняла, покачала головой.

   — Сиди на своем месте. А подозреваемый пусть на заднем сиденье.

Сержант хмыкнул:

   — А вдруг нападет?

   — Ага, — сказала она саркастически, — свернет нам шеи. По нему видно, жуткий маньяк.

   — Да кто их знает, — сказал он преувеличенно серьезно, — вдруг он нарочито такой зайчик.

Все–таки сели на свои места, я с комфортом разместился сзади, и хотя в полицейских авто комфорта мало, но я не венгерский набоб, много не требую. Да и жалованье у полицейских и ученых в миллион раз скромнее, чем у шоуменов.

Сержант в самом деле вышел у небольшого магазина на заправке, хотя говорил насчет садика. Мариэтта подождала, когда я попрошусь пересесть на его место, я смолчал, и она, проехав пару сотен метров, резко сдала к обочине.

Я сделал вид, что ничего не понял, с интересом уставился в окно, в прошлый раз здесь дорогу переходило стадо диких свиней, но сейчас вроде бы пусто, а муравьев в траве не рассмотреть.

   — Садись на правое сиденье, — скомандовала она и добавила: — А то вдруг в самом деле начнешь душить со спины.

   — Эх, — сказал я со вздохом, — а я только руки протянул. Правда, не к горлу.

   — Значит, — отпарировала она, — я пока переигрываю.

   — Пока, — согласился я и, вылезая из машины, поинтересовался: — Я похож на маньяка весьма или так себе?

Она посмотрела косо, как я уселся рядом на сиденье и дисциплинированно пристегнулся.

   — Да кто вас знает… Это только в кино маньяков издали по рожам видно.

   — Польщен, — ответил я. — Всегда хотелось выглядеть крутым и страшным!

   — Ты таким не выглядишь, — осадила она холодновато. — Да и зачем это детство?

   — А как же доминантность?

   — Уже давно доминируют власть, — напомнила она, — деньги, знания… Да, знания до сих пор в последнюю очередь, хоть мир меняется только благодаря знаниям. И даже позволяет существовать абсолютно недоминантным и вообще непригодным существам.

Я вздохнул.

   — Куда нам, недоминантам, деться от умных доминантных женщин. Хотя есть и преимущества…

Она на мгновение вперила глаза в пространство, ответила невпопад:

   — Да, еду мимо. Хорошо, сейчас проверю.

Я поинтересовался с сочувствием:

   — Что проверите? Мою девственность?

Она поморщилась.

   — У тебя мания величия?

   — Тогда что стряслось, кошка не может слезть с дерева?

Она кивнула.

   — По каким только пустякам нас не вызывают… Сейчас, когда даже уличное хулиганство почти искоренено, полицию сколько ни сокращай, все равно делать почти нечего.

   — Ничего, — утешил я, — на демонстрантах отведете душу! Вот там можно выместить все свои фрейдизмы и юнгизмы.

Глава 10

Она взяла управление на себя, автомобиль резко увеличил скорость. Через пару минут мы свернули с шоссе на хорошую шоссейную дорогу, но явно заброшенную, дальше возвышаются некие строения заводского типа, тоже заброшенные. Сейчас, когда хай–тек стремительно внедряется в жизнь, лишними становятся не только люди на конвейере, но и сами конвейерные линии с их громоздким производством.

Новые цеха возникают за городом на свободных площадях в течение недели, а то и двух–трех дней, строительные принтеры рулят, а эти вот заводы старого типа ржавеют и рассыпаются в полной ненужности.

Мариэтта быстро и умело вела машину, я уже рассмотрел закрытые металлические ворота цеха, к которым она направляется. В самих воротах, как положено, калитка, это чтоб беречь тепло в зимний период.

Она так резко остановила автомобиль в десятке шагов от ворот, что я едва не достал лбом приборную панель.

   — Ого!

Она сказала резко:

   — Сиди и не двигайся с места!..

   — Чего вдруг?

   — Я проверю, что там, и сразу вернусь.

   — Мне комфортно, — заверил я. — Понимаю, девушка спешит на свидание, а в ржавом цеху так романтично…

Она ожгла меня злым взглядом и выскользнула из машины. Я смотрел, как она, вытащив из кобуры пистолет, подергала дверь, но та не поддалась, и тогда просто прицелилась в то место, где должен быть замок, и калитка сразу открылась без всякого выстрела.

Я покачал головой, глядя, как она легко скользнула вовнутрь, и вдруг чувство холода стало таким сильным, что плечи передернулись сами по себе. Тень крыши цеха лежит на земле в трех шагах впереди, там на краю быстро вырос горб, и холод остро и внезапно вонзился в мое сердце.

Вывалившись из машины, я ринулся бегом за Мариэттой. В тот момент, когда распахнул калитку, за спиной грохнул сильный взрыв. В спину толкнуло горячей волной и запахом горящего бензина.

Я упал, вскочил на четвереньки, и тут далеко впереди прозвучало несколько выстрелов.

В цехе огромные конструкции из металла, то ли прессовальные машины, то ли паровые молоты, множество ящиков, сложенных в кучи, горы мусора, брошенные механизмы, уже покрытые ржавчиной.

За одним из ящиков пригнулась Мариэтта и торопливо выкрикивает:

   — Срочно подкрепление!.. Вооруженное сопротивление!.. Они опасны…

Я подбежал и присел рядом. Она охнула, вскрикнула:

   — Ты что делаешь? Меня теперь уволят…

Из–за дальней груды ящиков, растянувшейся шагов на сто, прогремели выстрелы. Отколотая шепка упала мне на затылок.

От грохота выстрелов заложило уши, лупят из автоматов, совсем рядом яростно рявкает пистолет этой красотки.

Я стиснул челюсти, что за хрень, чего я здесь, что за дурь…

   — Пригнись, — прошипела она. — Сейчас примчится спецназ… Я уже вызвала…

Еще несколько выстрелов, щепка посыпалась нам на головы чаще. Я ощутил тревогу, вчувствовался и

почти увидел, как в нашу сторону бегут четыре синие фигуры.

   — Нас отвлекают! — крикнул я. — Они уже в двадцати шагах!

Она быстро зыркнула на меня, мгновение поколебалась, затем быстро высунулась и трижды выстрелила. Ее отбросило назад, я подхватил, она села на пол, лицо перекошено болью.