Максимальная безопасность - Роберт Маркмор

Джеймс отложил куриную косточку и доел картошку. Кайл, Габриэль и остальные, наверное, уже приступили к своему вербовочному заданию. После рассказов Скотта о тех зверствах, которые царят в «Аризоне Макс», Джеймс уже спрашивал себя, не вытянул ли он короткую соломинку.

12. ПРИГОВОР

В среду с утра Джеймс держался тише воды ниже травы, не высовывал носа из своей комнаты и читал документы, собранные к операции. Его не переставала мучить совесть за вчерашние подвиги.

Ему полагалось прочесть правила поведения для заключенных в тюрьме «Аризона Макс», личные дела охранников, работавших в отделении для несовершеннолетних правонарушителей, и досье на всех двадцать девять юных преступников, содержащихся в общей камере вместе с Кертисом Оксфордом.

Джону удалось вычистить грязь из водостоков и наполнить бассейн. Он с ребятами пообедал на солнышке у бассейна, а за едой еще раз проверил, хорошо ли юные агенты выучили свои легенды и помнят ли во всех подробностях план побега. Убедившись, что все хорошо знают поставленные перед ними задачи, он пошел в дом, чтобы позвонить.

Джеймс и Дэйв сидели рядом друг с другом возле неглубокой стороны бассейна. Лорин лежала в шезлонге чуть позади. Ей до смерти надоела повязка на ноге, она мечтательно глядела на прохладную воду и обмахивалась большой перистой веткой, сорванной с пальмы возле бассейна.

Дэйв посмотрел на Джеймса.

— Что-то ты сам не свой. Боишься?

— Немного, — признался Джеймс. — «Школа гладиаторов» — это звучит грозно.

Дэйв улыбнулся:

— У меня всегда накануне операции поджилки трясутся. Катался когда-нибудь на американских горках?

— Бывало.

— Операции — это как американские горки. Помнишь момент, когда подходишь к ним и лифт поднимает тебя наверх — звяк-звяк-звяк? А ты стоишь и думаешь: «Какая нелегкая меня сюда занесла?» Потом прокатишься, сойдешь на землю — и голова кружится. И ты готов бежать вприпрыжку и снова встать в конец очереди.

Джеймс кивнул:

— Когда я вернулся с последнего задания, мне сказали, что я несколько месяцев буду наверстывать школу. До чего же мне было тошно!

— Я представить себе не могу, как буду жить, когда покину «Херувим» и вернусь к нормальной жизни, — сказал Дэйв. — До чего же, наверное, скучно будет, когда в жизни не останется ничего, кроме школы, домашних заданий да нескольких приятелей.

— Прости, что я не притормозил, когда ты сказал. Я вел себя как последний болван.

Дэйв пожал плечами:

— По-моему, все мы время от времени делаем ошибки. Я в своей жизни тоже немало дров наломал.

— А какую самую большую глупость ты делал на задании?

— Хороший вопрос, — рассмеялся Дэйв. — Было дело. Помнишь, меня чуть не вышибли из «Херувима» после той операции с Дженет Бирн?

— За что?

Дэйв округло провел рукой над животом. Джеймс замолотил ногами по воде и покатился от хохота.

— Вот оно что, — рыдал он. — Да, Дженет — девочка что надо.

Мысль о том, что у Дэйва есть ребенок, была уморительна, но Джеймс смеялся скорее от облегчения — оттого, что Дэйв не держал на него зла из-за аварии.

—Знаете, это не смешно, -— сердито заявила Лорин, вдруг появившись из-за бассейна. — Дженет — моя учительница по испанскому. Она целыми днями плакала у себя в комнате, потому что не знала, что делать.

Но Джеймса разобрал смех, и он не мог остановиться. Лорин хлестнула его по спине высохшей пальмовой веткой.

— Больно же! — взвыл Джеймс, отползая подальше от сестры к другому концу бассейна.

— Так тебе и надо, — воскликнула Лорин, отшвырнула ветку и в бешенстве зашагала к дому. — Оба вы — мужланы и свиньи.

Удостоверившись, что Лорин ушла насовсем, Джеймс вернулся и опять сел рядом с Дэйвом.

— Через несколько лет какой-нибудь бедолага втюрится в свою сестру, и ты будешь его жалеть от всей души.

— Угу, — кивнул Джеймс, потирая красный рубец на спине. — Все девчонки — чокнутые.

*

В четверг Лорин заявилась в комнату Джеймса в пять часов утра, уже одетая. Она потрепала брата по уху, чтобы разбудить.

— Джон сказал, пошевеливайся, лодырь несчастный.

Джеймс сел и почесал затылок. После аварии Лорин почти не разговаривала с ним, но тут склонилась и обняла, сцепив руки на его потной спине. У Джеймса сразу поднялось настроение.

— Чего это ты расчувствовалась? — усмехнулся он.

— Постарайся не делать глупостей, когда будешь на операции. Хоть ты и идиот, ты все-таки у меня единственный брат.

Джеймс рассмеялся. Палец Лорин скользнул по рубцу, оставшемуся на том месте, где она вчера его хлестнула, и девочка виновато всхлипнула.

— Я готовлю всем вкусный завтрак, — тихо сказала она.

Джеймс умылся, вышел на кухню — и разинул рот от изумления. Лорин с сосредоточенным видом положила на тарелку три идеально подрумяненных блинчика. На газовой плите шкварчала яичница с беконом.

— Помню, как ты стряпала, когда мама была жива, — сказал Джеймс. — Пригорелые ошметки на сковороде и кухня вверх дном. Когда ты научилась так здорово готовить?

— В лагере несколько раз ходила на занятия по кулинарии.

— Какая ты стала взрослая, — заметил Джеймс — Вечно удивляешь меня. Никогда не просишь помощи или совета, как раньше.

Лорин рассмеялась.

— Ты чего? — обиделся Джеймс.

— Ничего, — хихикнула Лорин. — Просто… — Она сдавленно фыркнула. — Спрашивать совета у тебя? Да ты кто у нас — само совершенство?

Джеймс был уязвлен.

— Я вполне взрослый, — заявил он.

— Как скажешь, братец, как скажешь, — хихикнула Лорин.

Джеймс не успел продолжить спор — к дому подкатил белый автомобиль.

Когда Марвин Теллер выбрался с водительского кресла и надел ковбойскую шляпу, просевшая машина, будто вздохнув от облегчения, приподнялась. Сегодня на Марвине были горчично-желтый костюм и белые кожаные ботинки.

Марвин подошел к багажнику, извлек оттуда два ярко-оранжевых комбинезона и закинул на плечо наручники с цепями. Джеймс с болью вернулся к реальности.

Все собрались за столом. Дэйв, Джон и Марвин восхваляли кулинарные способности Лорин и уписывали завтрак за обе щеки; но Джеймсу кусок не лез в горло.

В животе всё переворачивалось. Джеймс помчался наверх, в туалет; его тошнило, но в животе было пусто. В голове крутились недавно услышанные страшные подробности о жизни в тюрьме. Он умылся холодной водой, несколько раз глубоко, медленно вдохнул, чтобы справиться с собой.

Он вернулся в кухню. Джон обеспокоенно взглянул на него.

— Что с тобой?

— Нервы шалят, — признался Джеймс.

— Ты знаешь правила, — сказал Джон. — Можешь отказаться от задания в любую минуту, и тебя не накажут.

Верно, не накажут. Но если в последний момент выйти из ответственной операции и тем самым погубить ее, то больше никогда ему не предложат ничего серьезного. Оставшееся время в «Херувиме» он будет только вести нудную слежку, взламывать сейфы да проверять системы безопасности. Джеймс не собирался сводить на нет все усилия, затраченные на обучение и предыдущие задания, только из-за того, что с утра он проснулся не с той ноги.

— Не переживайте, — сказал Джеймс, стараясь держаться спокойно. — Как только операция начнется, на беспокойство не останется времени.

Марвин отвел мальчишек в гостиную, а Джон и Лорин сложили тарелки в посудомоечную машину. Марвин велел снять с себя всё, в том числе наручные часы и украшения. Мальчишки переоделись в тюремные носки, футболки и нижнее белье. От него пахло дезинфицирующим средством, бесчисленные пятна и прорехи напоминали о предыдущих владельцах.

Мешковатый оранжевый комбинезон был хорошо заметен на улице. Это было придумано специально для того, чтобы заключенного, которому вздумается сбежать, было видно за километр. Для Джеймса и Дэйва были привезены два комбинезона с надписью «Омаха. Государственная тюрьма». Кроме того, на мальчишек надели флуоресцентные желтые нагрудники вроде тех, что носят на футбольных тренировках. На них крупными буквами было написано «ВНИМАНИЕ! УГРОЗА ПОБЕГА». Из нормальной одежды мальчишкам разрешили оставить только кроссовки.

— Сходите в туалет. Как только вам наденут наручники, никуда отойти не удастся, — сказал Марвин, позвякивая цепями.

Джеймс и Дэйв кинулись наверх. Когда они спустились, Марвин уже разложил на полу комплект кандалов.

Сначала он заковал Джеймса. Жесткие браслеты больно стиснули лодыжки. Джеймс поморщился.

— А обязательно так туго затягивать?

— Браслеты должны врезаться в кожу и сидеть неподвижно, — пояснил Марвин. — Если я надену их свободно, найдутся охотники задать ненужные вопросы… Протяните руки.

На запястьях Джеймса сомкнулись холодные металлические браслеты. Длинная цепочка соединяла ножные кандалы с наручниками, не давая поднять руки выше чем до пояса.