Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев

Рому они нашли на том же самом месте, где он и был. Электрик лежал на боку, крепко обняв свои колени. Тело успело окоченеть и мужчинам пришлось вырыть круглую могилу. День был в разгаре, солнце доползло до зенита и жарило изо всех сил. Уставшие люди молча поплелись домой.

Вернувшись, Иван с радостью узнал новость о том, что Оля очнулась. Несмотря на тошноту, огромную шишку на затылке и головную боль, она сразу попыталась привести в чувство лежащего рядом Николая. К удивлению собравшихся вокруг людей ей почти сразу это удалось.

Застонав и с шипением втянув в себя воздух, офицер открыл глаза. Народ радостно загомонил. Юморист и весельчак Коля был всеобщим любимцем. Было видно что со зрением у него пока трудности, но он старательно наводил резкость.

– Ба! Какие люди! – Коля разглядел склонившегося над ним Ивана. – С возвращением, дружищще.

Маляренко вдруг почувствовал, что напряжение, державшееся в нём с ночи, исчезло, а в груди поднимается тёплая волна. Он был счастлив оттого, что и в этом мире живут люди, которым он, Иван Андреевич Маляренко, не безразличен. Которые за него переживают и которые всегда рады его видеть. Он крепко пожал руку Николаю и, наклонившись, осторожно чмокнул в щёчку Ольгу. «Всё будет хорошо». – подумал Ваня и выполз из палатки.

Часть 2. «Выход» Глава 1. В которой Иван находит нового друга, подругу и единомышленника в одном лице.

– Коля, не свисти! Что значит «не могу»? А я могу?! – Маляренко сидел на песочке пляжа и чуть ли не с ненавистью смотрел на дочерна загорелую спину беззаботно рыбачившего приятеля. Прибой сегодня был силён и приходилось орать, надрывая горло.

– Я, млять, за эти три дня чуть не поседел! Да брось ты, нахрен, свою удочку! Иди сюда. Это приказ! – командным рыком добавил Иван.

– Коля, – проникновенно заглядывая в глаза упавшему на песок другу, ласково начал Маляренко. – Я точно не управлюсь с руководством. С какого перепугу все решили, что я должен занять место дяди Паши – ума не приложу. В общем, так – бери всё на себя. Ты ж взводом командовал, это ж в два раза больше народу, чем у нас.

От волнения Иван временами срывался в крик, говорил сумбурно и быстро. Эмоции рвались из него, часто опережая мысли. Николай сидел молча, смотрел на море и, вопреки обыкновению, был очень серьёзен. Через несколько минут, когда Иван выдохся и его словесный понос иссяк, офицер пристально посмотрел на друга.

– Нет, Ваня. Это теперь на тебе. Послушай меня, а после скажи, где я ошибся. И не перебивай. Ты выжил в одиночку, прошёл десятки километров по диким местам, дрался без оружия с койотами… Не перебивай! Ты толковый строитель, даже Ермаков прислушивался к твоим советам. Ты хороший друг, ты честен и обязателен. Ты силён и смел. – лицо Николая было крайне сосредоточено. Говорил он очень медленно, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово. – Ты убил Рому. Тебе принадлежат жизни Серого и Юрки. Возможно, – офицер помолчал. – раньше ты и был простым торговцем, но сейчас ты изменился. Ты еще этого может и не понял, но ты уже другой человек. Люди растеряны и напуганы, один Бог знает где мы, куда нас занесло. Ермаков был жесток, но он дал хоть какую то опору и надежду. Сначала его боялись, а потом все осознано за ним пошли. Вот так вот. Просто не испорть то, что начал он.

Коля хитро улыбнулся, моментально став самим собой, и ухмыляясь добавил: – Так что вы, батенька, нынче – вождь. По праву сильного. А всё, что от меня потребуется… я со всей душой.

Маляренко застонал и схватился за голову. Каждое «ты», произнесённое другом, было словно гвоздь в крышку гроба. Словно приговор. Иван вспоминал, как всё было на самом деле то, о чём говорил офицер и сгорал от стыда. Николай его ни в чём не убедил, но другого выхода, кроме как честно «тянуть лямку», он не видел. Люди, по совершенно непонятным ему причинам, слушались его и выполняли то, что он, Иван Маляренко, им приказывал! Это было выше его понимания. Ваня никогда никем не руководил. Из армии он вернулся рядовым, своей ленью и пофигизмом не заслужив даже лычку старшего солдата. Жена его почти никогда не слушала, предпочитая жить своим умом, а часто просто командуя мужем, которого считала тряпкой и слабаком. Административную карьеру в бизнесе Иван тоже не сделал, потому что работал всегда в одиночку. И вот – нате! Получите и распишитесь! В голову упрямо лезли цитаты из «Маленького принца» и мысли об ответственности за доверившихся ему людей. Погоревав о своей судьбинушке минут пять, Иван собрался и успокоился.

– Знаешь, я всё больше и больше Ермакова уважаю. Сколько он успел провернуть – аж страшно делается. Сколько информации в голове держать и так качественно… рулить. – Маляренко покачал головой. – Я когда вник в систему организации и распределения работ, то просто обалдел. Коля, всё налажено идеально! Не упущено ничего!

– Ну а ты чего хотел? – Николай невесело усмехнулся, Ермакова не хватало и ему. – Серый болтал – почти тысяча человек у него работало.

– Кстати о Сером. Думаю его замом сделать. В смысле прорабом. Очень толковый мужик. – Иван помолчал, припомнил свою первую встречу со Звонарёвым, вздохнул и добавил: – хоть и скотина редкая. Ну а ты, – Маляренко поднялся на ноги. – будешь замом по безопасности. Очень на тебя рассчитываю, Коля. Еще одного такого бунта община не переживёт. Всё, иди рыбу ловить, будь она проклята!

Лопая на завтрак, обед и ужин одни морепродукты, Иван с тоской вспоминал жёсткие и жилистые куриные ножки. В окрестностях рощи такие курицы не водились – видимо прежние «жильцы» успели всех сожрать. А еще – очень хотелось хлебушка.

– У меня от этой рыбы скоро жабры вырастут.

– Угу. И икру метать начнёшь! – Коля был как всегда в своём репертуаре.

– Надо решать с едой что-то. Бабы уже всю съедобную траву в округе повыдрали, а далеко ходить боятся. – «вождь» вздохнул. Проблемы лезли со всех сторон. – Всё. Иди – работай. Иван развернулся и пошёл к посёлку.

– Вань! Стой, погоди! – рыбак стоял уже по колено в воде. – Спасибо тебе. За то, что вернулся.

Сегодня Алину опять отправили нарезать из ближайшего кустарника длинные и гибкие ветки – для дома нужны были стройматериалы. Хотя было уже не так жарко, как раньше, но уставшая женщина всё равно обливалась потом. Алина не вернула назад ту жуткую рваную брезентовую робу, что ей выдали в первый же день. С помощью Алёши она кое-как выстирала её в ручье и зашила самые большие прорехи. И теперь, идя на любую работу, постоянно надевала плотный брезент поверх одежды. Было очень жарко и тяжело, но зато одежда была в целости. Солнце стояло в зените, женщина оттёрла рукавом пот и с надёждой оглянулась на рощу. Словно в ответ на её мысли из лагеря донеслись звонкие удары по металлу. Обед. Подхватив вязанку, Алина бегом устремилась в посёлок. Отставшие женщины понимающе переглянулись – к мужу.

Прошло три дня с того страшного момента, когда озверевший Рома избил Алёшу дубинкой и истоптал ногами. И три ночи. Бессонных ночи. В тот раз, когда дежурившего Алексея искусали эти проклятые собаки, она смогла его выходить, хотя раны были ужасны и крови мужчина потерял изрядно. Вот и сейчас всё своё свободное время Алина проводила у лежащего без сознания мужчины, вызывая у окружающих искреннее уважение и сочувствие. Даже бывший бригадир Сергей как-то вечером пробурчал нечто утешающее. При воспоминании об этом Алину передёрнуло. Этот человек был омерзителен и страшен. Как и его бывший шеф. Как и Рома-аэропорт. Вопреки всеобщему убеждению, сложившемуся среди обитателей посёлка, Алексей и Алина не были супругами, Алексей даже не был её парнем. Он был верным другом в жизни и хорошим партнёром в бизнесе, а еще он был единственным человеком, который связывал её, Алину, с тем миром, в котором остались маленькая дочь и мама. И любимая работа – бальные танцы. Партнёры держали маленькую танцевальную студию и часто выезжали проводить платные мастер-классы в другие города. Денег это приносило немного, но на жизнь Алине хватало.

Женщина сбросила охапку веток у строящегося дома и из последних сил поспешила к палатке.

– Ну что? Все поели? – сидящий на месте дяди Паши, Маляренко старательно изображал удовольствие от очередной порции осточертевшей ухи. Обеды, в отличие от ужина, старались не затягивать, чтобы больше успеть сделать за световой день. Народ зашевелился и стал шумно выбираться из-за стола.

– Что? – Светлана замерла и напряжённо смотрела куда-то за плечо Ивана. Все вокруг посмотрели на неё и замолчали – в глазах девушки плескался страх.

– Что? – В полной тишине голос Светы прозвучал особенно громко. Маляренко обернулся. Позади него, в своей чудовищной робе, стояла Алина и тихо плакала.

– Лёша умер.

Все дела, запланированные на послеобеденное время, пришлось отложить. Иван снова собрал мужчин и на маленьком погосте, на дальней опушке рощи, появилась вторая могила. Постояв немного возле свеженасыпанного холмика, народ начал расходиться. Вернувшееся было хорошее настроение исчезло без следа. При жизни Алексей был тихим и незаметным человеком, но любая смерть теперь воспринималась каждым, как личная потеря.