Информатор - Гришэм Джон

Желая произвести впечатление, Нейлор долго перечислял обязанности «своей» комиссии. За всеми заведениями штата, специализировавшимися на азартных играх, наблюдала одна она, а он был в ней царь и бог. Скачки, собачьи бега, лотереи, игровые автоматы, казино, круизные корабли, даже джай-алай[4] – все находилось в его юрисдикции. Задача выглядела колоссальной, но он не жаловался.

– Насколько вам подконтрольны индейские казино? – спросила Лейси.

– Всеми казино во Флориде распоряжаются индейцы. На первом месте семинолы. Честно говоря – хочу быть с вами совершенно откровенным, – в случае индейских казино наш надзор и контроль минимальны. Признанное федеральными властями племя – это государство в государстве с собственными законами. Мы во Флориде вступили со всеми операторами казино в договорные отношения, позволяющие взимать хоть какой-то налог с их доходов. Как он ни мал, это лучше, чем ничего. Сейчас действует девять казино, и у всех дела идут неплохо.

– Вы вправе войти в казино и проверить его бухгалтерию?

Нейлор важно покачал головой:

– Нет, не можем. Каждое казино подает ежеквартальный отчет, где показывает свою выручку и чистую прибыль, что служит основанием для исчисления налога. Как видите, нам приходится полагаться на их честное слово.

– Выходит, казино может заявлять о любых цифрах?

– Таков закон. Вряд ли он изменится.

– Как насчет федеральных налогов?

– Нет, их казино не платят. Договор – способ взять с них хоть что-то в казну штата. Мы со своей стороны строим дороги, предоставляем какие-то услуги вроде медицинских и образовательных. Бывает, они о чем-то просят штат. Но, честно говоря, здесь действует принцип добровольности. Если племя говорит «нет» тому или иному виду налогообложения, то мы бессильны что-либо предпринять. К счастью, они так не поступают.

– Сколько они платят?

– Полпроцента от чистой выручки. В прошлом году это составило сорок миллионов. Средства идут нашей комиссии и в фонд экстренных ситуаций Флориды. Можно поинтересоваться, куда вы кло– ните?

– Разумеется. Поступила исковая жалоба на поведение одного окружного судьи. Там замешан девелопер, сговорившийся с индейским племенем и с его казино. Судья участвует в дележе прибылей.

Нейлор поставил свою кофейную чашку на столик и покачал головой:

– Хотите начистоту, мисс Штольц? Я не очень удивлен. Если казино хочет мошенничать и передавать часть прибылей в чьи-то руки или просто тайно их распределять, то ему почти нельзя помешать. Самая что ни есть коррупционная ситуация. Казалось бы, непритязательные люди – и вдруг на них сваливаются колоссальные доходы. Понятно, жулики и любители «помочь» слетаются на них, как пчелы на мед. Добавьте к этому, что там почти весь оборот происходит наличными. Понимаете, какая это взрывчатая смесь? Мы, комиссия, только руками разводим. Они нам почти не подотчетны.

– Значит, здравствуй, коррупция?

– Я этого не говорил. Я толкую только о потенциале.

– Наблюдение и то отсутствует?

Нейлор повозил полными ногами, обдумывая ответ.

– Полномочиями расследовать любые правонарушения на индейских территориях обладает ФБР. Страшноватая перспектива, вы согласны? Повторяю, мы говорим о простых людях: от одной мысли, что к ним нагрянет ФБР, они без постороннего принуждения строятся в шеренги. К тому же большинство наших казино состоят в договорных отношениях с уважаемыми фирмами, умеющими управлять ка– зино.

– Может ли ФБР предъявить ордер и конфисковать бухгалтерские книги?

– Не уверен. Насколько я знаю, такого еще не бывало. В последние двадцать лет ФБР проявляет мало интереса к индейским делам.

– Почему?

– Точно не знаю. Наверное, дело в нехватке людей. ФБР сосредоточилось на борьбе с терроризмом и с киберпреступностью. Какой интерес представляет для него мелкое мошенничество в казино? Зачем отвлекаться? Индейцам никогда так хорошо не жилось, в последние пару сотен лет – точно. – Нейлор бросил в свой кофе еще кусочек сахару и помешал кофе пальцем. – Речь случайно не о таппа– колах?

– О них.

– Неудивительно.

– Почему неудивительно?

– Многолетние слухи. – Он отпил кофе, ожидая следующего вопроса.

– Что за слухи?

– О влиянии извне. Там с самого начала были замешаны какие-то темные личности, не брезгавшие убийствами, лишь бы появилось казино. Это только подозрения, не более того. Мы не расследуем преступления, даже близко к этому не подходим. Если нам становится известно о злоупотреблениях, полагается уведомлять ФБР.

– А слухи о дележе наличности не ходят?

Нейлор покачал головой:

– О таком не слышал.

– А про судью?

Он еще раз помотал головой, но оговорился:

– Хотя что-то в этом роде меня бы не удивило.

– Как ни странно, наш источник это подтверждает.

– Такие горы живых денег творят с людьми чудеса. Советую вам быть настороже, мисс Штольц. Осторожность и еще раз осторожность!

– Сдается мне, вы знаете больше, чем готовы сказать.

– Вовсе нет.

– Ну, как хотите. Прошу, не забудьте, что наше расследование сугубо конфиденциальное.

– Обещаю помнить.

Пока Лейси в первый – и в последний – раз посещала Комиссию Флориды по игорному бизнесу, ее напарник в первый – и в последний – раз оказался на поле для гольфа. По предложению Майкла Гейсмара, одолжившего ему по такому случаю свои редко используемые клюшки, Хьюго уговорил коллегу Джастина Барроу прикинуться парой гольфистов. Джастин обратился к своему другу, тот еще к кому-то, и в результате тонких манипуляций и наглого вранья один игрок получил возможность пригласить другого в качестве гостя на партию в «Рэббит Ран». Джастин играл в гольф по уик-эндам, поэтому, зная основные правила и этикет, не вызвал подозрений. Хьюго, напротив, был абсолютным новичком, вдобавок не испытывал к гольфу ни малейшего интереса. В мире, где он вырос, гольф считался нелепым занятием белых, которому они предаются в своих белых загородных клубах.

Первый ти-бокс – площадка для первого удара – в восточной части «Рэббит Ран» находился совсем рядом с площадкой для отработки дальних ударов и с клабхаусом, поэтому то, что Хьюго, в отличие от Джастина, не произвел первого удара, ни привлекло ничьего внимания. К 10.30 августовского утра температура значительно превысила 30 градусов по Цельсию, поэтому на поле было пусто. Даже будучи полным профаном в игре, Хьюго, руливший гольф-каром, радостно критиковал неумелость Джастина. Когда тот три раза подряд не смог выбить мяч из бункера – песчаной ловушки – на грине, участке с короткой травой вокруг ловушки, Хьюго покатился со смеху. На третьем грине Хьюго вооружился клюшкой-паттером Гейсмара, уверенный, что загнать мяч в лунку – невесть какая премудрость. Но даже с расстояния всего в десять футов это оказалось непростой задачей. Джастин отыгрался и разразился презрительной тирадой сплошь из заумных терминов.

При помощи спутниковых фото были обнаружены все четыре кондо, предположительно принадлежавшие под разными прикрытиями одному и тому же владельцу – судье Клаудии Макдоувер. Но Гейсмар требовал снимков, сделанных на месте. Стоя на четвертом ти-боксе, Хьюго и Джастин провожали взглядом мяч, улетевший после «пар 5» влево, и при этом изучали вереницу симпатичных кондо на удалении 250 ярдов.

– Теперь я знаю, что ты мастер отправлять мяч в неведомую даль. Запули-ка его лучше вон туда, к тем трем развалюхам! – попросил Хьюго. – Покажи класс!

– А может, сам попробуешь, раз это так просто, как ты утверждаешь?

– И попробую! – Хьюго воткнул подставку в траву, поставил на нее мяч, изготовился, расслабился и картинно исполнил свинг. Мяч улетел на добрую милю, от хука отклоняясь на лету влево. Место его падения в зарослях отследить не удалось. Хьюго молча достал из кармана еще один мяч и поставил его на подставку. Новый, еще более решительный взмах. Мяч сначала летел низом, потом стал набирать высоту. Казалось, траектория влечет его прямиком к цели, но он взмыл так высоко, что упал где-то за кондоминиумами.