Сказки Освии. Магия в разрезе - Татьяна Бондарь

злость в каждый шаг. Зеленая пульсация царапала стены, мимо которых она проходила, но ни капли сочувствия у меня к ней не было. Я кинулась обнимать Альберта. С ним я могла себе это позволить, он был как старший брат, которому можно доверить все на свете. Между нами не было тех стеснения и неловкости, которые были между мной и Рональдом.

– Лисичка, – орал он, поднимая меня на вытянутых руках, будто я была маленькой девочкой и ничего не весила. – Я думал уже сам ехать тебя навещать! Противный Рональд сослал тебя так далеко, что полдня надо трястись в карете! Он любит заставлять людей учиться. Меня чуть не сгноил в своей библиотеке, я, может, для того королем и стал, чтобы избавиться от его братского гнета! Так он теперь за тебя взялся.

– Зато благодаря тому, что я тебя «чуть не сгноил в библиотеке», у королевства достойный, образованный правитель, за которого не стыдно, а не дурак в короне. – Рональд появился у него за спиной. Я сразу же застеснялась. Он немного ревновал. Альберт передал меня ему на руки, а Рональд аккуратно поставил обратно на землю.

– Что ты с Василикой сделал? – спросил Рональд. – Она меня чуть не сбила с ног, когда бежала к себе в комнату.

– Брат, я ей мстил за твою невесту. Она мне в каждом письме жаловалась, что Василика относится к ней без должного уважения и оставляет слишком много синяков. Нечего обижать подругу короля.

– Василика теперь наш союзник, вам всем нужно будет как-то продолжать работать. Так что это было не лучшее начало вашего знакомства.

– Я извиняться не пойду. Я все-таки король, бой был честным, и я выиграл.

Тут все повернулись к Освальду. Освальд стоял с довольной улыбкой.

– А ты не пойдешь с ней поговорить? – после неловкой паузы поинтересовалась я.

– Нет, конечно! – спокойно ответил Освальд. – Ее нельзя трогать, пока сама не успокоится. Она терпеть не может проигрывать. Потом ходит, вещи разбрасывает, дуется. Еще на мне может попытаться выместить злость. Я, конечно, терпеливый, но могу и заклинание в ход пустить, потом скандалы, семейные сцены. Мне это нужно? Успокоится – сама придет, не в первый раз. Я вообще считаю, что ей полезно иногда проигрывать.

Герцоги, у которых не было опыта семейной жизни, слушали Освальда с неподдельным интересом.

«Учатся», – поняла я.

– Я когда только женился, – продолжил Освальд, – пробовал ее успокаивать, но становилось только хуже. Она гордая, терпеть не может, когда ее жалеют. А если проигрывает – выпадает из рабочего состояния на полдня. Если бы не это, давно уже была бы капитаном. Особенно не любит, когда мужчины напоминают ей, что она женщина. Все из-за Гельмута Кривого.

Я вспомнила этого автора. Ему принадлежала та часть книги дяди Коллопа, которая относилась к ведению хозяйства через использование рабского труда женщин. Какая-то польза от его идей, оказывается, была – без них Василика не стала бы опытным бойцом-наемником. Книга Гельмута Кривого вдохновила ее на то, чтобы убивать. Желательно мужчин. И меня просто потому, что я ей не нравлюсь.

– Как получилось, что вы поженились? – задал Рональд мучивший всех вопрос. – В прошлый раз, когда я тебя видел, помнится мне, ты был холостым.

– Ты меня в прошлый раз когда видел? После этого я вернулся на родину, в Аскару, и стал читать там лекции по противостоянию боевой магии в военном колледже, как один из немногих уцелевших магов, участвовавших в последней войне. Василика была там студенткой – единственной девушкой на курсе. Вокруг нее, естественно, крутились все парни, даже кое-кто из преподавателей, хоть она и стриглась коротко, одевалась по-военному, бегала и махала мечом наравне со всеми. Она отшивала всех без исключения, даже меня пару раз. Потом один преподаватель, после очередной провалившейся попытки добиться ее расположения, неудачно пошутил. Он при всех сказал, что какие бы баба штаны не надевала, все равно рожать придется в юбке.

Василика очень разозлилась. Она нашла его дом и стала ждать. Ночью обидчик объявился. Он был один и пьяный. В неравном поединке (горе-вояка был почти беспомощен перед ее гневом) она скрутила его, стянула штаны и хорошенечко выпорола, приговаривая, что нехорошо взрослому дяде глупости про женщин говорить.

Бедолага на утро не вернулся в колледж, скорее всего, от стыда, но, может, и потому что болело то место, которое пострадало накануне. Вся кафедра, когда узнала, что произошло, очень долго смеялась, но для порядка Василику решили исключить. Я за нее вступился. Отчасти потому, что она мне нравилась, отчасти потому, что посчитал ее хорошей ученицей, раз она сама смогла скрутить учителя по рукопашному бою. Коллежская верхушка выслушала меня, покивала головами, посовещалась и решила дать ей возможность доучиться, согласившись с тем, что она блестящая ученица. Ну и еще всем хотелось посмотреть, как дальше будут развиваться события.

С тех пор к Василике больше никто не приставал, все старались выбирать слова в ее присутствии, чтобы случайно не разозлить вспыльчивую ученицу. Особенно старался уже столкнувшийся с ней специалист по рукопашному бою. Василика тоже держалась изо всех сил, понимая, что на кону ее мечта поступить на военную службу в королевскую армию, и она может рухнуть в один момент. Василика скрипела зубами, кусала кулаки, давила проклятья, но больше никого не трогала. Зато, когда наконец ее учеба подошла к концу и рекомендательный свиток плотно умостился в кармане ее куртки, Василику прорвало. Она навестила каждого своего учителя, и высказала все, что, по ее мнению, ему не следовало делать. Несогласным она доказывала свою правоту силой.

Когда дошла очередь до меня, получилась заминка. Магический щит не позволил ей открыть дверь пинком ноги и вывихнул пальцы. Ей пришлось вежливо стучать и просить помощи. Потом она все равно решила сделать то, зачем пришла, и уже открыла рот, чтобы сказать что-то вроде: «Я подачки от тебя не просила, и без твоего жалкого заступничества обошлась бы, щетка ты каминная!», но тут заметила, что моя комната заставлена чемоданами, и подавилась собственными словами.

– Уезжаешь? – спросила она.

– Да, за море, в Освию, – поделился я.

И тут ее прорвало. Василика, неуемная, грубая, мужиковатая, внезапно превратилась в простого человека, и стала спокойно, с радостью выплескивать свои мечты. Она так хотела проплыть по морю, увидеть, как светятся рыбы в толще ночной воды, как живут в чужих краях люди, побывать в военной академии Освии, купить особый двухзарядный арбалет на ее столичном рынке, и много чего еще.

Через несколько дней мы встретились на корабле, отплывающем в Освию. Мы поселились в одном доме, вместе ходили по городу. Она подмечала особенности в оружии, я в магии, оказалось, что нам есть чему друг у