Многоликое волшебство - Дмитрий Лебедев

Опустив глаза он заметил на крепостной стене две знакомые фигуры.

«Похоже никому теперь не спится», — подумал Серроус, глядя на беседующего с братом Селкора. Верховному Жрецу явно не хватает ни силы, ни опыта. Досадно, что все приходится делать самому, да еще срочно, на скорую руку. Откуда найти достаточно сил, чтобы подтянуть все фланги одновременно?

С братом — тоже ничего хорошего. Дружба разваливается на глазах, а он никак не найдет времени поговорить с ним по душам. Да еще сорвался на него при всех. Серроус прекрасно понимал, что у брата складывается неправильное представление о происходящих событиях, но что делать? Закончив самое срочное, он обязательно потолкует с ним по душам. Может, все и прояснится.

От приятного зрелища под аккомпанемент крайне неприятных мыслей его отвлек вошедший Тиллий. Невысокий сухой старикашка крайне отталкивающего вида — он был единственным источником сил для Серроуса. Лишь он мог дать ему то знание, которое позволит вернуть бертийской династии должное положение в этом мире, хотя понять, зачем тот при своих возможностях поддерживает столь неприятный внешний облик, было непросто.

— Я рад, что ты уже встал, — проскрипел Тиллий. — Нам надо многое сегодня сделать, мой король.

Король… Как трудно сразу привыкнуть к этому титулу. Видят боги, он не хотел так рано его унаследовать… Тем более, что это связанно со смертью отца. Каким бы немощным политиком тот не был, но его любовь к своим сыновьям была видна во всем, и сыновья отвечали на нее взаимностью. А теперь он король… Что это значит? Как легко было резко критиковать отца за то, что тот был слабым королем. Как бы сейчас мог пригодиться его совет…

— Ты предлагаешь начать прямо сейчас? — вернулся к действительности Серроус.

— Утро — ничуть не хуже любого другого времени суток годится для этого, — ответил Тиллий. — Чем раньше начнешь, тем больше времени и сил у тебя будет, чтобы пройти через посвящение.

— Добро, — Серроус направился к выходу, — пошли.

И они стали спускаться во Временное Пристанище. Двери Временного Пристанища запирались и охранялись скорее по традиции, чем из какой-то реальной необходимости. Все и так знали, что войти без вреда для себя туда могли только те, в чьих жилах текла бертийская кровь. Тиллий объяснил королю, что происходит со всеми остальными: они попадают под действие сильнейшего защитного заклятия. Заклятие было наложено таким образом, что распознавало специфическую магическую энергию, исходящую от каждого из бертийцев вне зависимости от их способностей или же умения ее использовать, а всех остальных — лишало способности действовать по собственной воле, заставляя покончить с собой. Способы самоубийства, насколько Серроус сумел разобраться в фактуре заклятия, должны были отличаться достаточно жестокой изощренностью, что прекрасно согласовывалось со страшными историями о найденных во Временном Пристанище телах. Достаточно вспомнить о мелком служке, найденном там лет двадцать назад. Рассказывают, что он был найден с рукой, обглоданной им самим до плеча…

В общем, припоминать все эти истории не было ни малейшего настроения. Гораздо интереснее было бы понять, каким образом Тиллий сумел нейтрализовать воздействие заклятий на себя. То есть, сделать это до конца ему, конечно, не удалось, но стоять в открытой двери Пристанища без малейших видимых последствий — получалось вполне успешно.

Они прошли мимо стражников в огромный зал, занимавший почти целый этаж башни. Вдоль стен располагались десятки небольших окованных медью дверей, внешне ничем не отличавшихся одна от другой. Только братья, да в последнее время еще Тиллий, знали, за которой из них находилось, собственно, Временное Пристанище. За всеми остальными были попросту ловушки самых различных видов, от обычных механических приспособлений до сложнейших магических сетей, творивших с попавшими туда такие вещи, от одной мысли о которых становилось не по себе.

Серроус отпер одну из дверей и углубился в покой. Внутри комнаты было сухо и прохладно, но благодаря искусству давно забытого волшебника, всегда сохранялся легкий полумрак, несмотря на отсутствие окон. Вдоль стен висели посмертные маски покоившихся здесь бертийцев, а под ними крошечные керамические урны, запечатанные загадочной, непонятной даже Тиллию, но могущественной магией жрецов Всех Богов, с прахом теперь уже четырнадцати последних королей бертийской династии. Сами стены были из непонятного камня цвета слоновой кости. Свет, казалось, стекал с них и разливался по полу, собираясь более яркой лужицей в центре помещения. Над лужицей он начинал клубиться, а затем поднимался к потолку ослепительным белым лучом, где разбивался на сотни разноцветных нитей, затухавших по мере отдаления от луча. При подобной подсветке вид посмертных масок бросал в дрожь, да и вся обстановка Временного Пристанища не пробуждала светлых мыслей.

Тиллий остался в дверях. Серроус взял с постамента древнюю корону Хаббада и, повертев в руках, нащупал искомый камень.

— Он? — не повернувшись, коротко, чисто для подстраховки, спросил король, указывая на пятый рубин. В короне было более сорока камней, каждый из которых имел свое имя, но чтобы не раскрывать его всем, ведь зная имя камня можно использовать его силу, они были пронумерованы. Двенадцать адамантов, десять изумрудов, девять рубинов, семь топазов и шесть камней не имевших названия в хаббадском языке. Факт их существования на короне обозначался словосочетанием «лунные камни неба». Эти камни отличались не только необычайной чистотой, но и потрясающей способностью менять свой цвет, принимая в зависимости от освещения и облачности любые оттенки когда-либо зарождавшиеся на небе, а под луной они начинали сами светится, неспешно перебирая вся цвета радуги, как бы играя сами с собой.

— Да, — так же сухо ответил советник и начал произносить почти про себя поскрипывающим голосом заклинание, сопровождая его сложными пассами. Слова были лишними, все и так уже было сто раз оговорено. Оставалось только сделать это, несмотря на отсутствие столь важного первого изумруда, отвечавшего за усиление магии солнца у своего повелителя.

Серроус сосредоточил все свое внимание на пятом лунном камне неба, принявшем сейчас огненный цвет зимнего заката, постепенно растворяя себя в его бездонной глубине. Затем он почувствовал сначала мягкое, но затем все более крепнущее проникновение в свое сознание инородной силы. Это была поддержка со стороны Тиллия, который должен был восполнить своей энергией недостаточную подготовленность короля к предстоящему, — время не позволяло завершить полный цикл подготовки.