Интимный дневник гейши - Лора Роулэнд

Хирата схватил отца и с помощью Сэгоси удержал его от нападения. Окита боролся с правителем Ниу, стараясь завладеть его мечом. Зрительный зал разочарованно гудел.

— Я доберусь до тебя, презренный злодей! — кричал правитель Ниу.

Окита, пыхтя от усилий, сдерживал даймё.

— Вам лучше уйти, — сказал он Хирате.

Поспешно уводя семью из театра, Хирата оглянулся на Мидори. На его лице было такое же отчаяние, какое разрывало ей душу. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

9

Сано в сопровождении детективов Фукиды и Марумэ, а также нескольких солдат снова направлялся в квартал удовольствий. На этот раз его интересовал актер, на причастность которого к убийству намекнул министр финансов Нитта. Приехав туда под вечер, Сано нашел в Ёсиваре поразительные перемены по сравнению с прошлым визитом.

Исчезла гнетущая атмосфера. Крыши бронзово сияли в лучах закатного солнца, а в ворота входили сотни мужчин, жаждущих плотских удовольствий. На некоторых были тростниковые шляпы в виде корзин, скрывавшие лица. Сано понял, что это самураи, которым закон запрещает посещение Ёсивары. Хотя многие из них ни во что не ставили этот закон и никому до этого не было дела, наиболее высокопоставленные и осмотрительные соблюдали осторожность. Вдоль Наканотё на скатах крыш ярко светились фонари. Проститутки сидели за окнами борделей. Посетители глазели на них, толкались в чайных домиках и лавках, где продавались сувениры и путеводители по кварталу. Сано представил, сколько денег оставят здесь утром клиенты, заплатив за еду, напитки, обслуживание и женщин.

— Остановимся в каком-нибудь ресторанчике и спросим, где найти Фудзио, — сказал Сано детективам. — Он наверняка где-нибудь выступает.

Сано не был лично знаком с Фудзио, но видел выступления хокана на вечеринках и знал, что актер пользуется хорошей репутацией.

Именно в этот момент на улице показались два мальчика.

— Слушайте игру великолепного Фудзио сегодня вечером в доме удовольствий «Атами», — призывно кричали они, стуча в барабаны.

Сано и его люди, которым не нужно было искать подозреваемого, пошли к «Атами», который располагался на Эдотё, боковой улочке, образованной двумя рядами борделей. При входе в «Атами» стоял низкий столик. На нем лежали три свернутых матраса, одеяло и покрывало — все из богато расцвеченного шелка.

— Цуми-ягу, но кото, — сказал Сано.

Именно таким образом проститутка демонстрировала богатство и расположение своего покровителя. Покровитель давал ей целое состояние на приобретение красивого постельного белья. Та выставляла его перед борделем на всеобщее обозрение. Даже если женщины предпочитали использовать деньги покровителей на то, чтобы расплатиться с долгами и сократить себе срок, обычай Ёсивары требовал от них выказывать беззаботность и непрактичность. Проститутка, которая не тратит на себя больших денег, может показаться скупой и навсегда утратит популярность и надежду на свободу.

Сано взглянул на бумажный ярлычок, пришпиленный к одеялу, на котором стояла дата, на три дня предшествующая убийству, и красовалась надпись: «Эти постельные принадлежности подарены госпоже Таканэ досточтимым Монзаэмоном Ниттой».

— Значит, министр финансов является постоянным клиентом, по крайней мере, еще одной проститутки помимо госпожи Глицинии, — заметил детектив Марумэ и потрогал покрывало. — Довольно дорогие вещи.

— Возможно, он не так уж и влюблен в Глицинию, — добавил Сано. — Клиент, выбравший себе определенную женщину, обычно тратится на нее.

— А если он развлекается с другими женщинами, чтобы скрыть чувства к Глицинии? — предположил Фукида.

— Но главный старейшина Макино мог и солгать, — вставил Марумэ.

Вполне реальная возможность, учитывая натуру Макино.

— Если он солгал, а Нитта сказал правду, — подытожил Сано, — у него нет явной причины похищать Глицинию или убивать правителя Мицуёси. — А ведь еще утром Нитта казалась главным подозреваемым. — Марумэ-сан, проверь отношения Нитты с проститутками и выясни, обращает ли он внимание на кого-либо еще. Начни с чайных домиков для знакомств. — В этих заведениях клиентам подбирали проституток, организовывали свидания и вели переговоры о ценах.

— Фукида-сан, поищи свидетелей, видевших Нитту в ночь убийства, — продолжил Сано. — Нам нужно знать все, что он делал. Я займусь Фудзио. — Он надеялся, что если версия с Ниттой отпадет, то преступником окажется хокан.

Детективы поклонились и ушли. Оставив солдат на улице, Сано вошел в дом удовольствий. Охранник на входе приветствовал его:

— Добро пожаловать, господин! У вас назначена встреча с одной из наших дам?

Сано представился и сказал:

— Мне нужен Фудзио.

— Он вот-вот начнет выступление в комнате для банкетов. Сано пошел по коридору на голоса и смех. В комнате для банкетов, удобно устроившись, болтали самураи и проститутки. Камуро подавали мужчинам жареные сардины, соленый папоротник, перепелиные яйца, приготовленных на пару моллюсков и разливали саке. Сано задержался у дверей. Через занавешенный вход в дальнем конце комнаты быстрым шагом вошел какой-то человек. В одной руке он держал самисэн, в другой — большой складной веер. Он закрыл веер с громким, отработанным щелчком, и все головы повернулись в его сторону.

— Спасибо всем вам за внимание, — поклонился Фудзио.

Собравшиеся весело зашумели. Пока актер опускался на колени, приспосабливал самисэн и перебирал струны, извлекая целый каскад звуков, Сано изучал хокана. Фудзио было лет тридцать пять. Это был высокий, стройный и вульгарно-красивый мужчина. Его озорные глаза дерзко мерцали, лоснящиеся волосы были собраны на макушке. Одет он был в традиционный для хоканов расписанный гербами черный хитон поверх бежевого кимоно.

— С вашего разрешения я исполню мою новую песню «Таинственное наводнение», — объявил он.

Зрители приготовились слушать. Фудзио заиграл веселую мелодию и запел мягким, вибрирующим голосом:

Один известный повеса из Осаки,Пресытившись удовольствиями в родном городе.Приехал со свитой в Ёсивару,Чтобы сорвать несколько свежих цветков.

Стремясь завоевать благосклонность,Все мужчины принялись обхаживать лучших таю,Саке лилось рекой, они вели игривые разговоры, но — увы! —Гордые красотки лишь смеялись над ними.

Но мужчины решили не огорчаться,Тридцать ночей они заказывали одних и тех же проституток.Пытаясь снискать их благосклонность,Тридцать ночей их страсть оставалась неутоленной.

В конце концов, они решили возвратиться в Осаку,Но были так возбуждены,Что остановились на Японской плотине,Где каждый поиграл со своим мужским достоинством,Излив могучий фонтан семени.

Поток перелился через плотину,Крестьяне в окрестностях забили в набат: наводнение!И потом многие годы не переставали дивиться,Что могло вызвать наводнение в ту сухую ночь?

Самураи в комнате захохотали, их дамы захихикали, Сано улыбнулся. Непристойные песенки были коронным номером Фудзио, и он исполнял их с озорным юмором. Хокан поклонился под громкие аплодисменты, увидел Сано, и явный страх стер с его лица улыбку.

— Прошу меня простить…

Бросив самисэн, он кинулся через занавешенный вход, не обращая внимания на возмущенные крики самураев. Сано поспешил следом, но его опередили проститутки, побежавшие к выходу с криками: «Вернись!».

Когда Сано выбрался в коридор, Фудзио уже и след простыл. Дверь осталась открытой в ночь. Сано выскочил наружу, в темный переулок, идущий вдоль восточной стены Ёсивары, и увидел хокана, бегущего мимо источающих зловоние дощатых туалетов на задворки квартала. Сано бросился вдогонку, скользя по влажным булыжникам мостовой.

Вдали показалась кучка женщин и с криками окружила Фудзио:

— Идем со мной, господин, я сделаю тебя счастливым!

Эта часть Ёсивары была известна как Нитомэ — Нечистый ручей. Это название пришло из легенды о воине, на которого напал великан-людоед. Здесь дешевые проститутки, отчаявшиеся заполучить клиентов, приставали к мужчинам, тащили их в убогие бордели и обслуживали в комнатах, куда набивалось множество пар. Теперь они вцепились в отчаянно сопротивлявшегося Фудзио.

Сано подбежал к хокану, схватил его за грудки, вырвал из рук женщин и прижал к стене. Проститутки в страхе разбежались. Фудзио вскинул руки, показывая, что сдается.

— Нет нужды причинять мне боль, сёсакан-сама, — сверкнул он улыбкой, которая очаровывала многих поклонниц. — Все можно уладить без драки.

Сано отпустил Фудзио, но был начеку.