Лисы взрослым не игрушка (СИ) - Бегун Анна

Но рассуждать было некогда. Слушаясь команды, животное подо мной приблизилось к сородичу. Одной рукой я встряхнула припасённый ремешок, и чуть не обмерла, чувствуя, что теряю равновесие. Однако, паника оказалась ложной: грифон двигался плавно и следил, чтобы спина оставалась максимально горизонтальной. Глубоко вздохнув, я хлёстким движением попыталась ударить взбесившегося грифона, но удара не последовало. Вместо этого ремешок обвился вокруг шеи несчастного, и движения его стали более спокойными и плавными.

— Садись туда, на крышу, — сказала я своему товарищу по спасательной операции. — Только медленно и аккуратно.

Грифон понятливо расправил крылья и начал планировать на площадку.

Как только мы опустились на твёрдую поверхность, я тут же спрыгнула со спины животного. Коленки тряслись, сердце колотилось, но внимание было полностью направлено на Толля. Он ещё висел на шее грифона, и всё так же молчал. Когда животное приземлилось и сложило крылья, Сириус не расцепил рук. Ноги его подкосились, словно ослабели, и он едва стоял. Вернее даже, висел.

Я подбежала к нему и тронула за плечо.

— Ты в порядке?

Сириус молчал. Он был белее мела, волосы растрёпаны, в глазах — полное отсутствие жизни. Я попыталась отцепить его руку от грифона, и та послушалась без проблем, тут же безвольно повиснув, как у тряпичной куклы. Не удержав равновесия, Толль упал на пол, да так и остался сидеть, глядя в одну точку.

«Что с ним? Шок? Страх? Или?..»

Я глубоко выдохнула, закрыла глаза на несколько секунд, сосредоточилась и снова взглянула на Сириуса, но уже совсем другим взглядом. Жизнь в нём едва теплилась, отдавая всю себя на восстановление магических сил. Видимо, стихийный выброс требовал слишком большого количества энергии, а потребность левитировать себя на инстинктивном уровне оказалась важнее прокачивания крови и поддержания дыхания в обычном состоянии… кислородное голодание, магическая кома…

Зарычав от злости и паники, я одним движением уложила его на землю, случайно стукнув затылком о каменную плиту, но он даже не заметил. Села рядом на колени, положила скрещенные между собой ладони на грудь бедняги и призвала магию внутри себя.

Он пил. С жадностью пил меня, и ему всё было мало. Я наблюдала, как стремительно пустеет мой собственный резервуар, а он не начинал даже розоветь. Губы — белая нить, глаза — пусты и недвижимы.

В теле начала появляться слабость. Оно отдавало себя, чтобы восстановить собственные запасы магии. Этот Толль, он что, бездонный?!

Я закричала от отчаяния, сняла ладони с его груди, почувствовала, как слёзы покатились по щекам, и закрыла лицо руками. Что же он за человек такой, что ему для восстановления недостаточно всех моих сил?!

— Расслабься уже, недоучка, — вдруг прохрипел он. — Тело не мгновенно перестраивается.

На секунду замерев, я оценила его взглядом. Сириус лежал, улыбаясь, и смотрел в небо.

И тут, словно плотину прорвало. От всего пережитого страха, от слабости и отчаяния, я уронила голову на грудь Толля и просто разревелась.

Глава 7. Фингал

— Не реви.

Сириус повторил это уже раз десятый, но я никак не могла взять себя в руки. Можно сказать, у меня тоже неконтролируемый выброс стихии. Воды, очевидно.

— Не реви.

Он сидел на каменном полу напротив меня, скрестив ноги и подперев голову ладонью. Вторая рука свободно свисала с колена, а на лице — выражение «как же достало». Грифоны валялись на спине, греясь под солнышком, и мурчали. Не знаю уж, чем, учитывая, что головы у них птичьи… По звуку это было похоже на тарахтение огромного трактора.

Вдруг слёзы кончились сами собой. В одно мгновение отлегло, на душе стало легко и светло. Сириус поднял на меня ленивый взгляд и вздохнул:

— Ну вот, резервуар наполовину полон. И стоило оно таких рыданий?

— В смысле? — нахмурилась я и шмыгнула носом.

Он закатил глаза:

— Говорю же: недоучка… Ты же, дура, всё мне отдала, до последнего. Ещё немного — и хлопнулась бы тут в магикому. Вместе бы лежали… Представляешь, какой это был стресс для организма? Вот вместо того, чтобы реветь, надо было расслабиться и пустить свои ресурсы внутрь, на восстановление. Быстрее бы в себя пришла, и без этого вот всего.

Я с трудом перевела дыхание.

— А тебе не приходило в голову, что плачу я не из-за этого? А просто потому, что до смерти за тебя испугалась! Было бы за кого пугаться…

— Говорю же: дура, — пожал он плечами.

— Давай, ещё раз десять повтори.

— Если ты так настаиваешь… Дура-дура-дура-дур…

— Достаточно! — я вскинула ладони. — Значит, благодарности не дождусь… Ладно, не больно-то и хотелось. Эй, красавчики! Хватит жариться, шашлык из вас жёсткий слишком получится. Погнали вниз.

Грифоны начали лениво переворачиваться, недовольно порыкивая себе под нос. Хорошие животные, умные, послушные. Насильно тащить не приходится.

Я чуть прикусила губу, сообразив: Сириус видел мой резервуар, и понял, что я отдалась полностью. А значит, теперь он знал соотношение наших сил. Другими словами, я в его глазах теперь не только недоучка, но и слабачка. В смысле, магически. Самой-то неприятно было это осознать, а теперь ещё и он в курсе…

— Да не дуйся ты, — Толль встал на ноги. — Я же так, просто констатирую… Как там тебя зовут, говоришь?

— Нэт, — кинула я, хватаясь за ошейник одного из грифонов. И почему у них головы не львиные? Была бы мягкая пушистая грива, за которую так удобно хвататься. Нет же — скользкие перья…

— Нэт, — его тонкие пальцы вдруг легли мне на плечо. — Ты это…

Обернувшись, я обнаружила его глядящим в сторону и резкими движениями поджимающим губы.

— Я что? Ищешь, как поэлегантнее опустить? Оскорбить?

— Ты первая начала, вообще-то, — нахмурился он, поднимая на меня глаза.

Один из грифонов ткнулся головой ему в руку, и Толль непроизвольно почесал тому шею. Потом перекинул длинные белёсые волосы на лысую сторону головы, прикрывая тем самым татуировку и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалил:

— Прости меня за этот выброс, день не задался, так бывает иногда, я это… не нарочно.

К концу он уже почти бормотал себе под нос, и я невольно улыбнулась.

— Зато теперь мне понятно, почему тебя за километр обходят. Ты уж постарайся держать себя в руках, а то в следующий раз могу и не успеть спасти.

Он фыркнул, внимательно посмотрел, как я запрыгиваю на грифона, и вдруг бросил мне в руки сдерживающий ремень, с помощью которого мы успокоили разбушевавшееся животное.

— Спусти и второго тоже. А я так… своими силами.

— Чего это? — усмехнулась я. Накинула на шею свободному грифону ремень и скорректировала его длину, увеличив до пяти или шести метров для комфортного планирования. — Боишься, что ли, верхом сесть?

Сириус скривился, передразнивая меня.

— Не очень доверяю животным, — пробормотал он. — Предпочитаю корабли!

И, замахнувшись руками назад, резко спрыгнул с крыши.

Я аж вскрикнула от неожиданности и подалась вперёд, посмотреть, как он расшибся в лепёшку. Но Сириус, конечно, не расшибся, а лишь спокойно спускался вниз, раскинув руки широко в стороны, словно они были натянуты между двух деревьев. Грифоны тоже недоверчиво оценили его полёт, а потом нетерпеливо затоптались на месте в ожидании команды.

Усмехнувшись, я покачала головой. Странный тип… Но что-то человеческое в нём определённо есть.

— Давайте, красавчики, спускаемся вниз, — сказала я, пристукнув грифона пятками. Тот издал клокочущий звук и прыжком сорвался с места.

Наутро у меня под глазом расплылся большой красивый синяк, который тут же зацвёл всеми оттенками сине-фиолетового. Пытаться его закрасить оказалось делом гиблым: пришлось даже пропустить первую пару в попытках привести лицо хоть в относительный порядок, а когда с опозданием зашла в аудиторию, народ аж присвистнул, оценив всю бессмысленность приложенного мной труда.