Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий - Олег Нуждин

Немецкая атака началась около 10.00 при поддержке до 30 танков. У пограничников не было противотанковой артиллерии, воевать с бронированными машинами они могли только гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Но даже таким оружием удалось подбить четыре танка. Но сдержать немцев не удалось, и они смогли прорваться к окопам, где завязалась рукопашная схватка. Она была короткой, всего 5–6 минут, но стоила пограничникам больших потерь. В этом бою погибли около 200 человек, и среди них: военком отряда батальонный комиссар Г.В. Уткин, начальник 19-й заставы лейтенант В.К. Жерло и многие другие. Командир полка подполковник Я.И. Тарутин был тяжело ранен. Начальник связи полка лейтенант С.С. Журавлев приказал вынести командира в тыл, только попытка эта была пресечена немецкими автоматчиками. Оставленного в поле подполковника после боя нашли местные жители и укрыли у себя. Однако спасти тяжелораненого командира не смогли, и он вскоре скончался. В командование полком вступил майор Я.И. Агейчик.

В течение дня полк удерживал занимаемые позиции, а около 16.00, понеся большие потери, стал отходить на юг. Группа прикрытия, составленная, в основном, из бойцов 5-й комендатуры, оставалась на месте до 20.00, но после очередной атаки и ей пришлось оставить свои позиции. К вечеру остатки полка прибыли в Легедзино, где располагался штаб 13-го корпуса, и по приказу его командира вступили в его охрану[83]. В дальнейшем большая часть 92-го пограничного полка была выведена в город Нежин.

На позиции 92-го пограничного полка наступали части 11-й танковой дивизии, перед которыми стояла задача прорвать оборону и выйти к с. Легедзино. В 8.00 командир соединения генерал Л. Крювель собрал своих командиров на северной окраине с. Роги. Он огласил поставленную на день задачу и в качестве первоочередной цели назвал захват выс. 239, обладание которого обеспечивало успех дальнейшего наступления.

К неудовольствию немецкого командования, начать движение стало возможно только через два часа. Саперы доложили, что дороги, ведущие от села на юг, сильно минированы. Только в около 10.00 авангард 11-й танковой смог начать марш.

Приблизившись к выс. 239, противник определил, что сама возвышенность и местность вокруг нее заняты пограничниками. Немцам пришлось разворачиваться из походного порядка в боевой и атаковать высоту. Бой длился несколько часов и, по немецким оценкам, оказался тяжелым. Около полудня выс. 239 оказалась в немецких руках, противник захватил незначительное количество орудий, преимущественно противотанковых, и пулеметов.

Авангард, вновь свернувшись в маршевую колонну, возобновил движение. Вскоре он оказался под сильным артиллерийским огнем, который существенно замедлял продвижение. По наблюдениям, стреляли советские орудия, расположенные на позициях около сел Коссеновка и Легедзино. Около 14.00 танковый авангард 11-й дивизии вышел к северной окраине Легедзино.

На правом фланге XXXXVIII корпуса ситуация осталась почти без изменений. Намеченное на день наступление развивалось очень медленно. Уже с раннего утра немецкие батальоны оказались под ударами советских войск, атаковавших от Краснополки и Ксендзовки. Противник воспринял их как безуспешные попытки вырваться из формирующегося «метка» в северо-восточном направлении.

После полудня атаки на позиции немецкой 11-й танковой дивизии возобновились. Некоторые из них с советской стороны поддерживались танками силами до роты. В ходе боев красноармейцам 15-й моторизованной дивизии удалось прорваться в районе между с. Помойник и занятым накануне 2-м батальоном 111-го полка с. Молодецкое и выйти к железнодорожной ветке. Противник быстро пришел в себя и поспешил организовать контрудар. В его результате совершившая прорыв группа была уничтожена, а образовавшаяся в немецкой обороне брешь – закрыта. После полудня 1-му батальону 111-го полка, который отражал главный удар противника на Помойник, была придана рота танков в качестве усиления.

Атаки советских войск не позволили противнику произвести смену находившихся в Подобной и Помойнике пехотных батальонов и их переброске к авангарду Больмана. Поэтому генерал Л. Крювель принял решение остановить наступление авангарда и вернуть его на высоту 239.

Отходом противника решило воспользоваться командование 2-го мехкорпуса. Оно направило значительные силы для того, чтобы отбить потерянные 92-м погранполком позиции вокруг выс. 239. После артиллерийского налета пехота при поддержке танков перешла в атаку, однако противник смог ее отразить, подбив при этом 15 танков[84]. Бой продолжался, с трех сторон по немцам била тяжелая артиллерия. «Повсюду на горизонте мы видим по нам артиллерийские залпы. Бьют из всех стволов… Мы лежим под перекрестным огнем, без боеприпасов. Даже танки, оставаясь в укрытиях, бьют по нам», – вспоминал немецкий танкист П. Эбербах[85]. С наступлением сумерек немцы произвели перегруппировку сил, нанесли контрудар танковым полком и отбросили атаковавших к с. Легедзино.

Несмотря на достигнутый успех, противник оценивал свое положение у выс. 239 как критическое. Генерал Л. Крювель даже рассматривал возможность отвода своего авангарда еще дальше на север – к с. Роги. Но прекращение советских атак после проведенного контрудара позволило оставить войска на позициях у выс. 239 до наступления утра.

В 23.50 по радио в дивизию поступил приказ из штаба XXXXVIII корпуса. В нем содержалась новая задача, в соответствии с которой требовалось захватить перекресток дорог у села Легедзино и уже на этой позиции отражать попытки советских войск прорваться на север и северо-восток. Оставленные в Подобной и Помойнике пехотные батальоны должны быть в течение следующего дня заменены прибывавшими частями 297-й дивизии.

Вечером в частях и соединениях 17-й армии стало известно, что 1-й танковая группа начала наступление из района Тальное – Екатеринполь и захватила Новоархангельск, Ямполь и достигла Ольшанки. Положение 6-й и 12-й армий серьезно ухудшилось, а у противника вновь появился шанс на завершение окружения этих армий. Чтобы его избежать, требовалось как можно быстрее отводить войска в юго-восточном направлении.

Командование 17-й армии понимало сложность положения, как своего, так и противника. В создавшейся ситуации наиболее перспективным казался удар в направлении Голованевск – Первомайск, чтобы как можно глубже охватить советскую группировку. Генерал К. фон Штюльпнагель, видимо, считал, что сложившаяся обстановка дает возможность отрезать от Днепра сразу три армии Южного фронта – 6-ю, 12-ю и 18-ю. В случае успеха операции всё течение реки Днепр южнее Клева могло остаться без войскового прикрытия. Для достижения такой цели XXXXIX корпусу надлежало как можно скорее уничтожить части Красной Армии в районе Голованевска, левым флангом продолжая наступать на Умань[86].

На это последовало возражение командования XXXXIX корпуса. Генерал Л. Кюблер указывал, что приказы 17-й армии вызывают у него «разочарование» своей непродуманностью, ибо наступление на Голованевск силами 1-й горно-егерской дивизии не принесет ожидаемого решающего успеха. Напротив, «концентрация сил горного корпуса, его действия сильным правым флангом на восток и соединение с частями 1-й танковой группы, напротив, может привести к быстрому и надёжному окружению сил противника вокруг Умани»[87].

Следует отметить, исходя из сегодняшнего знания ситуации, что командир XXXXIX корпуса был прав. Он решил сконцентрироваться на уничтожении только 6-й и 12-й армий, которые к этому времени уже находились в глубоком «мешке». Промедление, вызванное необходимостью атак на Голованевск, давало возможность этим объединениям уже в который раз ускользнуть из окружения. Анализируя обстановку, генерал Л. Кюблер исходил из предположения, что советское командование, понимая опасность, грозящую двум армиям Южного фронта, предпримет необходимые усилия, чтобы их спасти. Он полагал, что в сложившихся условиях удержать фронт без введения сильных резервов для советских войск невозможно, поэтому вывод армий считал неизбежным. Но командование Южного фронта придерживалось на этот счет иной точки зрения.

На 31 июля из штаба 17-й армии поступил приказ, согласно которому 1-й горно-егерской дивизии надлежало сконцентрироваться против Голованевска и не допускать отхода противника к этому городу по всем дорогам. Оставшиеся три дивизии должны провести наступление на Умань. 4-я горно-егерская дивизия – через Оситну, Громы на Степковку, 125-я дивизия – основными силами севернее шоссе на Умань, 295-я – на село Войтовка[88].

Самым трудным и опасным по-прежнему оставалось положение 1-й горно-егерской дивизии. Она оставалась под угрозой ударов с двух сторон: как с севера, от Умани, так и с юга, от Голованевска. В случае, если удары будут проведены координированно, дивизия может оказаться в критическом положении, на грани разгрома. Осознавая это, генерал Л. Кюблер перебросил в полосу 1-й горно-егерской все имевшиеся у него резервы. В Рыжавку был направлен 620-й инженерный полк под командованием оберста Циммера, 73-й саперный батальон в составе трех рот, а также передовая группа 4-й горно-егерской дивизии.