Каратель. Том 3: Обитель мира - Михаил Ежов

Рей Фолнер равнодушно кивнул.

— Знаю. Корабли Федерации окружили «Гагарин-3» вскоре после того, как мы оттуда улетели. Они блокировали средства связи, так что Вейгора не смогли предупредить.

Все немного помолчали. Макс думал о том, что многое пропустил. Ситуация менялась в этот критический для человечества период очень быстро. Мятеж, восстание, бунт — эти слова потеряли актальность. Шла настоящая, полномасштабная война.

— Ну, что ж, — проговорил Фолнер, беря столовые приборы. — Давайте поедим. Политика политикой, а обед по расписанию.

Засуетились динсботы, засновали туда-сюда, принося различные блюда и напитки.

Глава 20

— Что происходит в Галактике? — поинтересовался через некоторое время Макс, кладя в рот капсулу с нанороботами, которые должны были очистить зубы от остатков пищи и бактерий.

Обед был почти закончен, и он решил, что пора поговорить.

Рей Фолнер сделал глоток сока и, утерев губы салфеткой, сказал:

— В ход пошли термояд и аннигиляционные бомбы. К счастью, их используют редко. Всё-таки никто не хочет повторения Армагеддона две тысячи четыреста двадцать третьего года, — Ангел посмотрел через стол на Макса. — На прошлой неделе нами захвачены Энцелад и Гиперион. Перевалочная база Федерации уничтожена. В газовых слоях Сатурна ещё остались разрозненные отряды федералов, сейчас их вылавливают.

— А каковы наши потери?

— Смотря, что ты имеешь в виду, — коротышка сухо улыбнулся.

— Брось, Рей, ты меня понял, — Макс сделал серьёзное лицо. — Я действительно не предавал Республику.

— Ну, допустим, — Ангел побарабанил пальцами по скатерти. — В любом случае, это секретная информация.

— Я же не спрашиваю цифры.

— Большие.

— Не жалко терять корабли? Они ведь стоят кучу денег.

— Ты себе не представляешь, как жалко, — ответил Фолнер. — И какую именно кучу денег. Но что делать? Мы сражаемся не ради материальной выгоды. Духовный облик человечества для нас важнее. Это федералы считают каждый кредит.

— А ксены?

— А что с ними? — Ангел нахмурился.

Макс пожал плечами.

— Вдруг нападут?

Фолнер махнул рукой.

— Раз до сих пор не трогали, значит, и теперь в драку не полезут.

— Так ведь раньше и мы их артефакты не трогали.

— Переживут. Во всяком случае, пока они себя никак не проявляли.

— Возможно, они нанесут удар неожиданно.

— Слушай, Джон, если их технологии не превосходят наши, мы как-нибудь справимся. В конце концов, нас миллиарды, а их — горстка, уместившаяся на спутнике. А если их технологии нам не по зубам, то мы в любом случае бессильны. Так что нечего паниковать.

Макс обратил внимание, что снова стал привычным для Ангела «Джоном». Похоже, маску ему поносить ещё придётся.

— Да ты фаталист! — усмехнулся он. — Значит, плывём по течению и уповаем на лучшее?

— Именно.

— А вы что скажете, отец Маринэ? — обратился Макс к священнику.

— Безусловно, брат Рей прав, — жрец положил столовые приборы около тарелки и сцепил руки перед собой. — Раз мы пренебрегли предупреждением ксенов, теперь нет смысла идти на попятный. Если эти существа решат в ответ на наши действия проявить агрессию по отношению к Республике или человечеству в целом, то прекращение военных действий и даже подписание мира между нами и Федерацией их не остановит. Тем более, что мы не можем пойти на это, даже если бы и захотели: предложение о мире только даст Федерации возможность мобилизовать силы. Содружество никогда не согласится признать нашу независимость. Если же мы сдадимся, что в принципе невозможно, то Республику ждут такие репрессии, которых история ещё не знала. В том, что они последуют, сомневаться не приходится, поскольку перед нами пример Карательного корпуса, активно использовавшегося Федерацией для подавления мятежей и ликвидации мятежников. Думаю, вы знаете об этом не понаслышке, господин… Сеймор, — священник спокойно посмотрел Максу в глаза.

Рей Фолнер несколькими глотками допил сок и бросил в рот капсулу с нанороботами.

— Да, Джон, — сказал он, подзывая динсбота, чтобы тот убрал со стола. — Уверен, ты видел, как каратели расправляются с теми, кто попадает к ним в плен. Разве их арестовывают и судят? — он вопросительно уставился на Макса.

— Нет. Их уничтожают. На месте.

Отец Маринэ кивнул.

— И ты считаешь это правильным, верно? — спросил Рей Фолнер Макса.

Тот с деланным спокойствием пожал плечами.

— Этим занимается специальный отряд.

Ангел кивнул.

— Ну, да, чистильщики. Ты-то рук не марал, ты же стрелок. Но чистильщики входят в Карательный корпус, так что не отмазывайся от них.

— Мне не в чем оправдываться, — сказал Макс. — Я сражался с вооружёнными людьми, которые нарушили закон.

— Это верно, — вмешался отец Маринэ. — И перед законом ты чист, а в глазах общества и вовсе герой. Но как насчёт совести?

— Я не убивал пленных, — повторил Макс.

— А если бы тебе приказали?

— Я бы исполнил приказ, — ответил Макс, помолчав.

Он не понимал, к чему все эти расспросы, ведь республиканцам и так всё про него известно. Чего они добивались, что хотели услышать?

— Почему? — отец Маринэ даже подался вперёд.

— Потому что иначе меня уволили бы из армии, — ответил Макс.

— А для тебя так важно служить?

— Да.

— Почему?

Похоже, настало время откровений. Макс не видел причины скрывать свои мотивы, поэтому ответил:

— Для меня это единственный шанс выбраться из трущоб и… жить.

— Ты поступил в военную академию, чтобы выбраться с Земли? — спросил Рей Фолнер.

Макс кивнул.

— Но почему записался в Карательный корпус? У тебя ведь было много других возможностей.

— Карательный корпус был практически единственной частью, участвующей в военных действиях. Только там можно было быстро пойти на повышение, получить чин и выйти на пенсию.

— И жить? — спросил Рей Фолнер.

— И жить, — подтвердил Макс несколько раздражённо. — Кто знал, что начнётся война, и карьеру можно будет сделать в любой армейской части...

— Значит, тебя в первую очередь интересуют деньги? — спросил отец Маринэ.

— Нет. Деньги — только средство. Я хочу стать независимым.

Рей Фолнер и отец Маринэ переглянулись.

— Тогда ты должен понимать, за что мы боремся, — проговорил священник.

— А я понимаю, — ответил Макс сухо.

— Скажи честно, Джон, — Фолнер поёрзал на стуле. — На чьей стороне