Иметь и не иметь - Эрнест Хемингуэй

– Я хочу узнать, входит ли это в задачи писателя? – спросила Эллен.

– Писатель должен знать обо всем, – сказал Ричард Гордон. – Он не может ограничивать свой жизненный опыт в угоду буржуазной морали.

– Вот как, – сказала Эллен Гордон. – А что должна делать жена писателя?

– Массу всяких вещей, – сказала миссис Лафтон. – Ах, вы бы видели, только что сюда приходил человек и оскорбил меня и Джеймса. Какой страшный!

– Я должен был его ударить, – сказал Лафтон.

– Очень страшный, – сказала миссис Лафтон.

– Я иду домой, – сказала Эллен Гордон. – Ты идешь, Дик?

– Я, пожалуй, еще побуду в городе, – сказал Ричард Гордон.

– Да? – сказала Эллен Гордон, глядясь в зеркало поверх головы Фредди.

– Да, – сказал Ричард Гордон. Фредди, глядя на нее, подумал, что она сейчас заплачет. Ему не хотелось, чтоб это случилось в баре.

– Хочешь еще чего-нибудь выпить? – спросил ее Ричард Гордон.

– Нет. – Она покачала головой.

– Скажите, что такое с вами? – спросила миссис Лафтон. – Разве вам здесь не весело?

– Мне страшно весело, – сказала Эллен Гордон. – Но все-таки я, пожалуй, пойду домой.

– Я вернусь рано, – сказал Ричард Гордон.

– Можешь не торопиться, – ответила она. Она вышла. Она так и не заплакала. И Джона Мак-Уолси она так и не нашла.

Глава шестнадцатая

Гарри Морган оставил машину у пристани, против того места, где стояла лодка Фредди, убедился, что вокруг никого нет, приподнял переднее сиденье, вытащил плоский холщовый, заскорузлый от масла чехол и бросил его на дно лодки.

Он вошел сам, и поднял средний люк, и спрятал чехол с автоматом внизу, между моторами. Он открыл клапаны и запустил оба мотора. Правый мотор спустя несколько минут заработал бесперебойно, но левый заскакивал на втором и четвертом цилиндрах, и он обнаружил трещины в запальных свечах и поискал запасных свечей, но не мог найти.

«Надо налить бензин и достать новые свечи», – подумал он.

Сидя внизу, у моторов, он расстегнул чехол и собрал автомат. Он нашел два куска широкого ремня и четыре винта и, сделав в коже прорезы, устроил нечто вроде двойной лямки, в которой и укрепил автомат под самой палубой, слева от люка, как раз над левым мотором. Автомат висел в ней, слегка покачиваясь, и он выбрал один из четырех магазинов, лежавших в боковых отделениях чехла, и вставил его на место. Опустившись на колени между моторами, он протянул руку и попытался схватить автомат. Достаточно было двух движений. Сначала отцепить кусок ремня, который проходил под прикладом. Потом вытянуть пулемет из второй петли. Он попробовал, и это было нетрудно, даже одной рукой. Он передвинул рычажок с полуавтоматического хода на автоматический и удостоверился, что предохранитель закрыт. Затем он снова укрепил автомат в лямке. Он не мог придумать, куда положить запасные магазины; поэтому он засунул чехол под бензиновый бак, откуда его было легко достать, и магазины уложил концами к себе. При первом же удобном случае, когда мы уже будем в пути, я могу взять два и положить в карман, подумал он.

Он встал. День был хороший, не слишком холодный, и дул легкий северный бриз. День в самом деле был славный. Уже начался отлив, и у самого берега сидели на сваях два пеликана. Темно-зеленая рыбачья лодка пропыхтела мимо, в сторону рыбного рынка; негр-рыбак сидел на корме у руля. Гарри посмотрел на воду, спокойную под береговым ветром, серо-голубую в лучах солнца, и на песчаный островок, образовавшийся, когда в этом месте углубляли дно. Над островом летали белые чайки.

Тихая будет ночь, подумал Гарри. Славная ночь для переправы.

Он немного вспотел от возни внизу, у моторов, и, выпрямившись, вытер тряпкой лицо.

На пристани стоял Элберт.

– Слушай, Гарри, – сказал он. – Может, ты все-таки возьмешь меня с собой?

– А что еще случилось?

– Нас на общественных работах переводят на трехдневную неделю. Я только сегодня узнал об этом. Мне нужно искать что-нибудь другое.

– Ладно, – сказал Гарри. За это время он опять передумал. – Ладно.

– Вот и хорошо, – сказал Элберт. – А то я боялся показаться на глаза своей старухе. Она мне устроила утром такую трепку, как будто это я сократил общественные работы.

– Да что она, в самом деле, твоя старуха, – весело сказал Гарри. – Ты бы ее отодрал разок.

– Попробуй, отдери, – сказал Элберт. – Хотел бы я услышать, что она скажет на это. У нее такой язык, что лучше не связываться.

– Слушай, Эл, – сказал ему Гарри. – Бери мою машину, поезжай в порт на железоскобяной склад и купи шесть запальных свечей, таких, как эта. Потом купи на двадцать центов льду и полдюжины краснобородок. Купи две банки кофе, четыре банки мясных консервов, две буханки хлеба и две банки сгущенного молока. Заезжай к Синклеру и скажи, чтоб сюда доставили полтораста галлонов бензину. Возвращайся как можно скорее и перемени в левом моторе вторую и четвертую свечу, считая от маховика. Скажи, что за бензин я заплачу потом сам. Пусть подождут, или ищут меня у Фредди. Запомнишь все, что я тебе сказал? Мы завтра выходим с любителями на тарпона.

– Уже слишком холодно для тарпона, – сказал Элберт.

– Мои любители говорят, что нет, – сказал ему Гарри.

– Может быть, лучше взять дюжину краснобородок? – спросил Элберт. – На всякий случай, вдруг на них щуки накинутся. Тут у берегов теперь видимо-невидимо морских щук.

– Ну, бери дюжину. Только чтобы через час ты был на месте и бензин налит.

– Зачем тебе столько бензину?

– Придется, может быть, день и ночь пробыть в море, и у нас не будет времени заправляться.

– А куда делись те кубинцы, которых ты хотел перевезти?

– Ничего с тех пор о них не слышал.

– Хорошее было дело!

– Это тоже не плохое. Ну, собирайся.

– Сколько я буду получать?

– Пять монет в день, – сказал Гарри. – Не хочешь, не надо.

– Ладно, – сказал Элберт. – Какие, ты говорил, свечи?

– Вторая и четвертая, считая от маховика, – ответил ему Гарри. Элберт кивнул головой.

– Постараюсь запомнить, – сказал он. Он сел в машину, развернулся и покатил по улице.

Со своего места на лодке Гарри хорошо видел каменное здание и главный подъезд Первого американского кредитного банка. Банк стоял в начале улицы, не дальше квартала от пристани. Бокового подъезда Гарри не мог видеть. Он посмотрел на часы. Было начало третьего. Он захлопнул средний люк и вылез на пристань. Ну, была не была, подумал он. Я сделал все, что мог. Пойду потолкую с Фредди, а потом вернусь и буду ждать. Выйдя с пристани, он повернул налево и пошел переулком, чтобы не проходить мимо банка.

Глава семнадцатая

Сидя у Фредди, он хотел рассказать ему обо всем, но не смог. В баре никого не было, и он сидел на табурете и хотел рассказать, но это было невозможно. Когда он уже совсем собрался рассказывать, он почувствовал, что Фредди на это не пойдет. Когда-то, может быть, и пошел бы, но теперь нет. А может, и тогда не пошел бы. Только когда он подумал о том, чтобы рассказать Фредди, он понял, какое это скверное дело. Можно просто остаться здесь, подумал он, и тогда ничего не будет. Можно просто остаться здесь и выпить еще несколько стаканов и опьянеть, и тогда я не впутаюсь в это. Вот только, что «томпсон» мой там. Но никто, кроме моей старухи, не знает, что он мой. Я купил его на Кубе, в один из рейсов, когда я еще возил контрабанду. Никто не знает, что я купил его. Можно сейчас остаться здесь и разделаться с этим. Но как же тогда жить? Откуда взять средства, чтобы прокормить Марию и девочек? У меня нет лодки, нет денег, у меня нет образования. Что может делать безрукий калека? Можно остаться здесь и выпить еще, ну, пять стаканов, и тогда все сорвется, я пропущу время. А можно ничего не делать, и будь что будет.

– Дай чего-нибудь выпить, – сказал он Фредди. Сейчас можно продать дом или внаем сдать, пока я не найду какую-нибудь работу. Какую работу? Никакой работы. Можно пойти в банк и донести, а что я получу за это? Спасибо. Ну конечно. Спасибо. Кубинские гады-чиновники стреляли в меня без всякой надобности, и это стоило мне руки, а американские отняли у меня лодку. Что ж, теперь еще и от дома отказаться и получить спасибо? Нет, спасибо. К чертовой матери, подумал он. У меня нет выбора.

Ему хотелось рассказать Фредди, чтобы хоть кто-нибудь знал, что он собирается сделать. Но он не мог ему рассказать, потому что он знал, что Фредди не пойдет на это. Он теперь наживает большие деньги. Днем у него почти никого нет, зато потом бар набит до двух часов ночи. Его нужда за горло не берет. Гарри знал, что он не пойдет на это. Я должен сделать это один, думал он, да еще с этим злосчастным Элбертом. Господи, до чего голодный был у него вид, когда он стоял там, на пристани. Есть кончи, которые умрут с голоду, прежде чем решатся украсть. Сколько теперь в городе таких, с пустым брюхом. Но никто из них пальцем не шевельнет. Будут умирать с голоду понемножку, день за днем. Они с рождения только этим и занимаются; не все, но многие.