Неизвестная земля - Николай Томан

- Я понимаю вас, мистер Диббль. Конечно, она как живая, а ядро - это, может быть, ее сердце.

- Да, правильно, сердце! Один наш американский фантаст написал жуткий роман - "Реквием". Он описал в нем, как в результате термоядерной война произошел инфаркт такого сердца одной из планет, населенных разумными существами.

- А я не верю, чтобы планета могла разорваться в результате термоядерной войны, - качает головой Алексей. - Скорее она может погибнуть от чрезмерного любопытства разумных существ.

- Вы думаете, что мы можем доковыряться до этого в ее недрах? смеется Диббль. - А я не верю. Если ей не страшны титанические силы землетрясений и извержений, что тогда для нее наши буровые, пусть даже самые сверхглубокие? Нет, пусть уж лучше разумные существа соревнуются в разгадке тайн космоса и недр своей планета, чем в производстве термоядерный бомба.

- Я тоже за это.

- О, я не сомневался! Наш журнал очень поощряет такой соревнований. И когда вы напишете свой роман, пропагандирующий подобный идея, мы охотно будем напечатать такой советский пропаганда.

Он весело смеется и протягивает Алексею руку.

- Ну, мне пора. Я и так отнял у вас слишком много время. Но я очен рад, что познакомился с вами. Когда будете в Штатах, обязательно заходите ко мне в гости. Вот вам мой визитный карточка с адресом. И я и мой жена будем очен рады. Но прежде чем уйти, я хотел бы задать вам еще один вопрос.

- Да, пожалуйста, мистер Диббль.

- Вы ведь не думаете, что тайна земного ядра можно разгадать одним только сверхглубоким бурением? Я тоже так не думаю. Никаким бурением даже до внешнего ядра нам не добраться. И никакой аппарат типа "подземный крот" тоже туда не доберется, хотя и у вас и у нас много подобных проектов. Правильно, да?

- Я тоже не думаю, чтобы это был тот путь.

- Что же тогда? Может быть, прощупать земное ядро каким-нибудь локатором, как Луну и Венеру, а?

- Но ведь никакой оптический луч, даже луч квантового генератора...

- Да, конечно, - живо перебивает его Диббль. - Им туда не проникнуть. Ну, а если луч нейтрино?

- Нейтрино?

- Да, нейтрино. Сейчас много пишут о нейтринных телескопах. И у вас и у нас тоже. Думали вы об этом?

- Но ведь для нейтрино прозрачна не только наша планета, но и само Солнце. Вы же знаете, что нейтрино почти не взаимодействует ни с каким веществом.

- Да, это так. И все-таки наши ученые предполагают, что именно нейтрино тот инструмент, с помощью которого можно проникнуть в тайну ядра нашей планеты. Ну, извините, когда-нибудь я должен все-таки уйти!

Он простодушно посмеивается и снова крепко жмет руку Алексея.

- И не провожайте меня, пожалуйста, я сам доберусь до свой гостиница. Я хорошо ориентируюсь в чужих городах.

Он уже стоит у самых дверей, когда, будто совсем уже между прочим, задает Алексею еще один вопрос:

- А вы разве не знакомы с работами вашего профессора Кречетова?

- Нет, не знаком.

- Кажется, именно он у вас экспериментирует с нейтрино.

- Крупнейшим специалистом по нейтрино является у нас академик Понтекорво.

- Да, но именно профессор Кречетов с помощью нейтрино пытается разгадать тайну земного ядра. Странно, что именно вы этого не знаете.

- В первый раз слышу об этом.

- Ну, тогда, значит, профессор этот очень у вас засекречен, посмеивается Диббль.

15

Алексею, может быть, и не показались бы столь подозрительными последние слова Диббля, если бы он не выглянул в окно сразу же после его ухода. Диббль мог ведь и пошутить, говоря о засекреченности Кречетова. А назвать его фамилию было, видимо, не мудрено, так как на самом-то деле, как уверяет отец, профессор не ведет никаких секретных исследований и, наверно, о его работах писалось что-то в научных журналах. Правда, сам Алексей сделал вид, что ничего о нем не слышал, но это уж под впечатлением рассказов отца о недавних происшествиях с Кречетовым.

Однако что-то все-таки его насторожило. Может быть, слова Диббля о том, что именно ему, Русину, почему-то должна быть известна фамилия Кречетова. Без этой настороженности Алексей не стал бы, конечно, наблюдать за выходом Диббля из своего дома. А теперь он стоит у окна и, укрываясь за гардиной, осторожно выглядывает на улицу.

Диббль выходит из подъезда не торопясь и идет почему-то не вправо, к остановке троллейбусов и такси, а влево. Мало того, он останавливается у дома, в котором живет Варя, слегка задирает голову и долго смотрит на Варино окно. Может быть, правда, смотрел он и не на ее окно, но Алексей почти не сомневается почему-то, что именно на Варино.

Весь день после этого он ни о чем уже не может спокойно думать и безуспешно ломает голову над странным поведением Диббля.

А когда приходит с работы Василий Васильевич, спрашивает его:

- Тебе не известно, папа, такое имя, как Джордж Диббль?

- Нет, впервые слышу. А кто он такой?

- Корреспондент американского научно-популярного журнала. Был у меня сегодня, расспрашивал о моей работе. И вот что меня удивило: ему откуда-то известно, над чем работает профессор Кречетов. Разве об этом публиковалось что-нибудь?

- Что-то, кажется, было в начале года, - припоминает Василий Васильевич. - Какая-то краткая информация в одном из вестников Академии наук. А почему это так тебя встревожило?

Алексей уже собирается рассказать отцу о том, как Диббль смотрел на окно Вари, но раздумывает. Конечно, очень странно, что Диббль смотрел на ее окно, но какая же тут связь с его интересом к профессору Кречетову? Зато связь интимных мыслей Алексея с этим окном может оказаться для отца уже несомненной, И он не решается сообщить Василию Васильевичу о своих подозрениях.

- Мне показалось странным, что Диббль почему-то считает профессора Кречетова засекреченным, - после небольшой заминки отвечает он на вопрос отца.

- Они вообще всех наших ученых считают засекреченными, - усмехается Василий Васильевич.

- Ну, а ты-то знаешь ли, над чем на самом-то деле работает Кречетов?

Русин-старший не сразу отвечает на этот вопрос, хотя еще совсем недавно он ответил бы на него не задумываясь.

- Не знаю, право, как тебе и ответить, - задумчиво произносит он. - До сих пор я твердо был уверен, что он работает над теоретическими проблемами нейтринной астрономии, но теперь... Теперь я уже не знаю, только ли над этим. Теперь вообще многое стало загадочным. Помнишь, я говорил тебе о подозрительном посетителе моей библиотеки?

- Как раз хотел спросить тебя об этом.

- Ну, и кем, ты думаешь, он оказался? Работником государственной безопасности.

- Так что же тогда получается? - недоуменно произносит Алексей. Детективный роман какой-то... Сам-то Кречетов знает ли об этом?