Манускрипт египетского мага - Мари Тегюль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кикодзе кое-что знал.
— То странное существо, которой вы, Николай Александрович, видели ночью — это граф Эразм Николаевич де Тулуз-Лотрек, из той ветви Тулуз-Лотреков, которая бежала в Россию в начале террора Робеспьера и иже с ним. Он был офицером гвардии в России, на Кавказе, потом внезапно ушел в отставку по болезни. Болезнь и вправду его страшно скрутила, в буквальном смысле слова. Он был громадного роста, с огромными руками и ногами. Теперь он сгорбился, вся фигура стала несуразной. И ударился в увлечение всеми на свете искусствами. На Петра Великого он снимает первый этаж, полуподвальное помещение, там у него студия. К нему собирается маленькое общество, встретить там можно кого угодно — от бродячих музыкантов и актеров до великих князей. А посему эта студия еще одна головная боль тифлисской полиции. Общество балуется кокаинчиком, ну, это сейчас повсеместно.
— Что-то много французских дворян в одном тифлисском доме, — сказал Ник и рассказал Кикодзе о Куртэне.
Кикодзе внимательно выслушал его.
— Интересно, — протянул он. — Весьма, весьма. Что-то неуловимое общее во всем этом есть, но что? Португалец пока в состоянии шока, медленно приходит в себя, хотя уход за ним прекрасный. К сожалению, мы так и не смогли найти того человека, который заходил в гостиницу к его спутнику, этому дону Педро Маскареньяш. И абсолютно не улавливаю связи между всеми этими событиями и встречей дона Педро в ботаническом саду с этим… — и Кикодзе запнулся, не зная как назвать незнакомца.
Ник усмехнулся.
— Про себя я зову его теперь «Бледным призраком», — сказал он.
— Прекрасно, — улыбнулся Кикодзе. — Призрак так призрак. Так вот, с господином «призраком» пока все неясно.
— А что вчера вечером крутился Гаспаронэ вблизи дома баронессы? — вспомнил Ник.
— Так задание на то было, присматривать, не появится ли там кто-нибудь из наших подопечных.
У Ника из головы не выходил граф Тулуз-Лотрек и его студия. Он решил во что бы то ни стало проникнуть туда и посмотреть на публику, которая там собирается.
— Послушайте, Аполлинарий, — сказал он, — Нет ли у вас способа как нибудь оказаться у графа на сборище?
Кикодзе хохотнул.
— У меня точно нет, слишком моя физиономия известна этим господам. А вот вы человек новый, загадочный и к тому же представленный знаменитой Катериной Акакиевной господину Шамиршаху Луарсабовичу Мелик-Беглярову, который является завсегдатаем этой милой кампании.
— Уже и это знаете? — усмехнулся Ник.
— А как же, работаем не покладая рук, — хихикнул Кикодзе.
— Ну, и кто там у вас в осведомителях? Или секрет фирмы? — насмешливо спросил Ник.
— Что вы, что вы, — замахал руками Кикодзе, — какие осведомители! Там на жалованьи состоят. Те, которых никто не замечает. Люди невидимки.
— Конечно же, я понимаю, бесконечные бабо Ануш в виде лакеев, дворников и другой прислуги.
— Да, да, золотой фонд полиции всех времен и народов, — вздохнув, сказал Кикодзе. — Благородная публика их не видит и не слышит. Зато они все видят, все слышат, все замечают, особенно, когда им за это платят. Тут ведь двойная выгода. С одной стороны им платят. С другой стороны те, кто их в упор не видит — предмет ненависти, зависти — почему он, а не я? Особенно, если это выскочки, а не по праву рождения. Ну, а наша задача умело поддерживать этот огонек, который освещает спальни, альковы, тайные встречи, адюльтеры и прочая, прочая, прочая. Подлая штука, эта служба в полиции, с одной стороны, но ведь и общество такое же, с другой стороны.
— А вы философ, Аполлинарий, — заметил Ник. — Давайте вернемся на землю грешную, тифлисскую. Так что же вы мне посоветуете?
— Напишите записочку Мелик-Беглярову, что хотели бы что-нибудь оригинальное увидеть в Тифлисе. Уверяю вас, он тотчас же устроит вам приглашение к Тулуз-Лотреку. Адресок его известен — Питоевский дом. Берусь так доставить ваше письмо, что никаких подозрений не вызовет.
— Ладно, — и Ник сел за письменный стол. Через несколько минут было готово письмо, в котором Ник писал, что был рад вчерашнему приятному знакомству и непрочь его продолжить, так как не чужд муз и наслышан о приятных обществах в Тифлисе.
— Сейчас доставим наилучшим образом, — приговаривал Кикодзе, забирая у Ника письмо, уже уложенное в конверт с гербом Кефед-Ганзенов.
Он откланялся и, обещая держать Ника в курсе всех дел, тут же исчез.
Озабоченный Петрус сунулся было в дверь, но Ник замахал рукой и Петрус, понимающе кивнув, тут же исчез.
Ник улегся на диван и стал думать о том, какая должна быть линия поведения в случае, если он попадет вечером к графу. Во-первых, кокаин. Быть одурманенным ему вовсе не хотелось. Он знал, что в начале после вдыхания кокаина мысли как бы проясняются, приобретают необычайную ясность, свежесть, звучность. Весь мир наполняется необычайными красками, звуки становятся божественными. Такое состояние длится десять-пятнадцать минут. Потом наступает депрессия, где-то на полчаса, час. Человек теряет контроль над своими эмоциями, а вот этого ему как раз и не хотелось. Немного подумав, Ник решил приготовить себе сам порошок, похожий внешне на кокаин и с некоторыми его свойствами. Имитировать поведение кокаиниста он, конечно, мог.
Ну, а дальше все зависело от Мелик-Беглярова. Как Ник мог определить по первому впечатлению, это был артист со всеми присущими этому типу людей стереотипами поведения — эмоциональный, увлекающийся, порывистый.
Пока Ник раздумывал, посыльный уже принес ответное письмо от Мелик-Беглярова. Как Ник и предполагал, все было в нем — и восторги по поводу знакомства, и горячие приглашения на сегодняшний вечер в «одно приятное общество, напротив дома баронессы», «что-то вроде костюмированного бала для избранных», костюм Нику предлагалось выбрать перед вечером в театральном обществе самому, а потом в фаэтоне с соблюдением всех правил игры они отправятся на вечер. Ник передал посыльному записку с благодарностью и