Манускрипт египетского мага - Мари Тегюль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 8
Ником вдруг овладело какое-то бесшабашное настроение. Такое с ним бывало часто после удачно выполненного дела. Он повернулся к Петрусу, который о чем то говорил с Сафаром.
— Что это вы шепчетесь? — весело спросил Ник.
— Сафар предлагает пойти поесть хаши. Самое время, говорит. К тому же мы здорово проголодались.
— Замечательно. Я всех приглашаю. — ответил Ник, у которого сразу же засосало под ложечкой. — Если не считать чая в чайхане, они со вчерашнего дня ничего не ели. — Да, но как мы выглядим! И какое от нас амбрэ!
— Да-а-а, — протянул Петрус, принюхиваясь. — Но я думаю, это поправимо. — С этими словами он обратился к Сафару, который сразу же все понял. Сафар быстро закивал головой и все трое спустились от Мирзоевской бани к Бебутовской, которая была буквально в десяти шагах. Сафар растолкал спящего мальчишку-посыльного, сказал ему несколько слов и тот куда-то умчался. Ник, Петрус и Сафар вошли в небольшой дворик, усаженный акациями, где стояло несколько деревянных скамеек, прошли его и вновь вошли в низкое каменное здание. Это был вестибюль бани, круглый, со стеклянным обширным фонарем в потолке. Здесь уже все было выложено мрамором. Сафар показал рукой на одну из шести дверей, выходящих в вестибюль.
— Сафар приглашает нас в самый роскошный нумер, «генеральский», — усмехнулся Петрус, который уже не раз посещал эти бани.
— Ну, ну, посмотрим, как моют на Кавказе генералов, — засмеялся Ник. Это маленькое приключение очень забавляло его. Они зашли в просторный предбанник, по обеим сторонам которого были расположены каменные лежанки, устланные пышными коврами с разбросанными по ним тугими мутаками. Сафар проворно достал из шкафчика стопку белоснежных простыней. В этот момент в дверь постучались. Сафар бросился открывать и на пороге предбанника перед изумленными взорами Ника и Петруса возник древний старец, одетый в пестрый полосатый халат и маленькую туго скрученную чалму. Он воззрился на полураздетых мужчин, затем быстро скинул с себя халат и предстал перед ними в костюме Адама с небольшой набедренной повязкой на чреслах. Зрелище было фантастическое. Сморщенное оливково-смуглое тело старца резко контрастировало с его редкой окрашенной хной бороденкой, над которой свисал хищный плоский нос. Два черных глаза сверлили Ника и Петруса. Сафар, низко кланяясь, звенящим шепотом прошептал:
— Это Сэрмол!
Не успев сообразить, что за важное лицо очутилось в их обществе, Ник вдруг оказался в крепких жилистых руках старца. Он проворно накинул на него простыню и поволок за собой внутрь номера. Сафар только успел вдогонку сунуть Нику деревянные коши, без которых передвигаться по мокрому мраморному полу было невозможно. Ник и Сэрмол скрылись в густых облаках пара. Старец все приговаривал что-то, но Ник разобрал только «граф Воронцов» из чего сделал заключение, что старец сообщает ему, что он мыл графа и это составляет предмет его особой гордости. На мгновение оставив Ника, старец нырнул в облака пара, появился с шайкой горячей воды, которой обдал каменную лежанку и легонько подтолкнул к ней Ника. Нику было смешно, но он расслабился и предоставил себя в полное распоряжение старца. И тут на него обрушился водопад горячей воды, так что ему оставалось только ловить воздух ртом, как рыба, выброшенная из воды. Незамедлительно за этим старец бросился на него с горячей варежкой, кисой, и принялся легкими движениями тереть тело. И тут Ник с ужасом увидел, что с него, как со змеи, слезает кожа. Еще несколько легких движений — и старец снова обдал его горячей водой, приговаривая: «Якши, пранг, якши!». Где-то неподалеку, на соседнем каменном ложе, скрытый облаками пара, трудился Сафар над Петрусом. После того, как с Ника сошли грязь и отмершая кожа, Сэрмол обдал его горячем жидким мылом, из полотнянного огромного мешка, похожего на наволочку, и затем приступил к последним, заключительным аккордам — массажу. Все это происходило в таком бешеном темпе, что Ник не успевал промолвить ни слова. После этого старец знаком велел Нику подняться и препроводил его в бассейн с горячей водой. Через несколько минут там же оказался и Петрус. Отдышавшись, Ник и Петрус выбрались из бассейна. Сафар тут же накинул на них простыни и прошлепал в предбанник. Сэрмола уже нигде не было. Он, как великий артист, пропев свою партию, гордо удалился. Ник и Петрус поплелись за Сафаром и рухнули на лежанки, предварительно накрытые заботливыми руками Сафара простынями, приятно пахнущими свежестью и полевыми цветами.
Отдышавшись, Ник почувствовал необычайный прилив энергии, как-будто не было такой тяжелой ночи, и волчий голод. Быстро одевшись в вычищенную чьими-то проворными руками одежду, Ник и Петрус выбрались из бани. Во дворе на скамеечке сидел улыбающийся Сафар. Тут вся компания отправилась на Майдан, в духан.
Утро только начиналось. Воздух был напоен свежестью, улицы, умытые дворниками и утренней росой, сверкали, Метехский замок над Курой был розовым в лучах восходящего солнца. У Орбелиановской бани, там где протекала речка, крутился какой-то немногочисленный народ.
— Убирают. — сказал Сафар. — Ночью, что грязь сверху принесло, это убирают.
Ник понял, что это убирали последствия ночного селя, жертвой которого они могли стать и ему стало немного не по себе. Но через несколько минут они уже входили в духан, и острый запах душистого хаши с чесноком отбросил все дурные мысли.
После духана, сердечно распрощавшись с Сафаром, Ник и Петрус медленно поплелись к себе домой. После таких трудных дней Ник мечтал только о диване, пледе и книге.
Глава 9
Отдохнуть Нику удалось. Вначале, как всегда с ним бывало, он начал анализировать события прошедшего дня. Раз за разом он мысленно прокручивал в голове эпизод за эпизодом, а услужливая память подбрасывала информацию. Так он дошел до странного человека, пристальный взгляд которого в чайхане беспокоил его. «Где, где, где? Где я видел его? А точно, что видел. Слишком остро, значит недавно. Давай, давай, работай» — подбадривал себя Ник. — «Начнем с конца.
