In vinas veritas - Александр Бруссуев

Спустя минуту с крыши особняка, где предавался релаксации Брайан Адамс, упали сначала в обморок, а потом на землю две унылые канадские вороны. Им стало нехорошо. Потом, схватившись лапами за сердце, скатился по черепице удивленный упитанный кот, следуя инстинктам на беду оказавшись у каминной трубы.

Певец уже собирался вылезать из воды, как в душе возникло смутное чувство тревоги. Ему нужно было срочно сделать что-то. Пришлось подчиниться внезапному порыву и садануть рукой несильно, но резко по краю шикарной ванны. Боль ворвалась в тело, избавив от неясных треволнений. Пришло даже облегчение одновременно с осознанием того, что правая рука, по всей видимости, безвозвратно сломана. Вот ботва, только тяпнул слегка — и привет, гипс. Ладно, со всеми этими делами можно будет потом разобраться, вот только журналисты, гаденыши, обязательно выдвинут версию, что выпимши ударил рукой об умывальник.

Врач, прибывший резво, как барракуда к утопающему пингвину, констатировал «старушечий» перелом. Бабушки частенько ломают лучевые кости. Однако, две — три недели — и можно снова грузить руку гитарой, бутылкой, да хоть чем.

Брайан только покривился: королеве это не объяснить, не поймет и свой юбилей не перенесет на более поздний срок. Придется попрактиковаться и играть в гипсе. А, что — хорошая идея, даже некоторый шарм придает артисту. Он совсем успокоился и позволил себе перед сном еще пару-тройку стаканчиков под лимон, чтоб унять неясную боль.

Невысокий человек тем временем уже продолжал спокойно дышать и находился на приличном расстоянии от этого района. У него была теневая встреча.

— Молодец, ученик. Достойно справился, — похвалил его дядя, который уже успел смыть с костюма грязь святой земли Стоунхенджа.

— Рад Вам служить.

— Не спросишь, зачем это надо? — вяло поинтересовался он.

— Готов выполнять любые Ваши поручения, — склонив голову, ответил ученик.

— Просто легкая демонстрация силы. Ничего боле. Ладно, ступай. Я тебя вызову. Очень скоро, — сказал властный человек и чуть махнул рукой. Его собеседник моментально развернулся и заспешил прочь, не забывая выбирать самые затененные участки улицы.

19

За всеми хлопотами незаметно пришло время обеда, к которому мы оказались совершенно не готовы. По условиям контракта нам предоставляли завтрак и ужин, все остальные приемы пищи ложились целиком на нашу возможность свободно охотиться. Идти в ресторан или кафе и потратить на еду кровные деньги — подвиг, на который отважится не каждый моряк. Поэтому мы решили пройтись по реальным закромам нашего судна. В принципе, мы не ошиблись, когда заглянули в провизионки. Вода туда не добралась, а продуктов было в изобилии. Правда, по большей части, они были испорчены, потому как холодильные камеры бездействовали уже довольно давно. Но, тем не менее, из нескольких мешков картошки удалось набрать вполне пригодных для дальнейшей обработки клубней. К этому добавилось и энное количество литров растительного масла, и залежи упаковок макарон, и всевозможные специи, и килограммы злых кубиков «Магги», и нетронутые банки с кофе, и даже чуть заплесневелый хлеб в целлофановых пакетах. А когда я приспособил под примус маленькую газовую горелку со сменными баллонами, то в нас окрепла уверенность, что мы здесь с голоду не умрем.

В самый разгар нашего умиления жареной картошкой, внезапно зашел лысый агент. Выглядел он в нелепом дождевике совершенно жалко, встреча с полуутонувшим судном явно его тяготила. Он принес приглашение на встречу утром с тем старикашкой с фотографий, что висели в изобилии в их офисе. Тот должен был провести краткий инструктаж, как себя вести в цивилизованной стране, какие здесь обычаи и нравы. И уже на прощанье заявил, что утром мы переезжаем из наших шикарных апартаментов в более дешевые нумера, причем, тоже на пару ночей, пока не освободятся два номера, отведенных нам под постоянное жилье в Фалмуте.

Нельзя сказать, что мы обрадовались, но решили закончить с сегодняшним рабочим днем и пойти нежиться в гостиничную роскошь.

Время за просмотром футбола, принятием ванны с джакузи, ленивым смакованием даров от самолетной компании, кофе со сливками прошло незаметно. Близился ужин. Идти куда-то было, конечно, влом, но когда еще выпадет возможность попитаться в многозвездочном отеле?

Мы по указателям легко добрались до ресторана, толкнули высокие стеклянные двери и энергично вошли внутрь. Так же быстро мы чуть не вышли обратно: за столами сидела публика в костюмах при галстуках, декольтированных платьях с блестящими украшениями, вокруг сновали официанты в ливреях и париках. От панического бегства нас избавил утренний знакомец, принесший завтрак в номер. Он вцепился в наши руки:

— Садитесь, господа, не стесняйтесь.

Мы, влекомые им, прошли и расположились за столиком у самого окна. Наша, свободного покроя, одежда не могла не обращать на себя некоторого внимания. Я прямо чувствовал на себе тяжелые осуждающие взгляды чопорных стариков.

— Что это они все так вырядились? — поинтересовался Саша.

— А пес их знает! Может, праздник какой, или юбилей?

В это время в зал вошла, вернее, вплыла элегантная дама в шикарном ярко красном вечернем платье. Ее иссиня-черные волосы в такт ходьбе колыхались где-то в районе пояса, губы выделялись на лице тоном, гармонировавшим с ее гардеробом. Она, изредка вежливо кивая по сторонам, прошла и расположилась за роялем, которого мы сразу и не заметили.

— Куда это нас заманил мерзкий карлик? — сквозь зубы прошептал старпом.

Действительно, чувствовали мы себя здесь неловко, как будто на чужом празднике в виде непрошеных гостей.

Дама негромко, но решительно заиграла полонез Огинского, все зашевелились и начали делать заказы. Я доверил это дело Саше, сам отвернувшись в сторону далекого неспокойного моря. Как хорошо, что сейчас я на берегу, подумал я и вспомнил, как однажды посещал больницу в Токио.

Тогда, милостью господ штурманов, не давших мне антиожоговую мазь, я жестоко страдал: получил паровые ожоги обоих рук, которые не заживали долго, нарывали и очень болели. Когда терпеть стало невмоготу, я предъявил во время ужина свои конечности для обзора капитану. Аппетит у него, конечно, испортился. Результат не заставил себя ждать — через пару дней в Японии с раннего утра за мной заехал полуагент — полумедик. Оказывать помощь на месте, на что настаивала судовая администрация, он решительно отказался и повез меня сквозь просыпающийся Токио в госпиталь. Путь оказался неблизким, но мы говорили о всякой всячине всю дорогу, поэтому боль в руках не делала поездку мучительно-бесконечной.