Рассказы. Часть 1 - Эдмонд Гамильтон

— Ты так думаешь? Значит, лишь случайно в голову тебе пришла идея путешествия во времени, к которой раньше никто и никогда серьезно не относился? Или, сам того не зная, ты вспомнил?

— Хотел бы я, чтобы это было так, — сказал он. — Уверяю вас, я отнюдь не горячий поклонник девятнадцатого века. Но, к несчастью, я прекрасно помню всю свою жизнь, и в ней нет места Аарну.

— Это говорит мистер По, — сказала девушка. — Он помнит только свою жизнь. Но ты не только мистер По, ты еще и Яанн.

Он улыбнулся.

— Два человека в одном теле? Скажите, мисс Донсел, вы читали моего «Вильяма Вильсона»? Там говорится о человеке, у которого было второе «я», alter ego…

— Читала, — ответила она. — И знаю, что написал ты его именно потому, что это в тебе две личности, хотя одну из них ты не можешь вспомнить.

Она наклонилась вперед, и он подумал, что взгляд ее куда более гипнотический, чем у тех месмеристов, которыми он так интересовался. Ее голос почти сбился на шепот.

— Я хочу заставить тебя вспомнить. Я заставлю тебя вспомнить. Только за тобой я вернулась сюда…

— Раз уж мы заговорили об этом, — прервал он, пытаясь выдержать беспечный тон, — скажите, как человек путешествует во времени? На каком-нибудь летательном аппарате?

Лицо ее оставалось все таким же серьезным, в нем не дрогнул ни один мускул.

— Человеческое тело не может передвигаться во времени. Как и любой другой физический, материальный предмет. Но сознание не материально, оно представляет собой лишь систему электрических сил, находящихся в физическом мозгу. И, если отделить его от мозга, оно может быть отправлено в измерении времени назад, в мозг человека предыдущей эпохи.

— Но с какой целью?

— Чтобы подчинить себе тело и исследовать исторические периоды глазами человека, живущего в прошлом. Это нелегко и очень опасно, потому что всегда есть риск очутиться в мозгу человека настолько сильного духом, что он подчинит тебя себе. Именно так случилось с Яанном, мистер По. Он находился в вашем мозгу, но оглушенный, действующий только на ваше подсознание, и все воспоминания его для вас не более чем сказки и фантазии. — Она помолчала, потом добавила: — У вас, должно быть, очень мощный мозг, мистер По, раз вы так подчинили себе Яанна.

— Да уж кем меня только не обзывали, только не тупицей, — пробормотал он, а затем иронически помахал рукой в воздухе на свой обветшалый кабинет. — Сами видите, каких высот я достиг с помощью своего интеллекта.

— Такое случалось и раньше, — прошептала она. — Один из нас попал в плен римского поэта по имени Лукреций…

— Тит Лукреций Кар? Как же, мисс, я читал его «De Rerum Natura» и странные теории об атомной науке.

— Не теории, — ответила она. — Воспоминания. Они так измучили его, что он покончил с собой. И я знаю много таких примеров в разные исторические эпохи.

— Блестящая идея! — с восхищением сказал По. — А какой может получиться рассказ…

— Я разговариваю с вами, мистер По, — перебила она, — но пытаюсь воззвать к Яанну. Пробудить его, вырвать из плена вашего ума, заставить вспомнить Аарн.

Она говорила быстро, страстно, почти навязчиво, неотрывно глядя ему в глаза. А он слушал, как в полусне, имена и названия мест из написанных им рассказов, иногда точные, как правило слегка измененные, но удивительно правдоподобно звучавшие в ее устах.

— Когда наступил — сейчас вернее будет сказать «наступит» — Жестокий Век, человечество откроет такие разрушительные силы, о которых не знало дотоле.

По чуть улыбнулся, подумав о своем рассказе, в котором все люди погибли от взрыва и мир был уничтожен огнем, и девушка, казалось, прочла эту мысль на его лице.

— О нет, человечество не было — не будет уничтожено. Но погибнут многие, и, когда Жестокий Век кончится, через несколько столетий возникнет Аарн, в котором мы с тобой живем. Яанн, вспомни! Вспомни наш прекрасный мир! Вспомни тот день, когда мы с тобой спускались с гор по Заире в твоей лодке. Вниз, по желтой воде, где цвели белые водяные лилии, а темный лес торжественно смыкался вокруг нас, пока перед самым Аарном мы не причалили к Долине многоцветных трав и стали гулять там среди серебристых деревьев, глядя вниз на освещенные солнцем башни Аарна, над которым летали, сверкая, маленькие флайеры.

Неужели ты не помнишь? Ведь именно тогда ты впервые сказал мне, что был в Темпоральной лаборатории Тсалала и согласился добровольно отправиться обратно во времени. Ты собирался увидеть мир таким, каким он был до того, как его потрясли жестокие войны, увидеть глазами другого человека все то, что было безвозвратно потеряно для истории.

Помнишь ли ты мои слезы? Как я умоляла тебя остаться, говорила о тех, кто никогда не вернулся, как льнула к тебе? Но ты был так поглощен своей историей, что не пожелал слушать меня. И ушел. И то, чего я боялась, свершилось: ты так и не вернулся.

Яанн, с тобой говорит твоя Лалу! Знаешь ли ты, как мучительно ожидание? Я не смогла перенести эту муку и получила разрешение Темпоральной лаборатории вернуться сюда, чтобы найти тебя. Сколько недель я заперта в этом чужом теле, как долго искала я тебя понапрасну, пока не прочла в рассказах, ставших знаменитыми, имен и названий, которые мы так хорошо знаем в Аарне, и поняла, что только их сочинитель может быть твоим господином. Яанн!

Как в полусне, слушал По звенящие в воздухе имена и названия выдуманного им сказочного мира. Но, когда она в отчаянии выкрикнула его имя, он опомнился и вскочил на ноги.

— Дорогая мисс Донсел! Я восхищен силой вашего воображения, но возьмите же себя в руки…

Ее глаза сверкнули.

— Взять себя в руки? А как, по-твоему, провела я несколько недель в этом уродливом ужасном мире, заключенная в тело этой жирной девицы?

По вздрогнул, как будто на него вылили ведро холодной воды. Ни одна женщина даже в шутку никогда не подумает и не скажет о себе такого. Но тогда…

Комната, ее сердитое лицо, весь мир, казалось, заколебались, как в тумане. Он почувствовал, как в нем поднимается какая-то странная волна, сметая все на своем пути, и на мгновение его фантазии обрели формы, чуть измененные, но реальные.

— Яанн?

Ему показалось, что она улыбается. Ну конечно, этой жеманнице удалось провести знаменитого мистера По своими лунными лучами и прочей ерундой, и теперь она будет счастлива, рассказывая об этом своим подружкам! Гордость и высокомерие, глубоко укоренившиеся в его натуре, заставили его вздрогнуть, и странное ощущение прошло.

— Мне очень жаль, — сказал он, — но я больше не могу уделить времени вашей удивительной jeu d'esprit, мисс Донсел. Мне остается лишь поблагодарить вас за ту тщательность, с которой вы изучили мои маленькие рассказы.