Год 1914-й. До первого листопада - Александр Борисович Михайловский

– Мне не нужны слуги, – так же тихо ответил я, – мне нужны товарищи и соратники. Впереди у нас большое и трудное дело, и ваша помощь будет совсем не лишней. Но предупреждаю, дело легким не будет.

– Согласен на все и сразу, – выдохнул Джоржи, – вы никогда не пожалеете, что сделали меня своим другом.

Не говоря Джоржи более ничего, я подвел своего новоявленного молодого друга к старшему лейтенанту Антонову и произнес:

– Сергей Петрович, вот известный тебе сербский королевич Джоржи. Храбр как лев, зорок как орел… хотя лисья хитрость, пожалуй, не его достоинство. Прекрасно ездит на лошади, фехтует саблей и стреляет из пистолета. На этом с базовой подготовкой, пожалуй, все. Нужно подобрать инструкторов, чтобы за оставшееся время подтянуть его и его отряд до приемлемых у нас кондиций.

– Отряд? – ошарашенно переспросил Джоржи.

– Да, отряд, – подтвердил я, – первый сербский спецназ. Это должны быть люди в хорошей физической форме, храбрые, с опытом войны в горах и фанатично преданные своей стране, чтобы, когда начнется война, они пили бы австрийскую кровь ведрами. Ну а мы поможем. Дадим хорошего оружия и научим некоторым штучкам из наших времен, когда десяток бойцов способен нанести врагу ущерба как батальоном при поддержке артиллерии, и к тому же уйти от преследования живым. Сможешь набрать роту – будет рота, батальон – батальон, полк – полк. Времени на подготовку в обрез, а потому набирать желательно лучших из лучших. Имей в виду, что тебе ими командовать и вместе с ними идти в бой. А сейчас отдаю тебя в опытные руки поручника Антонова. Он у нас в своем деле лучший из лучших.

Старший лейтенант свистнул и выкрикнул:

– Адрастея, Макария, ко мне…

Ну вот и инструктора – точнее, инструкторши – подоспели: стройные, гибкие, опасные, как крупные кошки. Насколько я помню, обе из диких амазонок, обеих вытащили из больших неприятностей, подобрали, обогрели, приняли в стаю, залечили старые раны. Одним словом, Джоржи ошарашен… но это он напрасно: руки у воительниц цепкие, но зато надежные. А мне пора переходить к политическому балету.

– Итак, товарищи и некоторые господа, – сказал я, открывая совещание, – в обозримой краткосрочной перспективе у нас начнется война с Австро-Венгрией. Не сегодня-завтра Вена, поднатужившись, выродит итоговую версию ультиматума, после чего Петр Александрович (сербский король) и господин Джоржевич начнут тянуть время: с чем-то соглашаться, что-то отвергать, и чем дольше будет продолжаться эта катавасия, тем лучше.

– В первую очередь, – сказал король Петр, – от меня будут требовать выдачи для суда моего сына Александра и господина Димитриевича, названных в числе главных организаторов покушения в Сараево. Но они у вас, а не у меня, и выдавать их австрийцам вы, насколько я понимаю, не собираетесь?

– Да, вы совершенно правы, – ответил я, – выдавать Димитриевича и его подельников, а особенно вашего младшего сына, я не собираюсь. Во-первых – много чести, во-вторых – ваша собственная конституция запрещает выдачу сербских подданных иностранным государствам. Кроме того, мы нацедили с них немало зловонных тайн, и процесс дойки продолжается. Не так ли, товарищ Бергман?

Наш главный начальник служб безопасности бросила тяжелый взгляд в сторону короля Петра и ответила:

– Да, товарищ Серегин, это так. Например, мы теперь точно знаем, что отстранение от власти вашего сына было с самого начала преднамеренной грязной инсценировкой, исполненной по приказу господина Димитриевича. Этот человек заранее решил, кто из ваших сыновей станет в будущем королем Сербии. Он считал, что Александр покладист и будет делать все, что ему скажет руководство организации, но, к их несчастью, он был не старшим, а младшим сыном. И тогда была придумана провокация в стиле господина Дюма с письмом знатной дамы и сплетничающим о нем слугой. Пара пощечин от вашего сына и зверское избиение сапогами в застенках белградской жандармерии. Впрочем, об этом вы могли догадаться сами. Ваш сын Джоржи, конечно, вспыльчив, но отходчив, и в личных конфликтах никогда не переходит грань, отделяющую вспышку ярости от изуверства. Отстрелить папиросу у самых губ нахала он может, а вот хладнокровно всадить ему же две пули в живот – уже нет. И это не единственная такая тайна. Уже сейчас можно сказать, что мировую войну эти господа провоцировали вполне осознанно, ибо не видели другого пути для создания так любезной им Великой Сербии, простирающейся от предгорий Альп до Пелопоннеса и от Адриатики до карпатских перевалов. Одним словом, эти люди и ненавидели Австро-Венгерскую империю, как вечную угнетательницу вашего славянского племени, и одновременно были очарованы ее надувным величием. Людей, замысливших такое, положено отдавать в психиатрическую клинику под надзор добрых докторов. Специально для вас скажу, что до вполне мирного распада Австро-Венгерской империи по мотиву «мы не хотим так больше жить» осталось всего четыре года. И с любым подобным образованием, не имеющим жесткого национального ядра, будет то же самое. А вас, сербов, для создания такого ядра для всех Балкан очень мало, и удайся вам исполнить хотя бы половину планов, составленных господами Димитриевичем и Пашичем – и вы станете в новосозданном государстве национальным меньшинством. При этом и словенцы, и хорваты, и бошняки, и болгары, как бы вы их ни уговаривали, не будут считать себя сербами, а если дело дойдет до принуждения, то вы столкнетесь с таким же яростным ответом, какой вы сами давали своим угнетателям: туркам и австрийцам.

– Сознательное провоцирование войны – это очень тяжкое обвинение, – сказал сербский король, переглянувшись с Владаном Джоржевичем, – как и преднамеренная узурпация престола. Одно дело, если бы все наши несчастия случились в силу естественного хода вещей, да по неразумию отдельных лиц, и совсем другое, когда все это организовано преднамеренно. Горе нам, сербам, горе, ибо среди нас завелись беспочвенные фантазеры, готовые убить миллионы людей ради воплощения своих бредней.

– Сейчас уже нет смысла плакать по пролитому молоку, – сказал я, – война неизбежна, и готовиться к ней нужно наилучшим образом. В первую очередь надо отмобилизовать армию, а тех, кто не будет мобилизован, свести в отряды территориальной обороны.

– В первую очередь, – сказала Лилия, привстав на своем стуле, – необходимо наладить способы эвакуации ваших тяжелораненных солдат в наш госпиталь. Здесь методами магии жизни и живой водой мы поднимем на ноги всех до единого, кого довезут к нам живым, а там у вас значительное число ваших соотечественников умрет в страшных мучениях безо всякой пользы. Господин Джоржевич, не торопитесь качать головой. Как только закончится это совещания, я, как коллега коллегу, проведу вас по нашему госпиталю и дам возможность побеседовать с выздоравливающими ранбольными.

– Да, – подтвердил я, – солдат армии Кутузова, сражавшихся на Бородинском