Спешащие во тьму. Урд и другие безлюдья - Адам Нэвилл

все вокруг. Чем дольше Джейсон жил в этом городе, тем больше представлял себя как обезьяну в клетке, примата, одетого в дешевый костюм и брошенного в узкий, захламленный цементный вольер, навсегда лишенный посетителей; как забытое, ничем не примечательное существо, беспрестанно хлопающее себя по лицу грубой ручищей.

Джейсон поддерживал жизнь рассудка лишь тем, что заказывал книги в Интернете и терпеливо читал их в своей комнате. Стремился познать себя, а также искал ответы, как лучше справиться со своей участью, пока ему не удалось сбежать из Саллет-апон-Трента. Чтение также было попыткой защитить то маленькое яркое пламя, зажегшееся за три года учебы в университете. Джейсон боялся того, кем может стать, если этот крошечный огонек погаснет; возможно, человеком, забывшим, кем он когда-то был.

Здесь, как и на последней работе, его коллегами были в основном мужчины. До боли обычные, но отчасти циничные, чьи интересы ограничивались футболом, автомобилями, ай-ти, компьютерными играми, выпивкой и гаджетами. Даже от самой короткой офисной беседы сердце Джейсона тлело отчаянием, порожденным смертной скукой.

Сайты онлайн-знакомств выдавали профили лишь восьми одиноких женщин в пределах его географической доступности, и все они не вызывали доверия. Романтические возможности облегчить его деморализующее одиночество были скудными. Жительницы Салли, которые не покидали этот район, по-видимому, рано выходили замуж и еще раньше становились матерями. Только Электра казалась другой. Кто она и что здесь делает? Скорее всего, недавно получила дополнительное образование и у нее уже есть бойфренд.

Всякий раз, когда он встречал ее во время обеденного перерыва, она сидела на одной из уединенных скамеек, расставленных на окружающих склады лужайках. Эти травянистые участки пересекались неасфальтированными дорожками. Джейсон старался избегать тем, которые могли бы вызвать какое-либо упоминание о мужчине в ее жизни. Он знал: если она когда-нибудь признается в этом, его реакция будет настолько эмоциональной, что он не сможет скрыть своего колоссального разочарования. До тех пор, пока она не раскроет свою вторую половинку – Газа, База, Найджела, Антона, Леона, Джея или Стива, – он сможет без помех жить самообманом. Когда один из его коллег вставал перед ее столом и задавал невинный вопрос, связанный с акциями, в Джейсоне вскипала такая ревность, что у него кружилась голова.

Возможно, Электра была религиозной и берегла себя. В конце концов, она не носила никаких украшений, кроме распятия из белого золота. Джейсон был готов обратиться в любую веру, лишь бы остаться с ней.

Когда он подсаживался к Электре во время обеденного перерыва, она оставалась пассивной и немногословной, лишь едва заметно улыбалась. Но ему часто казалось, что она обсуждает его с коллегами, что такое внимание тяготит ее. И что Электра просто подыгрывает ему.

В тех случаях, когда Джейсон садился рядом с ней, голова у него гудела от прилива крови, а рот исторгал глупости и замечания, настолько безжизненные и лишенные очарования, что ему хотелось покалечить себя за них. Электра накручивала на палец пряди своих доходящих до плеч волос и разглядывала их своими зелеными глазами. Не нервничала, но и раскованной ее назвать было нельзя. Ноги у нее всегда были скрещены, одно колено выглядывало из-под юбки, а ступня покачивалась, удерживая носком туфлю на высоком каблуке.

Его одержимость оказалась настолько велика, что в последний день испытательного срока Джейсон набрался смелости, чтобы пригласить ее на свидание. Когда Электра готовила чай для всего офиса, он проследовал за ней на кухню, открыл дверцу холодильника и ни с того ни с сего вдруг спросил:

– Может, сходим куда-нибудь?

В следующую секунду в помещении сгустилась тишина, будто сам воздух превратился в желе. В голове у Джейсона поднялся рев, как в подземном туннеле, заполненном грузовыми поездами. Пока мысли окончательно не разбежались, он поспешил вспомнить заранее отрепетированную оговорку.

О чем он думает? Как минимум на десять лет старше ее, а ведет себя как приставала. Прозвучавшее в голове коварное слово напоминало шипение змеи в сухой траве. Как же сильно он опустился в таком-то возрасте! Ему захотелось разорвать рубашку на дряблой веснушчатой груди и издать вой поверженного зверя. Джейсон окончательно утратил рассудок, а с ним и репутацию приятного в общении человека.

– Хорошо. Куда бы вы хотели пойти? – произнесла Электра, не глядя на него. Ее равнодушие, как ему показалось, объяснялось скукой.

Она скучала. Скучала от всего, связанного с ним. В ней не было загадочности, таинственности, кокетства или застенчивости, ничего из того, что он себе представлял. Просто молодая скучающая женщина. Он понял это, когда строгие стены помещения содрогнулись и вернулись к своим прежним размерам.

Джейсон был так уверен в неудаче и отказе, что даже не подумал о том, куда бы они могли пойти.

– А куда здесь… можно пойти?

Электра нахмурилась:

– Никуда особенно. Разве что в зоопарк.

* * *

Джейсон снимал комнату в большом викторианском доме на самой старой улице Саллет-апон-Трента, в районе, неудачно отделенном от изначального места основания города после того, как в шестидесятые границы графства подверглись изменению. Сперва Джейсон надеялся приобрести там собственное жилье, но даже в такой удаленности от Лондона его долги по кредитной карте поглощали большую часть доходов, и ему пришлось жить с соседями.

В доме жили одни мужчины, все старше Джейсона, и они казались еще более усталыми и разочарованными, чем он сам. Он понял, что если не сможет вырваться из замкнутого круга с бесперспективной низкооплачиваемой работой в жалких городках, расположенных вдоль автомагистралей, то его ждет такое же будущее, как у новых соседей.

Лишь один жилец, Джеральд, разговаривал с ним, хотя Джейсону хотелось, чтобы тот оставался таким же скрытным, угрюмым и замкнутым, как и другие серые фигуры, прозябающие в своих комнатах перед бормочущими телевизорами. Но Джеральд был одним из тех несчастных, которые ненавидели одиночество, но при этом не отличались особым этикетом и эмоциональным интеллектом. Он также считал себя знатоком в области муниципальной политики, разглагольствования о которой перемежал фактами из политической истории, как старой, так и современной, и всегда говорил с хитрой полуулыбкой, ироничным тоном, из-за которого Джейсон быстро понял, почему соседи часто убивают друг друга.

Но Джеральд любил аудиторию и выбрал Джейсона, когда тот, стараясь быть общительным новичком, вносил в дом свои скудные пожитки. Теперь за свое добродушие он дорого платил всякий раз, когда пользовался кухней.

Эта часть здания превратилась в своего рода ловушку, расставленную иссохшим Джеральдом, похожим на паука. Дверь его комнаты на втором этаже открывалась всякий раз, когда кто-нибудь входил на кухню, чтобы вскипятить чайник или приготовить еду. Затем насекомья фигура бесшумно спускалась