Гросспираты - Аркадий Полторак

Предъявляется документ о потоплении пассажирского корабля «Сити оф Бенарес». Там находилось около двухсот пассажиров, включая сто детей. В результате торпеди­рования все они были потоплены.

Обвинитель цитирует затем судовой журнал германской подводной лодки, потопив­шей британское торговое судно «Чиф Мид». И перед мысленным взором всех присут­ствующих в судебном зале раскрывается страшная картина:

«Гром и треск. Затем все кончилось. Всплывает масса обломков. Мы приближаем­ся, чтобы определить название судна. Команда спасается на лодках и обломках... Вылав­ливаем спасательный круг. На нем нет названия. Юноша в воде призывает на помощь: «Помогите, помогите, пожалуйста». Другие очень спокойны. Они, по—видимому, про­дрогли и устали. На лицах выражение холодной ненависти. Идем старым курсом...»

Обвинитель оглашает показания одного матроса с потопленного подводной лодкой тральщика «Норин Мари».

«Я плавал в воде … Немецкая подводная лодка не погружалась, а преднамеренно шла в моем направлении, и когда она была в 60—70 ярдах от меня, открыла стрельбу короткими очередями из пулеметов. Так как ее намерения были совершенно очевидны, я погрузился в воду и оставался там до тех пор, пока подводная лодка не прекратила огонь и не исчезла. Противник безжалостно расстреливал из пулемета беспомощных моряков, находившихся в спасательной шлюпке № 2».

Что это, случайность? Или то, что юристы называют эксцессом, действием коман­дира подлодки, выходящим за пределы полученных им инструкций? Или же он прямо следовал приказу?

Дениц отвечает с негодованием:

— Я уже заявил вначале, что уничтожение лиц, оставшихся в живых после потопления судна, является нарушением солдатской боевой морали, и я никогда не издал бы такого приказа.

Дениц вовсе не настаивает, чтобы ему верили на слово. Защита просит огласить показания бывшего командира германской подводной лодки капитана 3-го ранга Ганса Витта. Этот свидетель сообщает суду о вызове его к Деницу в июне 1943 года. В то время, по словам Ганса Витта, имели место случаи обстрела британскими летчика­ми беззащитных моряков с потерпевших аварию германских подводных лодок.Это вызывало возмущение среди матросов и офицеров. Многие предлагали прибегнуть к возмездию и также нападать на беззащитных британских моряков с потопленных тор­говых судов.

«Я воспользовался случаем, — заявляет свидетель, — чтобы доложить гросс—адми­ралу об этом настроении... и узнать его точку зрения. Гросс-адмирал резко отклонил мысль о том, чтобы нападать в бою на противника, ставшего беззащитным. Даже если враг и действует столь бесчеловечно, говорил Дениц, мы не можем мстить ему такими же действиями».

Кажется, ясно. А вот обвинители не поверили и обосновали свой скептицизм до­кументально.

3 января 1942 года Гитлер встречается с японским послом Осима. Он разъясняет послу, что, сколько бы судов ни построили Соединенные Штаты, одной из самых боль­ших проблем для них будет недостаток персонала. Когда обнаружится, что большин­ство моряков погибло при потоплении судов, американцы столкнутся с трудностями в наборе новых команд. Кроме того, подготовка новых команд требует значительного времени.

— Мы боремся за наше существование — сказал Гитлер, — и в этой борьбе не долж­ны руководствоваться какими—либо человеческими чувствами.

На этом основании Гитлер считает необходимым отдать приказ: если команда тор­педированного судна не может быть взята в плен (а на море такое случается часто), подводная лодка должна подняться на поверхность и расстрелять людей, пытающихся спастись.

Дениц вспоминает и признает, что после беседы с Осима обожаемый фюрер спро­сил его, «нельзя ли действовать против спасательных лодок и других спасательных средств»?

Кранцбюллер. Что значит «действовать» против них?

Дениц. Это значит действовать против них оружием...

Может быть, Дениц напомнил тогда Гитлеру о Лондонском протоколе 1936 года? Отнюдь нет. Дениц предпочел издать 17 сентября 1942 года приказ, которым, по суще­ству, реализуется преступная идея Гитлера. В день издания этого приказа Дениц запи­сал в своем дневнике: «Внимание всех... офицеров снова привлекается к тому факту, что любые усилия, направленные на спасение членов команд потопленных судов, проти­воречат элементарным требованиям ведения войны, т. е. уничтожению вражеских судов и команд».

Один из командиров немецкой подводной лодки, некто Экк, уличенный в предна­меренном уничтожении моряков, спасающихся после пиратского потопления их судна, после войны был приговорен союзным судом к смертной казни. Дениц по этому поводу заявляет:

— Он действовал по собственной инициативе и притом его целью было не уничто­жить экипаж потопленного судна, а уничтожить обломки, так как был уверен, что в про­тивном случае на следующий день из-за этих обломков будет обнаружен.

Дениц говорит об обломках, но умалчивает о людях, которые держались на них в воде, пытаясь спастись. Однако при допросе защитник гросс—адмирала косвенно при­знает это.

Кранцбюллер. Вы одобрили действия Экка?

Дениц. Я не одобряю его действий, так как... ни в коем случае нельзя отходить от солдатской морали.

А в чем же эта мораль? В том, чтобы не расстреливать обломки? Уже из самого вопроса и ответа на него очевидно, что, хотя и со скрипом, Дениц фактически вынужден признать, что Экк расстреливал в воде спасшихся людей. Иначе трудно истолковать и заключительный диалог адвоката со своим подзащитным:

Кранцбюллер. Кроме этого случая с Экком стал ли вам известен... другой случай, когда какой-нибудь командир немецкой подводной лодки открывал огонь по поги­бающим или спасательным средствам?

Дениц. Нет, я не знаю ни одного.

Но придет время, и Дениц вынужден будет признать, что не только Гитлер в беседе с Осима, но и другие правительственные инстанции считали необходимым «принятие решительных мер» по уничтожению команд потопляемых судов:

— Летом, кажется, тысяча девятьсот сорок третьего года я получил письмо из ми­нистерства иностранных дел, в котором мне сообщалось, что примерно восемьдесят семь  процентов   экипажей возвращается домой после потопления торговых судов.

В ведомстве Риббентропа такое положение считали «нежелательным» и спрашивали Деница: «Нельзя ли что—либо предпринять против этого?»

По мере того как обвинение методично воздвигало вокруг гросс—адмирала непро­ницаемую стену улик, защита тоже не дремала. Частенько она стремилась упредить очередной удар.