Прекрасная лилия - Кимберли Кейтс

– Не шевелись! – прозвучал откуда-то сверху тоненький голос. – Я спускаюсь, сейчас я тебе помогу.

– Ты сошла с ума? – прохрипел он. – Не смей! Это слишком опасно!

– Выхода-то ведь нет, верно?

– Какое это имеет значение?! Я не стою этого, ведь я чуть было не убил тебя!

– Признаюсь, это было не самое приятное пробуждение в моей жизни, но, может, мы обсудим это потом, когда ты окажешься наверху?

Целый дождь мелких камешков вперемешку с грязью осыпал его лицо. Черт возьми! Она уже балансировала на гребне скалы, очевидно, преисполнившись твердой решимости повторить его «подвиг».

– А ну назад! – прорычал Нилл. Стараясь не замечать мучительной боли, он с трудом приподнялся на локте. – Адский огонь, ты погубишь нас обоих!

– Тысяча извинений! – крикнула она сверху с надменностью королевы. – Может быть, вас, воинов, учат сидеть сложа руки, когда гибнут беспомощные люди, но мои наставницы в аббатстве учили меня другому. Готовность помочь – вот чему меня учили. И сейчас я постараюсь спуститься вниз, и мне наплевать, будешь ты орать на меня или нет.

Судя по всему, Кэтлин изо всех сил старалась скрыть от него, как ей страшно. Проклятие, до чего же упряма!

Перед глазами Нилла все плыло, тело ныло от боли, и все же он ухитрился приподняться, прислонившись спиной к шероховатой каменной стене и перекинув ноги через гребень скалы.

– Веревка не выдержит нас обоих. Помоги мне обвязаться ею вокруг пояса и конец привяжи к седлу. Конь сможет меня вытащить.

Кэтлин заколебалась.

– Своими израненными руками тебе вряд ли удастся завязать достаточно тугой узел.

– Нет! Кэтлин! – запротестовал он.

Но было уже слишком поздно. Кэтлин ступила на край гребня, пытаясь найти опору, но нога ее соскользнула, и девушка покачнулась, балансируя на грани жизни и смерти. Страшное проклятие сорвалось с губ Нилла. Он призывал ад и дьяволов спасти ее, раз уж святые не могли этого сделать. Боль вновь вонзила в него свои клыки, и он в ужасе зажмурился, подумав, что может увлечь ее за собой. И наконец почувствовал, как руки Кэтлин дотронулись до его пояса.

Она обвязала его веревкой и вновь карабкалась наверх. Все это, казалось, продолжалось несколько часов. Рывок – и веревка сильно натянулась, вибрируя под тяжестью его тела.

– Нилл, постарайся не удариться о скалы! – окликнула Кэтлин сверху.

Он попытался выставить ноги вперед, упираясь ими в утес, но его израненное тело отказывалось повиноваться, а в голове однообразно стучали невидимые молоточки: «Лучше бы мне умереть!»

Тело Нилла с размаху наткнулось на скалу, из груди вырвался хриплый стон. Спасительная темнота окутала его измученный мозг, и с каким-то облегчением он почувствовал, что проваливается в беспамятство.

– Нилл, все уже почти позади! Дай мне руку!

Он потянулся к Кэтлин, сжал ее нежные пальчики. Девушка дернула его на себя, и он еще успел напоследок удивиться той силе, которая обнаружилась в ее изящной, хрупкой фигурке. Тело Нилла перевалилось через край, и он упал животом на землю, хрипло и тяжело дыша. Кэтлин, отлетев в сторону, с размаху села на траву.

С трудом перекатившись на спину, Нилл заставил себя разлепить тяжелые веки и увидел над головой кружащиеся в безумном водовороте звезды и темный шатер листвы. Собрав силы, он поднял голову, чтобы посмотреть в глаза Кэтлин. С трудом шевеля распухшими губами, он произнес одно только слово:

– Почему?!

Кэтлин разглядывала лицо спящего Нилла. Освещенное первыми лучами солнца, оно обрело красноватый оттенок. Девушка, как могла, перевязала его раны и задумалась. Внутренний голос подсказывал ей, что нужно бежать – бежать, не медля ни минуты, забрать его коня, чтобы он не смог броситься в погоню. В конце концов, она сделала все, что могла, чтобы спасти ему жизнь, – вытащила его из пропасти. И никто, даже мать-настоятельница, не посмел бы требовать от нее большего.

И все же она не трогалась с места. Ей вдруг вспомнилось, что говорила сестра Люция, когда учила других монахинь ходить за больными. Раны на теле не всегда самые страшные. Есть куда более опасные рубцы, но они так глубоко внутри, что их не в силах разглядеть даже глаз самого опытного лекаря.

Но почему ее заботит, что теперь будет с этим человеком? Ведь он пытался ее убить! Из-за него она уже больше никогда не сможет смотреть на мир прежними глазами. И все-таки каждый раз, когда она порывалась убежать, в мозгу вновь звучал его вопрос: «Почему?»

Что ответить на это? Она и сама не знала, понимая, что у нее не было выбора.

Нилл заметался, хриплый стон вырвался из его груди. Взяв чашку с водой, Кэтлин разжала его губы и влила несколько капель ему в рот. Глаза его вдруг широко раскрылись, и она впервые увидела их не затуманенными болью – нет, его взгляд сверлил ее, будто и в небытие он мучительно искал и не находил ответа на свой вопрос.

Холодок страха вновь пробежал по спине, но девушка прогнала прочь терзавшие ее опасения. Может быть, у него и хватило бы сил открыть глаза, но все же он был еще слишком слаб, чтобы снова попытаться убить ее. Да и вряд ли бы он сделал это, даже если бы смог. По крайней мере ей хотелось в это верить.

Она попыталась скрыть свой страх, заговорив с ним.

– Ты ранен не так уж сильно. Думаю, ты будешь жить.

Нилл облизнул мокрые от воды губы и с трудом сглотнул.

– И все лишь благодаря тебе.

Пожав плечами, Кэтлин ничего не сказала.

– Кэтлин, ты должна была дать мне умереть. Почему ты… не позволила мне этого? Я ведь был послан, чтобы убить тебя. – Сильный кашель сотряс его беспомощное тело. – Что нам теперь делать?!

Она рассматривала его красивое суровое лицо, искаженное мучительной болью, которая была вызвана отнюдь не его ранами.

«Что нам теперь делать?!» – эхом отдавалось у нее в голове.

– Я не знаю, – прошептала она чуть слышно, но веки Нилла уже сомкнулись.

Дождь, тихий, успокаивающий дождь. Нилл слышал, как он шуршит по листьям деревьев над головой. И, как в детстве, ему захотелось встать во весь рост, чтобы струи дождя омыли его тело, как они омывают каждый цветок, каждую травинку в лесу, чтобы вновь стать чистым, будто родившимся заново.

Но ничто в мире не смогло бы очистить его душу от того, что он сделал. Или того, что не сделал. Мучительным был вопрос, который он снова и снова задавал себе: «Что же теперь делать?»

Открыв глаза, он увидел зеленый свод листьев над головой – нечто вроде самодельного шалаша, защищавшего их от дождя. Должно быть, его соорудила Кэтлин. Он вдруг вспомнил, как ее рука подносила чашку к его губам и что-то горячее, отдающее терпкой горечью лилось ему в рот. И потом навалился сон – благословенный сон, избавивший его от злобных демонов, с дьявольским хохотом вонзавших раскаленные крючья в его измученное тело.