Победа ускользает - Мошков Кирилл

Все повернулись в том направлении, куда он указывал: там, над уходящими назад крышами Гринтауна, близящейся горой вставали небоскребы острова Кула.

— Мы туда поедем? — спросила Клю.

— Мимо проедем, по мосту, — ответил Йон. — Там с моста красивый вид.

— А в Вабампу не попадем? — подала голос Дойт.

— Пока незачем, — отозвался Йон. — Мы едем в центр, на авеню Ризом, там штаб Зайнемана. Кстати, там такой район — много хороших магазинов. Надо будет всем одежды прикупить, особенно Дойт. Ай-яй-яй, поворот на мост Вашелл закрыт. Как же я попаду в центр?

Поток машин на хайвэе медленно тормозил, повинуясь энергичным взмахам жезлов трех зелено-черных дорожных полицейских. Йон торопливо открыл окно и, поравнявшись с одним из регулировщиков, крикнул по-тоскалузски:

— Offiser, haw cud ai get tu da Center? Mai map navigeitor cannot shou divershen rout.

— Tru Sanderson strit, Lincoln bulevard tu Avenue Migeeni and den tru embankment! — прокричал сорванным голосом сквозь шум и гудки краснолицый полицейский.

— Tankya, sir! — гаркнул Йон и нажал на газ, одновременно отсекая шум оконным стеклом. — Длинный объезд получается, но ничего.

Короче, в центр они попали только через полтора часа, но это оказалось и к лучшему: получилась неплохая экскурсия. Все вдоволь насмотрелись на бесконечные одинаковые проспекты Саутсайда, по которым пробирались к набережным, на заречные парки Лаккерстоун-Хиллс, над которыми высился холм с белой громадой вице-президентского дворца, на исполинские небоскребы Кулы, потом — на гигантский, пересекающий оба рукава реки мост Ливингстон, над которым, в неимоверной выси, еще один мост вел к дальним небоскребам Вабампы. Потом долго ехали по бесконечной, похожей сначала на Бродвей, а потом — на бульвар Сен-Жермен улице, авеню Ризом, отделяющей утонченный, утопающий в зелени скверов Старый Лисс от шумного, богемного, многоэтажного Центра. Клю даже начала возмущаться, что Ризом все продолжается, на каждом светофоре приходится стоять, а они все никак не доберутся до центра. Только Ирам и Дойт, выросшие в больших городах, сохраняли спокойствие. Эвис время от времени просто закрывал глаза, переполняясь впечатлениями, а Реми вертелся, как ошпаренный, пытаясь одновременно разглядывать машины, прохожих, витрины и крыши домов.

Наконец, впереди на тротуарах зачернели толпы народа: это шел митинг сторонников Зайнемана вокруг штаб-квартиры Движения за независимость. Тут Йон наконец свернул на более узкую улицу под названием Конкорью и велел Ирам смотреть налево, а Дойт направо — искать паркинг, можно не очень дешевый. Девушки принялись выкрикивать:

— Три марки в час! Ой, занято… Пять марок в час! Нет, все занято…

Кварталах в пяти от Ризом Йон еще раз свернул, и тут Ирам крикнула:

— Налево! Две восемьдесят в час, есть свободные!

Йон свернул в паркинг, остановился и сказал:

— Ну, все наружу. Идите на улицу, я сейчас расплачусь.

Снизу, из паркинга, выбежал темнокожий менеджер, взял у Йона ключи от машины и отдал номерок. Номерок Йон тут же передал Эвису, как самому положительному по сути и, кроме того, офицеру безопасности по должности.

Йон опасался, что спутники его растеряются на улицах, но все было хорошо: Ирам держала за руку Реми, а ведь Ирам выросла в Бертонии, крупнейшем городе Ашдола. Дойт держала за руку Эвиса, а она тоже была из большого города. Наконец, Клю вел за руку сам Йон. В виде общей инструкции Йон сказал только:

— Ни на что не обращайте внимания, улыбайтесь, радуйтесь жизни. Это — Лисс. Кто-нибудь бывал в Лиссе?

— Я, один раз, десять дней, — бодро доложила Ирам. — Мне тогда было девять лет.

— Отлично! — воскликнул Йон. — В таком случае все смотрят на меня.

В первом же переулке им навстречу валила целая ватага белозубых латинос, которые, как по команде, уставились на Клю, шедшую впереди с Йоном, и тут же сочли необходимым выразить свое восхищение ее кавалеру, то есть Йону, яростно щелкая пальцами и жизнерадостно восклицая:

— He, hombre! Que dura muchacha!

Йон только захохотал.

Свернули на Конкорью. Там было несравнимо больше народа, и все такие странно одетые — да кое-кто даже и почти раздетые — что Йон и компания тут же потерялись на общем фоне. И неудивительно: Конкорью в Лиссе — все равно что Бобур в Париже или Хэйт-Эшбери в Сан-Франциско былых времен. Это признанный центр межпланетной тусовки. Здесь можно встретить и родстера-пионера с какой-нибудь имперской планеты, и хиппи-ветерана с Земли, и панка-прикольщика из Космопорта, непризнанного гения-саксофониста со Стагола, а также фокусников, мимов, фолкников, монахов, экзотистов, артиков, рэперов, фантомистов, байкеров, хайкеров, продавцов презервативов, мелких пушеров, детективов в штатском, папарацци, светских тусовщиков, карманников и кого угодно еще, и все это — на пространстве едва ли в милю длиной. Быстро идти по тротуарам Конкорью невозможно: они шли медленно, кому-то улыбаясь, кого-то толкая, заглядываясь на витрины прелюбопытнейших магазинчиков и вывески знаменитых на всю Галактику музыкальных клубов (вроде легендарного «Атавистик Шато»). Реми поймал в своем кармане чью-то руку и резко сжал ее. Над ухом невнятно застонали. К Реми тут же рванулся мордоворот, прикрывавший «щипача», но тут обернулся Йон, а увидев его лицо — выдвинулся Эвис, и мордоворот со стонущим карманником замерли, развернулись и растворились в толпе.

— Все города похожи, — засмеялся Эвис. — У нас в городе на рынке примерно так же.

Наконец они выбрались на авеню Ризом. Тусовщиков и здесь было не меньше, а возможно, и больше, чем на Конкорью, но их густо разбавляла более цивильная публика, в основном — решительного вида мужчины и женщины с повязками Движения за независимость на рукавах. Впереди, у штаба Зайнемана, шел митинг. Небольшая площадь перед десятиэтажным белым параллелепипедом была сплошь забита народом, и пробиться к центральному входу было совершенно невозможно. Там реяли черно-бело-зеленые знамена, и десятки тысяч людей одобрительно хлопали какому-то оратору, в завершение своей речи приветственно размахивавшему сцепленными над головой руками. Над площадью разнесся чей-то тысячекратно усиленный голос:

— Слово имеет сенатор от Телемской Сибири Бурбон Иванов! В этот решающий час он с нами, рядом с нашим Петером!

Толпа заревела, а с трибуны, образованной двумя грузовиками, какой-то бородач заорал страшным басом, перегружая системы звукоусиления:

— Из бескрайних степных просторов Сибири принес я горячий сибирский привет героическому Лиссу! Как один, сибиряне встают на защиту нашей независимости, и мы никому не позволим…

Йон тем временем, обняв Клю за плечи и ведя ее перед собой, проталкивался в толпе вдоль ее дальнего края, у самых стен древней Технической библиотеки, к левому крылу штаба Зайнемана — Йон углядел, что там было свободное пространство, огражденное черными шлемами местной полиции, и решил, что там должен находиться служебный вход в здание. Остальные быстро протискивались за ним. Всего за какие-нибудь четверть часа они пробрались к служебному подъезду. Здесь уходил в глубь квартала, в сторону Конкорью — точнее, под нее, в подземную развязку Нижнего Яруса — узкий переулок. Пробираясь за спинами митингующих между цепочкой полицейских и обильно наставленными машинами, которым не хватило места в подземных гаражах штаба, вся компания постепенно подобралась к подъезду — никто их не останавливал; похоже, полицейским в цепи никакого дела до них не было.

Метрах в двадцати от подъезда Йон приостановился, поджидая Эвиса и Дойт, огибавших длинный белый лимузин. Реми и Ирам уже стояли рядом. Йон вытягивал шею, глядя на служебный подъезд: из подземного гаража выехали и встали у крыльца несколько машин, явно ожидая кого-то; начали выходить из здания какие-то люди, трое или четверо крепких ребят в штатском цепко смотрели сверху, еще трое быстро сбежали к машинам, профессионально четко просматривая маршрут.

Время вдруг будто бы потекло медленнее, столько событий стало происходить почти одновременно.