Адриатика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

да и то, только до побития зари в своих портах. А потому перегруженному боту пришлось повернуть восвояси к большому неудовольствию девиц, как, впрочем, и столпившихся на палубах матросов.

Быстро приняли от англичан и купленные вспомогательные бриги. Первый из них с восемнадцатью 12-футовыми пушками Сенявин решил именовать "Фениксом", помятуя о сказочной птице, которая, будучи даже сожженной, всякий раз возрождалась из собственного пепла. Начальствовать над "Фениксом" был определен капитан-лейтенант Сольменев, специально для этой цели взятый из Кронштадта. Второй из бригов, вооруженный дюжиной каронад принял под команду капитан-лейтенант Ераков. Этот бриг наименовали "Аргусом". Одновременно, используя расположение англичан, Сенявин закупал на их складах все, что только могло пригодиться на кораблях: громоотводы и новоизобретенные машины для очищения воздуха в трюме, атласы Средиземного моря и портолины, краску и олифу, скипидар и спирт, инструменты слесарные зрительные трубы, лекарства. Помимо этого, наняли на службу английских лекарей и подлекарей. Зарплату им положили преогромную: первым по тысячи шестьсот рублей в год, а вторым по восемьсот.

– Дороговато эти коновалы иноземные нам обойдутся! – отговаривали вицеадмирала.

– Жизнь подчиненный мне дороже! – отвечал тот.

И снова праздник. На сей раз хозяева отмечали двухсотлетнюю годовщину открытия некого заговора бунтовщиков, замышлявших взрыв парламента.

– Ну и дела! – пожимали плечами наши. – Уж два века прошло, а они все радуются! Видать шибко их тогда припугнули!

Из хроники пребывания нашей эскадры в Портсмуте: "Англичане всячески старались ласкать русских, и, узнавая более Сенявина – увеличивали уважение ко всем: так нередко почтение и пренебрежение нации зависит от личных достоинств того, кто избран представлять ее! Не только адмиралу, но и всем офицерам позволялось осматривать адмиралтейство и доки и даже разъяснялось каждому любопытствующему достоинство и предмет удивительных машин: сие могло служить убедительным доказательством дружеского расположения английского правительства к русскому; ибо внутренность адмиралтейства почитается у них неким священным местом, в которое и самые англичане не впускаются без особенного позволения. Комиссионер контр-адмирал Кофен, известный открытием прохода через Бельт победоносному флоту адмирала Нельсона, сопровождал сам повсюду Сенявина… Сенявин угощал в Портсмуте великолепным образом английских чиновников, как морских, так сухопутных и гражданских: к обеду приглашены были также и все русские капитаны. Веселье было искреннее, не купленное рюмками и бокалами, как-то часто водится на больших пирах!"

Англичанам было от чего радоваться: прибытие союзной российской эскадры в Средиземное море снимало огромную головную боль. Ведь русские готовились взять на себя всю черновую работу в Адриатике, оставляя британцам возможность сосредоточится на делах, для них более первостепенных.

* * *

Чтобы стоянка была не в тягость командам, командующий решил отпускать на берег всех щедро, как офицеров, так и матросов. Володя Броневский, едва дождался своей очереди, чтоб поглядеть землю английскую.

Едва через три дня дошла очередь, он, не смотря на дождь и пасмурность, первой же шлюпкой съехал на берег с тремя такими же любопытствующими сотоварищами. Меж собой решили для начала прогуляться по городу, а затем отобедать в каком-нибудь приличном трактире. Едва ступили на причальную стенку, первая неожиданность. В дымину пьяный рыжий матрос тут же прицепился к офицерам с просьбой разрешить ему побиться с одним из наших гребцов в "боксы". Наши были тоже не против драки, но офицеры им того не позволили, чем расстроили и гребцов, и рыжего англичанина.

– Ладно, пока мы при службе! – сообщили англичанину здоровяки загребные, когда офицеры удалились. – А вот завтра у нас вольная на весь день, тогда и приходь сюды поутру, посмотрим у кого кулачки крепче!

– Йес! йес! – обрадовано замахал руками "боксер" и, петляя ногами, поплелся куда-то вглубь порта.

– Кажись, не понял по-нашему! – расстроился кто-то из матросов.

– Еще как понял! – заверили его остальные. – Ишь, как обрадовался, даже есть сразу побежал, чтоб силу к завтрему накопить!

– Ежели так, значит, не зря на берег съездим: и погуляем и подеремся! – обрадовался один из загребных. – Вот энто я понимаю – жизнь!

Из воспоминаний участника плавания: "Матросы наши удивительным образом уживаются с англичанами. Они, кажется, созданы друг для друга. Встречаясь в первый раз в жизни, жмут друг другу руки и, если у кого есть копейка в кармане, тотчас идут в трактир, усердно пьют, дерутся на кулачках и, выпив еще, расстаются искренними друзьями. Ничего нет забавнее, как слышать их разговаривающих на одном им понятном языке. Часто, не останавливаясь, говорят они оба вдруг, один по-английски, другой по-русски, и таким образом весьма охотно, по несколько часов кряду, беседуют о важных предметах…" Пока гребцы мечтали о завтрашней гулянке, Броневский с друзьями уже фланировал по Портсмуту. Шитые офицерские мундиры явно привлекали внимание и народ, буквально, толпами сбегался посмотреть на русских. Молоденькие англичанки в капотах и соломенных шляпках с корзинками в руках жеманничали и строили глазки. Наши подмигивали, мол, мы ребята не промах! Однако знакомству мешали вездесущие мальчишки. Эти прыгали вокруг и орали во все горло:

– Рашен добра! Рашен добра!

– Таковое внимание к скромным нашим особам конечно приятно, однако создает определенные неудобства! – наклонился к уху мичмана Ртищева Владимир.

Тот согласно кивнул:

– Авось привыкнут!

На улицах Портсмута идеальная чистота. Нижние этажи домов заняты бесчисленными лавками. Купить здесь, кажется, можно весь мир. Английское сукно и китайский шелк, индийские камни и малайские пряности. Кто покупает много, тому и цены ниже, и доставка на корабль. Хочешь новый фрак, его тут же сошьют тебе за каких-то два часа!

Наконец дошли до трактира с надписью: "Г. Русский офицер у нас все хорошо!"

– А вот и обед! – обрадовался Броневский и, топоча сапогами, офицеры взошли на крыльцо.

На входе уличные мальчишки отстали, зато набежали лавочные. Один сразу же кинулся чистить сапоги, второй обметать мундиры. После чего потребовали за свои услуги по шиллингу.

– Этак, мы скоро без денег останемся! – посетовали наши, но заплатили.

На входе гостей встретил трактирный слуга, опрысканный духами и в шелковых чулках. Провел в комнату. Там на столах лежали газетные листы. Сидевшие в креслах посетители, не снимая шляп, углубленно их читали. Появление русских было встречено безмолвием. Священнодействие чтения у англичан не может быть прервано ничем. До обеда было еще далеко, а потому, полистав газеты и позевав, наши приуныли, когда внезапно услышали шум и смех в соседней комнате.

– Господа! – кажется, не все здесь читают листки! – обрадовался Броневский, откидывая в сторону надоевшие газеты.

Прислушались к шуму за стеной. Ртищеву показалось, что он слышит знакомые голоса. Это сразу же меняло дело. Немедленно прошли в соседнюю комнату. А там,