Жила-была Вера. Истории о силе духа, любящих сердцах и билете на счастье - Людмила Лаврова

писать, потому как ты бы про Тоню спросил, а врать Вера твоя не умеет совершенно. Глупые вы все, молодые, да что уж теперь… Главное, чтобы сейчас разобрались с делами вашими как положено. А что было – про то лучше не думать. Забывать нельзя такое, это само собой, но и оглядываться слишком часто тоже ни к чему. Вперед смотреть надо. Дом новый ставить, детей растить. Понял меня? Вот и молодец! Стой здесь, я тебе адрес принесу. И поезжай с Богом. Ждет ведь тебя она…

А спустя несколько лет на крыльцо нового дома выйдет Тоня, поставит на табурет таз со свежевыстиранным бельем и погрозит пальцем маленькому сынишке:

– Я – тебе! Неслух! Не смей кошку за хвост таскать! Не для того животине его приделали.

Серьезный двухгодовалый карапуз отпустит кошку и затопает по двору навстречу отцу, вернувшемуся с поля.

– Что, Иван Васильевич, соскучился? Погоди чуток. Я руки вымою да рубаху сменю. Мамку слушался, аль нет?

– Дождешься от вас! – Тонечка прикроет глаза рукой от вечернего солнышка, бьющего из – за крыши соседнего дома. – Что один ушел с утра, ни словечка не сказав, что от другого не дождешься.

– Я тебя будить не хотел! – Василий подхватит на руки жену.

– Вася! Не балуй! Поставь меня на место! Скоро Вера придет! Что подумает?

– Подумает, что все у нас с тобой хорошо, родная. Что ей еще думать – то? Сольешь мне?

– Отпустишь – солью! – Тоня прищурит синие, как у сына, глаза и проведет ладонью по щеке мужа. – Колючий какой! А щетина – пегая… Седой уж весь…

– И что же? Подумаешь, заснежило. Лишь бы на душе вьюга не мела. А остальное… Ерунда какая!

Тоня зачерпнет ковшиком воду из ведра, стоявшего на ступеньках, и Василий радостно зафыркает, брызгая на завизжавшего от восторга сына. Черный крепкий шнурок скользнет по груди мужчины, и маленький нательный крестик закачается в такт звеневшему над двором смеху.

Ловец снов

– Опять?! Сима, Сим! Просыпайся! А то она мелких разбудит! Держи ее! – Лена сползла с кровати и потрясла за плечо сестру. – И когда уже угомонится…

Соня металась во сне, и ее стон, протяжный, скорбный, словно наполнял комнату, вынимая душу и заставляя невольно оглядываться, нет ли кого за спиной.

– Как в плохом фильме ужасов! – Сима стянула с себя одеяло и с все еще закрытыми глазами прошлепала к кровати Сони.

Накинув на нее свое одеяло, легла рядом, прижала к себе сестру и тихонько запела:

– Баю-баюшки-баю, не ложись ты на краю… Елки! Лен! Какие уж тут «баюшки»! Она горит вся! Буди маму!

Лена потопталась рядом с кроватью Сони, вздохнула и все-таки пошла в комнату родителей. А что делать? Соня им такой же ребенок, как и все остальные. И мама точно отругает ее с Симой, если узнает, что они скрыли что-то от нее.

В родительской спальне было тихо. Лена протянула руку над кроваткой Сережи, которая стояла придвинутая вплотную к кровати родителей, и погладила по плечу Оксану.

– Мамочка…

Глаза, карие, как у самой Лены, распахнулись мгновенно, словно Оксана и не спала, и теплая ладонь накрыла пальцы девочки.

– Что, родная?

– Соне плохо! Мам, у нее температура, наверное. Она горячая, как утюг!

Сережа тихонько хныкнул, и Оксана тут же запела, совсем как Сима недавно:

– Баю-баюшки-баю…

Ее пальцы обхватили тонкое запястье дочери, потянули легонько, укладывая ладонь Лены на бочок брата.

– Покачай его пока, чтобы не проснулся. Я сейчас…

Легко, словно и не было у нее еще вчера боли в спине от неудачного падения со стремянки во время уборки, Оксана поднялась и на цыпочках пробежала до комнаты девочек, прислушиваясь к теплой темноте спящего дома.

Дом был ее гордостью. Сколько раз она слышала, что стройку им с Алексеем не потянуть… Что ни к чему все эти усилия и им куда комфортнее будет в квартире…

Родственники пожимали плечами, нисколько не стесняясь бросить жесткое и обидное:

– Да зачем вам такие хоромы?! Вы ж бездетные!

И сердце Оксаны сжималось от обиды, а голова опускалась, словно кто – то беспощадно равнодушный к чужой боли пригибал ее ниже к земле. Не можешь стать матерью? Не дано тебе? Вот и нечего на мир глядеть прямо! Не тебе гордо голову свою красивую нести! Достойнее есть!

Сколько раз Алексей, увидев ее, потупившую глаза и расстроенную очередным разговором с матерью или тетками, обнимал Оксану и прижимал к себе, удивляясь, как точно находит ее щека ямку у его шеи. Они словно спаивались воедино, чувствуя не только тепло, но и даже самые потаенные мысли друг друга. Словно невозможно было одному чувствовать что-то так, чтобы другой не услышал.

– Не надо! Не обращай внимания на них! Они ничего не знают!

– А что тут знать, Лёшенька? Правы же они! Не будет детей…

– Это мы еще посмотрим! – Алексей стискивал зубы от злости на тех, кто посмел обидеть его половинку, и клялся себе сделать все, чтобы мечта жены стала явью.

Казалось, что все возможно, если есть деньги и ты живешь недалеко от столицы. Но клиника одна, потом другая, третья… И везде отказ. Врачи разводили руками:

– Мы не волшебники!

И Оксана снова прятала глаза, теперь уже от мужа, не зная, как сказать Алексею о том, что давно уже считала решенным вопросом. Только когда он заговорил о постройке дома, она все-таки осмелилась.

– Не со мной, Леша… Я люблю тебя, и ты это знаешь… Но у тебя должна быть семья. И если я не могу дать тебе ребенка, то… Я подаю на развод.

– Мечтай! – Алексей, рассердившись, с размаху поставил кружку с горячим чаем на стол и заплясал по кухне, схватившись обожженными пальцами за мочку уха. – Оксанка! Ты мне это брось! Я парень простой, могу и сказать по-русски все, что на эту тему думаю! Маменька твоя недовольна будет! Как же! Достался ей зять безграмотный! Слов нормальных найти не может, а только ругается! А хоть бы и так! Кто тебе сказал, что я куда-то отпущу такую… Прости Господи! Глупую женщину, вот! Назвал бы по-другому, да обижать у нас ты мастер!

– Я?! – Оксана от удивления подняла-таки глаза и даже забыла о том, что плакать собиралась.

– А кто?! Надо такое сморозить?! Мне ты нужна! А дети… Будут – хорошо, а нет… Значит, судьба у нас такая. Не всем же родителями дано быть…

Оксана на этом разговоре, конечно, не успокоилась. Мало ли что сейчас мужчина говорит. Молод, полон