Порочные занятия - Сигги Шейд

прижимает свое предплечье к моей пояснице. — Сколько еще шлепков я должен добавить к твоему наказанию?

Я качаю головой, не решаясь произнести ни слова.

— Хорошие девочки получают удовольствие, а плохие — наказание, — говорит он с той же авторитетностью, с которой читал свою первую лекцию. — В любом случае, ты будешь хотеть моих прикосновений и умолять об этом. И каждый оргазм, который ты испытаешь не от моих рук, будет безвкусным.

Я качаю головой, отказываясь слышать эти слова, хотя знаю, что они могут оказаться правдой.

Он продолжает в том же духе, каждый шлепок вызывает жжение, посылающее дрожь в клитор, который начинает болеть от желания. Тогда после боли приходит удовольствие. Я так близко, мое тело балансирует совсем рядом с вершиной оргазма, и я выдержу любую боль, если он позволит мне кончить.

К тому времени, когда он останавливается, мое зрение плывет от слез, и я едва могу ясно мыслить. Все еще на грани и отчаянно нуждаюсь в его прикосновениях.

— Поскольку тебе это так нравится, мы включим поклонение ногам в твои тренировки. Я научу тебя сосать пальцы ног.

Сдерживаю стон, потому что он не поверит мне, ели я скажу, что мне это не понравилось.

Но мне нравится он.

Может быть, не так сильно после жесткой порки, но я переживу.

— Но сначала ты будешь сосать мой член.

Глава 10

МАРИУС

Есть только одна вещь еще более восхитительная, чем задница Феникс, и это задница Феникс после того, как я отшлепал ее до удивительного оттенка красного. Отпечатки ладоней образуют два аккуратных овальных пятна, контрастирующие с ее бледной кожей. Освещение только подчеркивает картину.

Она лежит у меня на коленях, ее ноги дрожат, обмякшие и раздвинутые, открывая блестящую киску.

Требуется вся сила воли, чтобы не засунуть пальцы в эту сладкую дырочку, не почувствовать, как напряженные мышцы сжимаются вокруг пальцев, когда я представляю, что они могут сделать с моим членом.

Это ее наказание, и я доставил ей достаточно удовольствия, чтобы приучить жаждать моих прикосновений. Все идет по плану, пока она стонет и дрожит.

— На колени, — я убираю руку, которая удерживала ее за поясницу и откидываюсь на кожаный трон.

Феникс не двигается. Вместо этого она стонет от разочарования, ее попка мягко покачивается из стороны в сторону, как воплощение искушения. Мой член пульсирует от желания.

— Это ваш невербальный способ сказать, что Вы хотите кончить, мисс Шталь? — спрашиваю я, и мои губы изгибаются в улыбке.

Она кивает, издавая приглушенный звук.

— Можешь говорить.

— Пожалуйста, — шепчет она.

— Используй слова.

— Пожалуйста, я хочу ваши пальцы, — говорит она, тяжело дыша. — Мне нужно кончить.

Моя грудь удовлетворенно гудит, потому что Феникс именно такая, какую я хочу: униженная, отчаявшаяся, нуждающаяся. После сегодняшнего дня я сомневаюсь, что она когда-нибудь посмеет подумать, что у нее есть преимущество передо мной. Я нежно похлопываю ее по заднице, внутренности вспыхивают от тепла, исходящего от ее кожи.

— Встань на колени и делай свое дело.

С еще одним стоном она соскальзывает и падает на колени между моими раздвинутыми ногами. Бедняжка, вероятно, не может сидеть на корточках из-за того, что я сделал с ее попкой, но она упирается предплечьями в мои раздвинутые бедра.

Я позволяю это, ведь я великодушен.

Феникс склоняет голову, опустив ресницы, и предполагаю, она смотрит на член, твердеющий в штанах. Делаю заметку в следующий раз надеть что-то менее тесное, потому что я никогда еще не был таким твердым и диким, как сейчас.

Обычно я мог остаться или уйти, когда дело касалось других женщин. Но нет времени останавливаться на том, почему она так сильно на меня влияет. Я хочу, чтобы эти красивые губки обхватили мой член.

— Принимайся за работу, — говорю я с ухмылкой. — А я буду ставить оценки за технику.

Она наклоняется вперед, ее пальцы нащупывают пуговицы на кожаных джинсах. Либо она жаждет моего члена, либо хочет покончить с этим, чтобы я мог довести ее до оргазма.

Феникс вот-вот узнает, что ждать ей предстоит долго.

Первая пуговица расстегивается, ослабляя давление на головку. Я вздыхаю от облегчения, когда она расстегивает вторую, третью и четвертую.

Феникс рывком расстегивает ширинку, останавливается и ее челюсть отвисает.

— Проблемы, мисс Шталь? — спрашиваю я, и голос дрожит от удовольствия.

— Он такой… — она выдыхает через приоткрытые губы.

Мои брови приподнимаются в предвкушении того, как она сформулирует вторую часть предложения. Я не устану смотреть на огромные глаза девушек, которые впервые видят мой член. Он длиннее среднего, но, самое важное, массивный. Когда я был студентом, девки называли его «Крушитель челюстей».

— Да? — спрашиваю я.

— Как я помещу его в рот?

— Ты смышленая юная леди, — говорю я с ухмылкой. — Найдешь способ приловчиться.

Она шумно втягивает воздух, словно собираясь с духом, и обхватывает пальцами ствол. От ее прикосновения удовольствие пробегает по позвоночнику и сжимает яйца, поднимая каплю смазки.

Ад. Такими темпами я не продержусь дольше минуты.

Когда она наклоняется вперед и открывает рот, я кладу ладонь ей на лоб, удерживая.

— Не так быстро.

Феникс смотрит на меня хмурым взглядом, который говорит: что теперь?

— Заработай право сосать мой член, и если произведешь на меня впечатление, я позволю тебе получить награду.

Я подавляю веселье при виде разочарования, промелькнувшего в ее глазах.

Она тихонько скулит.

— Вам есть что сказать, мисс Шталь?

— Могу я хотя бы потрогать себя?

— Категорически нет, — отвечаю я четкими словами. — Твоё удовольствие принадлежит мне, даже если мы не рядом. Что я сейчас сказал?

Она опускает ресницы, хмурится, а затем смотрит с вызовом.

— Не кончать без вашего разрешения, поняла.

Я приподнимаю бедра с трона, и она принимает сигнал, стягивая кожаные штаны. Они падают на пол, и остаются у моих ног.

— Первое правило фелляции — это подъем, — говорю тем голосом, который обычно оставляю для преподавания.

Она на мгновение встречается со мной взглядом, прежде чем опустить глаза на член. Он застывает под ее вниманием.

— Проведи языком до яиц.

Она облизывает внутреннюю часть бедра от колена медленным, размеренным движением, от которого у меня учащается дыхание. Когда она достигает яиц, легкие замирают.

Ее пальцы сжимают мои бедра, и она раздвигает их, прежде чем поцеловать правое яичко. Удовольствие скручивается в животе, и я сдерживаю стон.

Феникс заменяет язык кончиками пальцев и нежно проводит круговыми движениями по внутренней поверхности бедер, распространяя ощущения по нервам.

Любое напряжение тает под ее прикосновением. Мое тело еще никогда