Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов - Димитрий Чураков

Действовавшие в Германии подпольные группы и организации распространяли листовки, вели разъяснительную антифашистскую работу на предприятиях, среди солдат, иностранных рабочих, оказывали помощь политическим заключённым и их семьям. В мае на нелегальной конференции КПГ, проходившей в Руре, делегаты призывали к усилению саботажа и диверсий, к созданию единого антифашистского фронта всех противников гитлеризма. Целый ряд немецких антифашистов, находившихся в Советском Союзе, обратились с воззванием к народу Германии, в котором говорилось: «Битва под Москвой была решающей битвой, проигранной Гитлером. Время его успехов прошло. Наступило время поражения этого авантюриста и лицемера». Авторы воззвания указывали, что Красная Армия будет наносить новые сокрушительные удары по тирании Гитлера и теперь настало время сказать своё слово немецкому народу.

Поражения на Восточном фронте породили оппозиционные настроения даже в Вермахте, где возникла группа заговорщиков. Вовсе не случайно её центром в действующей армии стали некоторые офицеры из штаба группы армий «Центр», по которую пришлись наиболее мощные ответные советские удары. Среди заговорщиков известны имена полковника X. фон Трескова, его адъютанта Ф. Шлабрендорфа, графа К. Х. фон Харденберга и др. В дальнейшем оппозиционно настроенными фронтовыми офицерами была установлена непосредственная с теми кругами в Берлине, которые так же стремились устранить Гитлера. Во главе столичных оппозиционеров стояли бывший начальник штаба сухопутных войск генерал Л. Бек, глава Абвера В. Ф. Канарис и бывший бургомистр Лепцига К. Гёрделер. В период своей поездки на германо-советский фронт летом 1942 году Гёрделер встречался с Тресковым и обсуждал с планы свержения Гитлера. Помимо этого Гёрделер предпринял попытку склонить присоединиться к антигитлеровской оппозиции главнокомандующих группами армий «Север» и «Центр» генерал-фельдмаршалов Г. фон Кюхлера и Х. Г. фон Клюге.

На восстановление пошатнувшегося престижа Вермахта, фашистской партии и государства были нацелены все средства нацистской пропаганды, внушавшей, что поражение под Москвой носило случайный характер и было вызвано главным образом погодными условиями суровой русской зимы. С новой силой пропагандировалась преступная идея расового превосходства немецкой нации, непобедимости германской армии. Одновременно ещё более свирепой стала борьба с любыми проявлениями антивоенных и антифашистских настроений. Усилился террор против участников движения Сопротивления. Если в 1941 г. в Третьем Рейхе было официально зарегистрировано 1146 казней немецких патриотов (в 3 раза больше, чем в предшествующем году), то в 1942 г. было казнено 3393 антифашиста Германии. По малейшему подозрению в нелояльности людей бросали в тюрьмы и концлагеря.

Сконцентрировав основные силы на московском направлении, немецкое командование разрабатывало планы захвата на южном направлении стратегически важных регионов Крыма, Донбасса, Ростова, а затем и Кавказа. Вермахт нуждался в нефти и продовольствии. В осуществлении этих планов Германия, как и в годы Первой мировой войны рассчитывала на помощь Турции. Однако эти планы разбились о героическое сопротивление советских моряков-черноморцев и защитников советских городов. Так, город-герой Одесса сопротивлялся 72 дня. «Ростовские ворота» на Кавказ сдерживали врага вплоть до лета 1942 года. Примеры беспрецедентного героизма показали защитники Севастополя, оборонявшие город 250 дней, выдерживая невиданные по своей силе вражеские штурмы с моря и суши.

Несмотря на титанические усилия, Гитлеру так и не удалось в 1942 году организовать столь же всеобщее, как и в 1941 году наступление на Востоке. Теперь он мог рассчитывать на успех лишь в том случае, если сосредоточит наступление лишь на одном, важнейшим для себя, направлении.

К концу осени 1942 года войска фашистского блока оккупировали значительную часть СССР – территории, где до войны проживала почти половина населения и находилось около половины всех посевных площадей страны. В занятые территории входили стратегически важные районы Донбасса и Северного Кавказа, железные дороги. Однако несмотря на крупные территориальные успехи, стратегические цели немецкого командования достигнуты не были.

Долгое время, опять-таки с подачи Жукова, в исторической науке господствовала точка зрения, что Сталин ждал наступления на Москву и просчитался, поскольку Гитлер хотел ударить в южном направлении. В основе обвинений Жукова нет реальных фактов. Из донесений разведки было известно, да и сама логика войны подсказывала, что Гитлер не имеет вариантов, как только попытаться ударить на Юг. Там он жаждал захватить Майкопскую, Грозненскую и Бакинскую нефть. Там он рассчитывал соединиться с дружественными силами в Турции, Иране, арабском мире, а если повезёт – выйти на британские коммуникации, вступить на землю Палестины. Такое развитие кампании 1942 года позволило бы Гитлеру замкнуть кольцо вокруг Египта и Суэцкого канала, отрезать Британию от её богатейших колоний и поставить её на колени даже не высаживаясь на остров.

Сторонники версии об очередном просчёте Сталина в определении направления главного удара фашистских войск весной – летом 1942 года ссылаются на повышенную концентрацию советских войск в этот период на Московском участке советско-германского фронта. И действительно, под Москвой Ставка держала крупную группировку советских войск. Более того, периодически наши части переходили в наступление на группу армий «Центр». Но, во-первых, близость противника по-прежнему представляла реальную угрозу столице. Во-вторых, советские наступления под Москвой в 1942 году сковывали примерно шестую часть немецкой армии, не давали возможности перебросить резервы ни под Ленинград, ни на основное направление германского наступления, т. е. на Юг. Жуков должен был понимать значимость активных действий под Москвой, поскольку именно ему было доверено это ключевое для нашей страны направление. Но, видимо, опять сказалась его нелюбовь к штабной работе и неумение мыслить стратегически. Громких побед под Москвой достигнуто не было, и он, похоже, был в обиде на Сталина, что его талант растрачивают попусту.

Применительно к событиям 1942 года Жуков так же обвинял Сталина в том, что диктатор, вопреки компетентному мнению самого Георгия Константиновича, настаивал на продолжении советских наступательных операций, тогда как он, Жуков, был против. Жуков, по его словам, ратовал за отказ от наступления и переход к обороне. Стоять в обороне Жуков предлагал до тех пор, пока враг не выдохнется, а наша промышленность не даст фронту достаточно новейшего оружия. И, наконец, Жуков и военные из его близкого окружения резко критиковали Сталина за приверженность последнего к так называемой стратегии «широкого фронта». По инициативе Сталина, советские войска весной 1942 года начали наступления на Северо-Западном фронте, в районе Ленинградского и Волховского фронтов, а также в Крыму и под Харьковом. К сожалению, эти наступления не достигли поставленных задач и обернулись страшными потерями.

Однако вновь своей критикой Сталина Жуков попадает впросак. Сталин, действительно, в период боёв зимы 1941/42 годов принял на вооружение стратегию «широкого фронта». Однако она была порождена не его самодурством. Напротив, стратегия «широкого фронта» была разработана гением стратегического искусства, царским штабным работником Борисом Михайловичем Шапошниковым. Он, несмотря на возраст и слабое здоровье, взялся спасать ситуацию и возглавил генштаб в самый тяжёлый момент войны, когда с должности Начальника генштаба был снят с треском провалившийся на этом посту Жуков. Как справедливо указывает американский историк Дэвид Гланц, наилучшим способом в 1942 году обрушить немецкую оборону на каком-нибудь конкретном участке фронта, можно было именно создавая давление на максимальном числе участков фронта.

Выбор стратегии, предложенной Шапошниковым, диктовался большей манёвренностью и оперативной гибкостью немецкой армии. Лишить немцев этого преимущества можно было используя веерные удары на всём протяжении обороны врага. Кроме того, как заметили уже наши исследователи, практика войны показала, что наступательная мощь Вермахта зависит не столько от общего количества войск, сколько от состояния его ударных соединений, а также от времени года. Стараясь втянуть врага в бои в неудобный для него момент и на неожиданных направлениях, советское командование могло серьёзно спутать фашистам карты, перехватить тактическую и оперативную инициативу. В конечном итоге это вело и к переменам стратегического уровня. В частности, стратегия «широкого фронта» заставила немцев сильно затянуть с началом операции «Блау» (Голубая), т. е. с наступлением на Юг.

Конечно, стратегия «широкого фронта» требовала от нас напряжения всех сил и была довольно рискованна. Её успех сильно зависел от исполнителей. А вот тут Сталин действительно допустил ряд просчётов. Ведь уничтоженной под Ленинградом 2-ой Ударной армией командовал предатель А. А. Власов, а советскими войсками на Юго-Западном направлении – «маршал без побед» С. К. Тимошенко (ну ещё и Н. С. Хрущёв…). Воспользовавшись ослаблением советской стороны, Гитлер приказал своим армиям двинуться на Кавказ и на Сталинград, чтобы окончательно лишить Советский Союз нефти и хлеба. Несмотря на упорное сопротивление советских войск, врагу удалось захватить Донбасс, Правобережье Дона и подойти к предгорьям Главного Кавказского хребта. Фашистское знамя временно взвилось над Эльбрусом. Германская военная машина начала продвигаться к Волге. Здесь, у стен Сталинграда, должна была решиться судьба не только всей восточной кампании, но и всей II Мировой войны.