Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски - Сергей Николаевич Ульев

— Ротмистр Лейкин здесь? — спросил Ржевский.

— Никак нет, — нахмурилась она, собираясь захлопнуть окно, но за ее спиной уже возник грузный лысый тип в кальсонах и с пистолетом в руке.

— Чего надо? А, это вы, поручик. Я думал, французы… — Ротмистр Лейкин с заметным сожалением засунул пистолет в подштаники. — Что вам не спится?

— Я всегда встаю до полудня, Семен Петрович.

— Да вы, поручик, сущий жаворонок, — усмехнулся Лейкин и широко зевнул. — А я, представьте, сова… — Он положил руку на плечо стоявшей рядом женщины. — Иди, Клава, приляг, — и снова повернулся к поручику. — Ну, что вам угодно от меня в столь ранний час?

— Осмелюсь попросить вашу подзорную трубу.

— А куда вы направляетесь, если не секрет?

— На пруд, — бесхитростно ответил Ржевский.

— Девок высматривать? — заржал Лейкин. — Поручик, мы же не в деревне. Шли бы лучше в городские бани. Дам вам молоток и гвоздь. Пробьете себе дырочку — и можете наслаждаться пейзажем.

— Но, господин ротмистр…

— Извольте, друг мой, извольте. — Ротмистр исчез за занавесками и через минуту появился вновь. В руке у него была подзорная труба. — Только не потеряйте в кустах, — сказал он, протянув ее Ржевскому.

— Скорее у меня глаза на лоб вылезут, чем я допущу утратить столь ценный боевой прибор, — заявил поручик, прижав ее к груди.

— Вот именно. Очень ценный боевой прибор. Теперь ступайте, а мы тут с Клавой продолжим… А что это вы ухмыляетесь, поручик? Думаете, мы с ней в жмурки играем? — Лейкин крикнул вглубь комнаты: — Клава!

— Чего?

— Ну-ка, скажи. Пуля — дура…

— Штык — молодец!

— Вот видите, Ржевский, мы с Клавдией Васильевной повторяем азы «Науки побеждать» Суворова. И нечего вам ухмыляться.

— Виноват, господин ротмистр.

— Кру — гом! Шагом марш!

— Слушаюсь.

Поручик Ржевский лихо оседлал коня и поскакал на поиски своей таинственной поэтессы.

Глава 5. Обознатушки

Выспрашивать у каждого встречного, где в городе есть дом с садом, прудом и Тамарой в придачу Ржевскому было явно не с руки. И он избрал другую тактику. Городок был мал, объехать его за несколько часов никакого труда не составляло. А при наличии подзорной трубы все, что нужно, он мог бы высмотреть и сам.

Девятый по счету дом, который попался на его пути, как раз был с садом.

Оставив коня у дерева, Ржевский перелез через ограду и оказался в чужих владениях. Впереди сквозь кусты и редкие деревья проглядывал пруд. И хотя он скорее смахивал на большую лужу, вода в нем была прозрачна и чиста, как девичья слеза.

Поручик приложился к подзорной трубе и, обозрев окрестности, тотчас заметил стройную женщину, сидевшую на берегу в летней беседке. Незнакомка была обращена к поручику спиной.

— Она, — решил Ржевский. — Но, право же, какая талия…

Сложив трубу вдвое, он спрятал ее в карман штанов и резвым шагом направился к беседке. Казалось, женщина не могла не слышать его торопливой поступи, тем более торжествующего звона шпор, но она сидела по-прежнему неподвижно и энергично обмахивалась веером.

«Глухой прикидывается, — хмыкнул про себя Ржевский, переходя со скорого шага на галоп, — волнуется, понятное дело».

Он ворвался в беседку и грохнулся на колени.

— Бонжур, мадемуазель! Вы мне писали?

Вздрогнув, как от выстрела, незнакомка отняла от лица веер, в испуге уставившись на коленопреклоненного поручика.

— Графиня?! — воскликнул он, обнаружив перед собой вместо ожидаемой молоденькой девушки нарумяненную и напудренную без всякой меры старушку.

— Поручик?! — изумилась графиня Шлёпенмухер, приложив к глазам лорнет. — как вы меня напугали.

Ржевский никак не мог вспомнить, где он впервые имел тошнотворное счастье лицезреть эти беспокойные, потускневшие от времени глазки, длинный кривой нос и маленький морщинистый рот. Он только помнил, что они виделись где-то на балу или на обеде, и эта сухопарая дама с осиной талией была представлена ему как самая настоящая графиня.

«Влип, — подумал Ржевский. — Влип, как кур в ощип».

— Проезжая мимо, я решил засвидетельствовать вам свое почтение, графиня, — произнес он, делая шаг назад.

Она со странной улыбкой немедленно протянула ему руку.

Подавив в себе желание укусить графиню за палец, Ржевский ткнулся носом в ее запястье, обозначив поцелуй.

— Как вы галантны, — прошамкала старушка. — Мой Жорж целовал меня так же страстно. Он был знатный серцеед, — и она вдруг захихикала.

«Она сумасшедшая», — с опаской подумал Ржевский.

— Позвольте откланяться. Дела, видите ли, то да се, эскадрон, лошади…

— Постойте. — Графиня Шлёпенмухер встала и, ткнув поручика сложенным веером в живот, с томным придыханием, больше похожим на астматическую одышку, промолвила: — Вы, кажется, задали мне вопрос?

— Какой вопрос! — вскричал поручик, прижавшись спиной к деревянному столбу, подпиравшему крышу беседки. — Помилуйте, графиня, я толькоана минутку заскочил, чтобы справиться о вашем самочувствии.

— Было, было, не отпирайтесь, — она игриво помахала веером у него перед носом. — Ах вы лукавый обольститель. Вы спросили, писала ли я вам? Да, я вам писала. На той неделе. Вы ведь получили мое письмо?

Поручик напряг память и тут же вспомнил о какой-то бредовой записке, полученной им ровно неделю назад. Этой бумажкой он с похмелья пришлепнул муху и отправил ее в клозет.

— Я заждалась, сижу тут который день и все жду и жду, — продолжала бубнить графиня. — Но истину сказал Господь: «Блажен, кто не соблазнится о Мне». И я знала, что рано или поздно вы придете. И вы пришли… Кстати, что касается моего здоровья. Я не жалуюсь.

— Очень рад, графиня. Не далее, как вчера, я слышал, что вы при смерти.

— Враки, — рассердилась старушка. — Не дождутся. Но что мы все с вами обо мне да обо мне. Поговорим лучше о более приятных вещах. Что это у вас там торчит, поручик? — Она показала веером на его оттопыренный карман.

— Подзорная труба.

— Охо — хо — хо! А — ха — ха, — развеселилась старушка. — Charmant! Charmant! Подзорная труба! А покажите мне вашу подзорную трубу.

Ржевский показал. Это была самая обыкновенная подзорная труба ротмистра Лейкина.

Графиня разочарованно поджала губы. Ее рыбьи глазки, еще мгновение назад готовые вылезть из орбит, спрятались в расщелине припухших век.

— Уберите, эту гадость, поручик, — капризным тоном произнесла она. — В военных вопросах я ничего не смыслю.

У Ржевского лопнуло терпение.

— Был рад застать вас в добром здравии, графиня. Позвольте мне удалиться.

— Не позволю, — упрямо заявила старушка, невозмутимо обмахиваясь веером. — Вы только пришли, а уже уходите.

— И тем не менее дела. Как это по-французски? Мэ жэ а фэр!

— Подождут ваши дела.

— Мой конь не кормлен! — возопил поручик.

— А покажите мне