Забота и пропитание для одиноких вампиров - Молли Харпер

— Не могу сказать.

— Ну, если я чему-то и научилась после обращения, так это тому, что если люди дают тебе корявые, загадочные советы, касающееся твоего благополучия, то ты должна следовать им досконально, — сказала она, громко фыркая.

— Просто пообещай, что не будешь больше покупать кровь. Оставайся на донорской крови до следующего предупреждения. И я знаю, ты не всегда пьешь живую, но, возможно, тебе следует рассмотреть вопрос о привлечении на время суррогатной крови. У меня есть пара контактов из этой области, неболтливые, здоровые…

— Мы можем держаться подальше от мероприятий, которые звучат, словно ты занимаешься торговлей людьми для меня?

— Джейн.

Я услышала, как Джейн уткнулась лицом в подушку, и ее голос стал приглушенным.　

— Хорошо, а сейчас я собираюсь немного поспать. Я последую твоему расплывчатому, бесполезному совету, так как это часть моей жизни. Я позвоню Андреа сегодня вечером.

— Умница. Крепких снов.　

Я повесила трубку и почувствовала себя немного лучше от моего участия в этих странных вампирских махинациях. Я уже размышляла о чашечке ромашкового чая, как услышала голос позади меня.

— Ты не очень хорошо выполняешь инструкции, да?

Я повернулась и увидела Кэла, который стоял позади меня, прислонившись к дверной раме. Он выглядел истощенным, вымотанным, и думаю, что сон по такой странной схеме, сбил его внутренние часы. Так оно и было — он едва стоял на ногах, но все еще выглядел достаточно раздраженным, чтобы снести мне голову без малейшего повода или физического усилия.

На нем были темные спортивные штаны, которые едва держались на бедрах, при этом демонстрируя хорошо выраженный низ живота, который я нашла таким поразительным буквально несколькими часами ранее.

Теперь я едва могла смотреть на него, то есть смотреть на Кэла. А он так пристально уставился на меня, что я боялась пошевелиться, — замерла, как мышь, преследуемая коброй. Внезапно потолочный плинтус стал необыкновенно притягательным.

Я отошла от стола, когда он ввалился в комнату, не спуская с меня глаз. Его кожа все еще бледная, но уже проступал румянец. Его глаза были стеклянными и яркими, словно лихорадка бушевала в организме. Он остановился прямо передо мной и, покачнувшись вперед, уперся руками об столешницу по обе стороны от моих бедер.

Он прорычал:

— Я сказал никому не говорить. Ты думаешь это означало «за исключением людей, которых ты считаешь достаточно особенными, чтобы рассказать»?

Я боролась с желанием отскочить назад, словно загнанный в угол зверь. И стояла по стойке смирно, буравя его глазами.

— Моя подруга Джейн живет с двумя вампирами, так что у них немного бутилированной крови проходит через холодильник. Она работает в магазине, который люди посещают каждый день. Она общается со своей семьей. Ты бы предпочел, чтобы она навредила кому-то, кто ей не безразличен? Чтобы оставить тебя разбираться с еще большим беспорядком? Я сделала тебе одолжение.

— Зараженную кровь тихо и быстро выследили и убрали с прилавков. На полках больше нет ни единой испорченной бутылки. Ты бы знала, если бы спросила.

— Тогда зачем Офелия поменяла кровь Джейми?

— Офелия параноик и чрезмерно охраняет своего парня, — зарычал он, ощетинившись на мой, разумеется, чопорный тон. — Так что в следующий раз вместо того, чтобы высказывать свое мнение, я бы предпочел, чтобы ты делала то, что я прошу, особенно когда просьба весьма здравомыслящая. Я хотел бы доверять тебе.

Я фыркнула.

— Ой, так же как я доверяю тебе?

— Ты доверяешь мне достаточно, раз привела в свой дом, и с абсолютной уверенностью могу сказать, что ты делаешь это впервые.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Какой-нибудь другой вампир видел этот дом изнутри? — потребовал он. Когда я прикусила губу и скрестила руки на груди, он ухмыльнулся. — Так я и думал. Знаешь, это слишком лицемерно работать на вампиров, при этом думать, что ты слишком хороша, чтобы быть «непосредственно вовлеченной в наш мир».

— Я не думаю, что слишком хороша! — возмутилась я. — Я только что обнаружила, что за несколькими редкими исключениями, как Джейн, ты не заслуживаешь доверия. Вампиры ставят их интересы превыше всего, независимо от того, что стоит на кону. Если бы мое благополучие стояло против твоего выживания, меня бы осушили быстрее, чем бы ты успел произнести «пушечное мясо».

— В отличие от людей, которые так великодушны и самоотверженны.

— Я не говорю, что мы идеальны, но, по крайней мере, мы не едим людей.

Он что-то пробурчал себе под нос.

— Что такое?

— Я сказал, некоторые из вас так делают! — воскликнул он. — Люди столь разрушительны и эгоистичны, а также близоруки, и как мы могли только подумать, чтобы быть такими.

— Ну, ты раньше был человеком, поэтому… поэтому выкуси! — прокричала я вся взбудораженная, брызгая слюной.

Он приподнял бровь.

— Выкуси?

— Не самое мое зрелое возражение, — призналась я, прежде чем поспешно добавить «или приглашение».

Он снова ухмыльнулся.

— Ты не производишь впечатления на меня, как девушка, которая набивает себе цену.

Я закипела.

— Ну, я могу вскоре сразить тебя.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты склонна к насилию, чтобы решать проблемы?

— А тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что твои перепады настроения почти столь же надежны, как дешевые колготки? От чего становиться очень тяжело проводить с тобой время.

— Ты думаешь, я здесь без всякой на то необходимости? Думаешь, мне легко? — потребовал он. — Думаешь, мне нравится зависеть от людей? Все, что я хочу сделать, — это закончить работу, свалить из этого захолустного городишки и вернуться к своей обычной жизни!

— Поверь мне, ты определено ясно дал понять, что чувствуешь, находясь здесь! — крикнула я в ответ. — Ты относишься ко мне и моему дому с презрением и снисхождением с тех пор, как появился здесь. Итак, экстренное сообщение — мне плевать, что ты обо мне думаешь. Возможно, перестала смущаться перед тобой в тот момент, когда тебя вырвало на меня.

Он замолчал, когда раздражение на его лице сменилось ухмылкой.　

— Меня на тебя вырвало?

— Сильно.

Он расхохотался, смеялся так сильно, что его мышцы на животе сжались, а Кэл чуть не упал на меня.

— Я так рада, что мои испорченные вещи и личная травма веселят тебя. Мы всегда так будем спорить, решая каждый незначительный вопрос?

— Надеюсь, что да. Я чувствую себя намного лучше каждый раз, когда мы спорим. И… забавно смотреть на тебя разгоряченную в такой момент.