Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Олег Таругин

Крышка люка механика-водителя со скрипом распахнулась, лязгнув стопором, и из танка выглянул чумазый танкист:

– Ошалел, махра?! Чего под гусянку лезешь? Переехал бы и не заметил, какой у меня тут обзор! Соскребай потом твои кишки с катков…

Сделав несколько шагов, пехотинец оперся прикладом «ППШ» об заляпанную глиной лобовую броню и, отдышавшись, сообщил:

– Горло-то не рви почем зря, не казенное. Ротный к вам послал, чтоб, значит, остановил. Немцы там противотанковую батарею из двух орудий установили, еще метров сто, и вы аккурат им бортом подставитесь. Пожгут почем зря, даже ахнуть не успеешь.

– Это с чего сразу «пожгут»?! – возмутился танкист, сдвигая ребристый шлем на затылок. – Поди, не сорок первый сейчас, может, это как раз мы их на траки намотаем!

– Угу, намотаете, – передразнил красноармеец. – Там у них две зенитки на прямой наводке, и место пристреляно. Против ихнего калибра ваша бро́ня не катит, насквозь прошибут. Они ж там, суки, «восемь-восемь» прикопали, так что думай, коль жить хочешь.

Не ответив, мехвод скрылся в танке, а из люка выглянул командир машины с сержантскими погонами на плечах:

– Сержант Малеинов. Ефрейтор, данные верные? А то у меня другие – не должно тут фрицев быть, потому и послали. И на карте никакой батареи не имеется, а карта свежая, утрешняя, наши разведчики на рассвете сползали.

– Да верные, тарщ сержант, вернее некуда. Часа с три, как позицию оборудовали. И место открытое да ровное, расстреляют вас, как в тире. Хотите, сами поглядите, я провожу, или бойца пошлите. Обойти их нужно, с фланга, значится, вдарить. Вот тогда можно и на траки мотать.

Командир танка нахмурился, почесав лоб изгвазданной солярой ладонью:

– Добро, понял. Покажешь, как к ним подобраться? Карту читать умеешь?

– А чего ее читать, – хмыкнул ефрейтор, указав рукой направление:

– Ежели вы счас развернетесь, да вон тудой двинете, в аккурат во фланг и выйдете. Тама овражек будет, но неглубокий совсем и, главное, нетопкий, легко пройдете. Тарщ гвардии лейтенант Семенов просил передать, чтоб начало атаки двойной красной ракетой обозначили, тогда и мы в атаку пойдем – они ж, гады, и нас подзажали, лупят осколочными, головы не поднять. Вот, стало быть, друг дружке и поможем.

– Ну спасибо, царица полей! – улыбнулся танкист. И, секунду поколебавшись, кивнул головой. – Добро, сделаем. Это все?

– А чего ж еще? – удивился красноармеец. – Ясное дело, все. Так я это, побег обратно?

– Ага, давай, ефрейтор, – сержант скрылся в боевой машине, жестом показав стрелку-радисту, чтобы обеспечил канал связи с комроты.

Спустя пару минут три танка, выворачивая траками пласты влажного по весеннему времени дерна, развернулись и двинулись вперед, незамеченными проскочив низинное место и с ходу проломившись сквозь скрывавшие вражескую засаду заросли Тиргартена. Из командирского люка идущей первой «тридцатьчетверки» высунулась рука с сигнальным пистолетом, и в утреннее небо с шипением взмыла, разбрасывая искры, сдвоенная красная ракета. В ответ на это пехота обрушила на батарею шквал огня: бойцы лупили со всех стволов, не позволяя немцам развернуть восьмидесятивосьмимиллиметровые зенитки на неожиданно появившиеся русские «панцеры».

Танки рванулись вперед, собираясь с ходу впечатать в землю пушки вместе с расчетами, но в этот момент со стороны батареи протянулись две дымные полосы стартовавших фаустпатронов – как оказалось, у артиллеристов было пехотное прикрытие. Первый зацепил посеченный осколками древесный ствол, огненным мячом отскочив в сторону, и рванул, не причинив никому вреда, среди зарослей, а вот второй влепился в борт огнеметной «тридцатьчетверки».

Кумулятивный заряд прожег уральскую броню, и взрыв сдетонировавшего боекомплекта сорвал с танка башню, изломанными куклами разбросав вокруг тела облепивших «Т-34» бойцов штурмовой роты. Спустя мгновение рванули баки с огнесмесью, и на месте обезглавленной боевой машины вспухло дымное черно-рыжее облако, напоминавшее многометровый гриб. Разлившаяся вокруг «тридцатьчетверки» смесь мазута и керосина заполыхала, скрыв тела погибших десантников; огненные змейки побежали по ветвям кустарника и стволам близлежащих деревьев.

Два других танка разошлись в стороны, уходя с пристрелянного места, но шансов не попасть под следующий залп «панцерфаустов» было немного. Как и предупреждал пехотинец, место оказалось практически открытым, поросшим лишь невысоким кустарником и редкими деревцами, и то, что артиллеристы не успевали развернуть в их сторону пушки, ничего не значило. А о гранатометчиках ефрейтор, увы, ничего не знал…

Бойцы штурмгруппы торопливо порскнули с брони, рискуя попасть под гусеницы собственных танков, и залегли, открыв по вражеской позиции автоматный огонь, надеясь подавить фаустников, недоступных для пуль пехоты лейтенанта Семенова. Но в ответ ударил длинными очередями пулемет, прижимая стрелков к земле, чем немедленно воспользовались гранатометчики, выпустив еще две ракеты. На этот раз не повезло второй «тридцатьчетверке», получившей попадание в двигатель. Дернувшись, танк проехал еще несколько метров и остановился, густо задымив. Из распахнувшегося переднего люка щучкой выскользнул мехвод, остальные танкисты решили спасаться через днище – немецкий пулеметчик на несколько секунд перенес прицел, и по броне дробно защелкали, разбрасывая капли расплавленного свинца и ошметки латунной оболочки, пули.

Тяжелому танку снова повезло, вторая ракета ушла в рикошет от закругленной башенной брони. Прикрывшись корпусом подбитого «три-четыре» и валящим из решеток моторного отделения дымом горящей солярки, «ИС» навел орудие и выстрелил, первым же осколочно-фугасным снарядом накрыв одну из зениток. Другую гранату наводчик положил туда, где успел заметить вспышки пулеметного огня. Мощный взрыв вздыбил землю, разбросав в стороны обломки бревен, укреплявших бруствер огневой точки, и «МG» замолчал. Удачный выстрел позволил уцелевшим бойцам штурмовой группы отползти вместе с несколькими ранеными с простреливаемого места и укрыться в неглубоком овражке.

Танк же продолжил обстрел батареи, намереваясь подавить последнее уцелевшее орудие, однако в этот миг удача отвернулась от советских танкистов: порыв ветра разметал маскирующие его клубы дыма, и гитлеровцы, все-таки успевшие развернуть установленную на четырехлапой крестовине лафета пушку, заметили цель. Теперь все решали секунды, ведь скорострельность зенитки, использовавшей унитарные выстрелы, была значительно выше танковой пушки раздельно-гильзового заряжания. И все же оба они выстрелили одновременно. В тот миг, когда немецкий бронебойный снаряд пробил башенную броню, двадцатипятикилограммовая осколочно-фугасная граната «ОФ-471», смяв об выкрашенный камуфляжными разводами двухслойный защитный щит головку контактного взрывателя, взорвалась над капониром с орудием. Из танкистов в живых остался лишь механик-водитель; обслуга немецкой зенитки полностью погибла под ударной волной и осколками.

Уцелевших гитлеровцев, как артиллеристов, так и тех, кто прикрывал батарею, добили ворвавшиеся на позиции пехотинцы. Пленных никто, разумеется, не брал – и приказа не было, и за погибших танкистов следовало отомстить. Да и сдвоенные молнии на петлицах фанатичных защитников столицы Рейха в последние дни этой страшной войны действовали на штурмующих город бойцов куда сильнее, нежели хрестоматийная красная тряпка – на быка. Первые – в отличие от фольксштурма и подразделений вермахта – не сдавались, вторые – не брали их в плен.

Но куда более интересными оказались события, произошедшие с внезапно оставшимися «безлошадными» бойцами штурмовой группы. Укрывшиеся в низине, они лоб в лоб столкнулись с отрядом весьма необычно экипированных и вооруженных незнакомым оружием людей. И только лишь вовремя произнесенная их командиром заковыристая командно-матерная конструкция, которой просто не смог бы овладеть ни один гитлеровец, уберегло еще не отошедших от короткого боя людей от неминуемой стычки.

Впрочем, обо всем по порядку…

Глава 6

Берлин, апрель 1945 года

– Ну и на хрена они именно сюда поперлись?! – коротко выматерился Трешников, опуская бинокль и отползая под защиту реденьких кустиков. – И самих пожгут, и нам всю малину обломают, после такого шухера незаметно уж точно не проберемся. Эх, жаль ребят, сейчас на открытое место выползут, фрицы их с фланга в борт и приголубят, и ведь не поможешь, м-мать…

– Так почему «не поможешь», тарщ командир? – один из самых молодых в группе, мамлей Виталик Мягшов, любовно погладил рукой оливковый тубус «РПО-А-М2» с термобарическим выстрелом. – Давайте, я по батарее жахну, с такого расстояния точно не промахнусь. Дальномером расстояние замерю, взрыватель на дистанционный подрыв установлю, рванет точно над позицией, никто не уцелеет. Может, дадим предкам шанс?