Полынь Половецкого поля - Мурад Аджи

1111 год. Поход Мономаха на Северский Донец и Сальницу. Изображено конное войско, а рядом всадник копьем убивает змея, символизирующего половцев, то есть кипчаков.

Тот же поход. На полях — убегающая собака, в которой видятся опять же убегающие кипчаки.

1112 год. Сын Святополка победил ятвягов. На полях дорисован побитый медведь как символ Литовского Полесья.

1120 год. Торки и берендеи напали на Русь и бежали. Дорисована пугливая обезьяна.

1127 год. Мстислав послал войска на Полоцк. Сын его, Изяслав, пленил князя Брячислава. Дорисован кот, поймавший мышь.

1127 год. Половчане выгнали князя Давыда, неугодного Мстиславу. Дорисован уходящий медведь, на которого воин замахнулся мечом.

1132 год. Юрий Долгорукий вероломно захватил Переяславль, после чего Ярополк выгнал его. Дорисован лев, на которого воин замахнулся двурогой дубиной, употребляемой при ловле зверей. (Лев был покровителем Юрия и его потомства.)

Новое «русское» слово поражало не примитивностью, а изощренной хитростью. Дорисовки били без промаха — в пользу князя Мономаха. Они задавали тон общественному мнению на века вперед. Ведь и пугливая обезьяна, и кот, поймавший мышь, конечно, не продвинули бы вперед летописание, но эти ясные и дерзкие символы работали.

От эзоповского языка басен правители Руси отказались после смерти князя Мстислава, а от традиций тюркской книжной культуры — нет.[7] Но ее уже называли «русской». Хотя ничего не изменилось. Например, городок на миниатюре по-прежнему изображали четырехгранной башней, которую отличала та или иная узнаваемая деталь, некий символ города, его герб. Воинов рисовали всадниками с кривыми восточными шашками… Все они стали русскими.

Правда, вместо звериных образов на полях появились человечки. Они заговорщически таились на краях страниц — вроде бы неприметные, а участники событий. Таковыми и были в жизни сами русы — неприметные руководители и вдохновители событий на Руси, режиссеры и идеологи, умело таящиеся за кулисами политического маскарада. Таковы они всюду, чужие правители при чужом народе: вроде бы и рядом, а не вместе.

В рисунках Радзивилловской летописи много загадочного. Порой неясно даже, кто есть кто. Все одинаковые. Художник будто не заботился о внешних отличиях воинов, об иных деталях своих рисунков. Цветом ли, одеянием ли, но воины должны отличаться, все-таки они — враги, представители разных культур. Однако этого нет! Одинаковые.

Неувязка? Вроде, да. Но… раскопки курганов дали неплохой материал, чтобы представить себе внешний вид тюркского воина, его оружие. Образ воина-степняка известен задолго до его появления на страницах летописи. Образ русского воина тоже известен археологам. Так что сопоставить их нетрудно. Это по силам даже ребенку.

Профессор С. А. Плетнева, специалист по степным народам древней России, в одной из работ отметила: «В большинстве мужских захоронений вместе с покойниками помещали коня со сбруей и оружием. Обычно до нас доходят только металлические части этих категорий предметов: железные удила и стремена, подпружные пряжки, железные наконечники стрел, сабельные клинки. Кроме того, почти в каждом погребении мы находим железные небольшие ножички и огнива. Все перечисленные предметы отличаются необычайным единообразием размеров и форм. Эта стандартизация характерна для кочевников всей европейской степи вплоть до Урала. Изменение типов этих вещей происходило всюду почти единовременно. Все это позволяет заключить, что в зимних становищах у половцев (как и у других степняков) было неплохо налажено кузнечное производство со своими традиционно степными приемами и критериями».

С доводами Плетневой не поспорить, они безоговорочные: в Степи царствовала культура, отличная от иных культур мира.

Вот он — портрет степного народа! Вот оно, лицо исчезнувшего Дешт-и-Кипчака!

Разумеется, черты этой культуры показали и другие ученые. Профессор С. И. Руденко, например, блестяще исследовал курганы Алтая и написал настоящую научную поэму об орнаментах, которые в изобилии покрывали иные находки.

Практичные тюрки, оказывается, не просто так украшали свои шашки, пики, шлемы, кольчуги, сбруи коней. Орнамент означал принадлежность хозяина вещи тому или иному роду, он служил меткой. Подчеркивал единство рода. У тюрков орнаменты никогда не менялись. Потому что несли ин-фор-ма-цию! Каждый род имел свой орнамент.

Оригинально и талантливо расшифровал эту информацию чувашский ученый А. А. Трофимов, на удивление наблюдательный человек. Он установил, что в орнаментах предки шифровали слова и фразы. А мастерство художника позволяло придать руническим письменам витиеватый вид узора. Исследовав вышивки украинцев, казаков, болгар, чувашей, Трофимов прочитал их и сделал неожиданный вывод: еще в глубокой древности орнаменты выполняли роль визитной карточки человека и народа. В них была не просто красота! А красота, понятная только своим: тайнопись.

Вот главное назначение тюркского орнамента, служившего меткой «свой — чужой».

Узнав подробнее о тюркской культуре, убеждаешься, что на миниатюрах из киевских летописей куда чаще изображались тюрки. Славян или русов там почти нет! Их легко отличить. У русских было иное оружие, иная одежда — все было иным, что и доказали Плетнева, Руденко и другие ученые, правда, не называя тюрков тюрками.

Археологи не обнаружили в местах поселений славян следов кузнечного ремесла, подобных тем, что были у тюрков. Но академик Рыбаков в своих книгах с гордостью упоминает о мече, выкованном русским мастером. Меч якобы принадлежал Святославу. Почему он так решил? Руническая надпись на лезвии явно противоречит его выводам, она указывает на истинного хозяина…

Может быть, славяне и делали мечи, но они, просвещенные Кириллом и Мефодием, явно не писали на них рунами.

А вот с другим мечом, на котором руническая надпись сохранилась лучше, академик Рыбаков полностью оконфузился. Он, «реконструировав» текст, проще говоря, подрисовав его, по-русски прочитал надпись: «Людота Коваль». При этом повернул текст вверх ногами, чтобы удобнее читалось. И заявил: меч изготовлен русским оружейником… Нет-нет, это не цирковой номер, это исследование крупнейшего советского историка, равносильное самоубийству.

Он сделал вид, будто не знал, что ремесленнику не разрешили бы осквернять оружие своим именем. Только великим мастерам позволялось ставить личный знак — тамгу. На лезвии предки писали божественные заклинания!

И если надпись на том мече не «реконструировать», как Рыбаков, а честно прочитать тюркские руны, то перевод выглядит так: «Коварный замысел срази! Злые козни уничтожь!»

…История оружия — интереснейшая тема, она не терпит фантазий и ждет своего исследователя, который очистит ее от всех этих «людот ковалей». Ждет его и история конницы, войска древних тюрков. Только тюрков! Вот каких русских конников увидел Лев Диакон, описавший нападение русов на Византию в 971 году: «Воины Святослава в первый раз показались тогда на конях, но не умели править ими».

Подобные наблюдения ставят в тупик: а как же — без коней — русские в 965 году победили Хазарию? Как, не зная азов джигитовки, воевали против всадников? Трудно, наверное, им было… Это все равно что с вилами идти против танка.

А русские ли стояли под знаменем Святослава в его походе на Итиль (Волгу)? Не выступили ли в союзе со Святославом болгары?.. Вопросы, вопросы… Что-то явно не так записано в российской истории. Что? Не понятно. Возможно, ответ на эту очередную загадку и прост: Семендер (столицу Хазарии) громили свои же, тюрки, а русские приписали себе чужую победу. Увы, и такое бывало в богатой российской истории, уж очень неправдоподобно легко давались иные победы. Прямо-таки «пришел, увидел, победил».

Не исключено и другое. Вообще не было никакой войны! Хазария погибла от природного катаклизма: большое несчастье обрушилось на каганат, река Итиль (Волга) поменяла русло — устье ушло далеко на север. И в богатой Хазарии начались засухи, голод, которые решили судьбу каганата… В любом случае Святослав был явно не главным лицом в тех событиях.

Им, русам, запрещалось садиться на коня, об этом сообщает варяжская сага о рыцаре Орваде Одде. Он — первый из скандинавов сел на коня и в поединке с кипчаком потерпел поражение. Тогда-то варяги, любители морской войны, придумали сагу о рыцаре Одде и его коне. Она, эта сага, вошла в русскую историю, правда, вместо рыцаря Одда в ней фигурирует князь Олег, а так все полностью совпадает, даже змея, выползшая из черепа убитого коня. Кто у кого заимствовал сюжет? Вопрос не для дискуссий: Одд — русский герой V века, тогда варяги первый раз увидели всадников Аттилы.

Князь Олег (который в жизни был Хельгом) умер иначе, его смерть никак не связана ни с конем, ни со змеей. «Вещий Олег» — литературное произведение, но почему-то принятое многими за героический эпизод русской истории. А это — расхожее заблуждение. Как и то, что всадником мог стать любой. Нет.