Фейерверк в пробирке - Валерий Гусев

Фактов мы никаких не получили, но просидели у него довольно долго.

На обратной дороге Алешка поделился со мной своими оперативными планами. Он сказал:

– Папа прав – агентура в борьбе с преступностью необходима. Я решил в эту химическую лабораторию и в эту драчливую секцию заслать своего очень надежного человека. Отважного, сообразительного, умного…

– Я готов.

Алешка даже споткнулся от неожиданности. Он, оказывается, совсем не меня имел в виду.

– Ну… Дим, – начал он тактично вилять. – Ты понимаешь, ты слишком доверчивый. И простодушный, весь в нашу маму. Ты даже, Дим, врешь как-то нерешительно.

– А ты? Решительно врешь?

Алешка не ответил. Он только склонил голову, будто признавал: «Да, я вру решительно. Но что поделаешь, если это надо для счастья человечества? Я вру во имя правды!»

– И кто же у тебя такой человек? – с обидой спросил я. – Решительный, отважный и шибко умный? Сережкин, что ли?

– Да есть один на примете. Вполне годится.

– Это кто же?

– Алексей Оболенский.

– Да ну!

– А что? Врать и притворяться умею…

– Ну да!

– Сообразительный, умный…

– Ну-ну!

– Чего ты все нукаешь? Пошли скорей – Сбербанк на обед закроется.

В Сбербанк мы, в самом деле, опоздали. Он и правда закрылся на обед.

– Ладно, Дим, – махнул рукой решительный и сообразительный. – Завтра сходим, не обеднеют они без наших денежек.

– А мама?

– Врать не будем. Спросит – скажем. Не спросит – промолчим. Как Чук и Гек.

Мама не спросила, потому что Алешка с порога завопил:

– Мам! Мы убегаем! В школу! На подтягивание козла десять раз!

Алешка реализовал свои планы. Он внедрился в лабораторию и с азартом стал заниматься изготовлением петард и ракет. Мне даже показалось, что он забыл о том, зачем он вообще в эту химию влез. Но я в нем ошибался, как выяснилось позже.

А химией он увлекся здорово, даже стал «домашнее задание» делать – не иначе что-то еще задумал. Но, как я ни бился, секрета он мне не открыл. А объяснил так:

– Тут все очень сложно, Дим. Мы хотим такую ракету сделать, чтобы она взлетела и распустилась в небе буквами. Понял? Таким лозунгом.

Он или нарочно объяснял так, чтобы я ничего не понял, или я в самом деле такой… простодушный. Но кое-что до меня все-таки дошло. Волчков придумал закладывать в ракету что-то вроде кассетки – такая горючая веревочка в комочке и с узелочками. Каждый узелочек – это буква. И вот там, в небе над Москвой, этот комочек распрямляется и каждый узелочек вспыхивает буквой, а буквы складываются в слова.

Странно только, что такую ответственную работу поручили Алешке, да еще дали ее на дом…

Глава X

В гости к бабушке

Школьный праздник прошел как обычно – весело и непринужденно. Приглашенные родители – не только, конечно, гордость школы, но и нормальные люди, – были растроганы. Иные даже прослезились. Все наши сценки, в которых обыгрывались прозвища учителей, имели оглушительный успех. А сценки, которые в ответ показали наши учителя, критикуя в них наши недостатки, педсовет школы счел очень поучительными.

Но самый большой восторг вызвало представление на тему Дикого Запада, поставленное химиком Волчковым в виде пародии на американские вестерны. «Ограбление банка в штате Техас бандой Хромого Койота» – так это называлось.

Ну, это по смыслу. А по сути наши ребята показали, как они мастерски владеют всеми приемами восточных и западных единоборств. И сорвали бурные овации.

Только мы с Алешкой оваций не устраивали, а лишь хмуро переглядывались.

А Алешка мне даже шепнул с тревогой в голосе:

– Даст он им понюхать из флакончика, и превратятся они в настоящую банду. По ограблению банков.

После театрального шоу начались танцы. Плясали все – ученики, родители, учителя. И даже наш директор отличился. Когда вдруг Блин-картошка заиграл на своей флейте мазурку и наш школьный оркестр ее подхватил, полковник браво расправил усы, щелкнул каблуками и пригласил на танец нашу химическую Пробирку.

У них здорово получилось. Как в кино про старинную жизнь. Все были в восторге. А когда полковник сделал со своей партнершей заключительный пируэт и повел ее, пританцовывая, к стене, мы услышали, как она прошептала:

– Пожалуй, я оформлюсь в ваш коллектив на полную ставку. Хватит порхать по чужим школам.

Алешка, услышав это, усмехнулся и шепнул мне:

– Очень кстати. Кажется-Женя еще полечится, а Волчков… – Он не докончил фразу, но я его понял.

В общем, мы веселились до самого вечера. И даже стали немного уставать от веселья. А впереди был еще праздничный «фельверк», как говорит Алешка.

Ему, как самому юному и активному участнику химического кружка, выпала большая честь. Волчков поручил ему запустить в небо праздничный лозунг. Он так и сказал:

– Запустишь лозунг. По моей команде. Не подкачай.

– Не подкачаю. Уж я запущу! Мало не покажется.

Волчков сам заправил в ракету кассетку с лозунгом. А Лешка, когда начал проверять все остальные заряды, что-то в этой ракете подправил. Как потом стало известно, он туда свой лозунг вложил. Домашнее задание.

И вот настал торжественный вечер. Стало темнеть. Из парка, путаясь в ветвях, торопилась выбраться любопытная луна.

Вся школа вышла строем и под руководством командира полка выстроилась на стадионе в каре.

Торжественный момент. Зазвучали фанфары в виде флейты. Полковник отдал приказ Волчкову, тот передал его исполнителям.

Небо над Москвой озарилось ярким и разноцветным праздничным салютом. И едва он загас, Волчков скомандовал Алешке:

– Давай!

Алешка дал.

В небо взлетел красивый тугой огненный узел и развернулся над нами во всю свою алую ширь.

«Да здравствует наша мама!» – зажглось и долго не гасло, постепенно расползаясь в вечерней синеве, прекрасное зарево, похожее на гигантскую рекламную перетяжку. Эту рекламу прочитала, наверное, вся столица.

Сначала на стадионе было тихо, а потом все захохотали. Взбешенный Волчков кинулся к Алешке, а тот предусмотрительно шмыгнул за спину полковника.

– А в чем дело? – спросил полковник. – По-моему, верно. И по существу – правильно. Мои, например, рядовые и младший сержантский состав справедливо считали родным отцом свой полк, а армию родной матерью. Ну и для наших огольцов, я считаю, школа – это мама родная.

Главное, подумал я, чтобы сейчас Алешка из-за надежной спины полковника не показал язык Волчкову. Не показал, хватило ума.

Однако продолжение последовало.

В вестибюле, когда Алешка помогал мне проводить послепраздничную уборку, Волчков грозно подошел к нему и сказал:

– Все, Оболенский, на занятия больше не приходить!

– Это еще почему? – прозвенел на всю школу возмущенный Лешкин голосок. – Я у вас самый лучший! И способный!

– Ты – непредсказуемый! Кто тебя знает! Может, в следующий раз ты «Хайль Гитлер!» запустишь!

– Дурак! – вырвалось у Алешки. – С чем сравнил!

– Что?! – Волчков грозно шагнул к нему.

Я на всякий случай взял швабру наперевес.

– Попробуй только, – смело сказал Алешка Волчкову. Маленький такой, но отважный. Как оловянный солдатик.

– А что ты сделаешь? – ехидно поинтересовался тот, расправляя плечи. – Папочке пожалуешься?

– Нет. Бабушке. Она вам все зубы без наркоза выдерет.

Волчков вдруг дернулся. Лицо его сначала застыло. А потом злобная маска постепенно с него сползла и сменилась доброй.

И тут до меня дошло! Значит, Алешка задумал все это для того, чтобы вызвать огонь на себя. Точнее – на бабушку.

Ну, с нашей бабушкой не больно-то повоюешь!

А чудеса между тем продолжались.

– Извини, Оболенский, – дружески произнес Волчков и положил ему на плечо свою тяжелую руку. – Я погорячился. Я был не прав. Ты способный парень. Ты гордость нашего химического кружка.

Но Алешке этого было мало.

– И всей школы, – поставил он условие.

– И всей школы, – послушно кивнул Волчков. – Я сам твою фотку сделаю и на стенд повешу.

Что-то это его «повешу» несколько зловеще прозвучало.

Но Алешку это не смутило.

Волчков после праздника здорово изменил свое отношение к Алешке. Он хвалил его, ставил в пример. И даже иногда доверял ключ от лаборатории.

– Подлизывается, – сухо шепнул мне как-то Алешка. – Скоро подкатываться начнет.

И он, как всегда, оказался прав.

Как-то Волчков остановил Алешку в коридоре:

– Лех, ты как к зубным врачам относишься? Боишься?

– Не-а! У меня бабушка.

– Счастливый ты человек. А я так их боюсь, что даже стесняюсь.

– На вас не похоже, – вежливо сказал Алешка.

Научился он намеки делать. Что – не похоже? Что боится или что стесняться может?

– Нет, правда. Конечно, если б как у тебя, личный врач… Я бы не так дрожал… А что твоя бабушка делает?

– Ну… разное. Огород копает, воду приносит, борщ варит, телевизор смотрит…

– Постой! Я не про это. Что она в полости рта делает?