Дело о мирных переговорах - Лариса Куницына

— Никто. На ночь там останавливалась какая-то дама, но рано утром она уехала.

— Она уехала тёмным утром? — насторожился Марк. — Как её звали?

Сыщик смутился.

— Я не спросил, ваша светлость.

— Хозяина ко мне! — приказал Марк и взял с блюда за черенок огрызок груши. Понюхав его, он озабоченно пробормотал: — Тимьян? Странно.

Хозяин вскоре явился. Он был встревожен, но вовсе не тем, что в его гостинице кто-то умер. Он опасался, что активность тайной полиции побеспокоит его постояльцев, которые, видимо, предпочитали вести здесь не совсем законные дела. Впрочем, Марк знал, что в «Белом маке» находится тайный притон для азартных игр, но в данном случае это его не интересовало.

— Скажи-ка мне, приятель, — проговорил он, взглянув на хозяина гостиницы, — что за дама жила в соседнем номере?

— Дама, как дама, — пожал плечами тот. — То ли наша, то ли алкорка. Прибыла вечером и утром уже съехала.

— Не объяснила, почему съезжает в тёмное время, когда покидать город небезопасно?

— Она была не слишком разговорчива, ваша светлость. Как положено, назвала имя, чтоб я смог записать его, сказала, что комната ей нужна на ночь, заплатила вперёд. А рано утром, когда слуги только встали, ушла.

— И какое же имя она назвала?

— Эрика Меридор, ваша светлость.

Марк задумчиво посмотрел на него.

— Как выглядела?

— Обычно, — пожал плечами хозяин гостиницы. — Маленького роста, коренастая, светлые волосы уложены коронкой вокруг головы.

— Молодая?

— Скорее средних лет.

— Красивая?

— Не сказал бы. Широколицая, с острым носом, глаза, правда, ничего, большие, серые, как ваши. Голос низкий.

— Сказала, какой номер хочет?

— Велела подобрать такой, чтоб не шумно было и подальше от лестницы.

— Заказала ужин?

— Нет, ваша светлость. Поднялась наверх и больше её до утра никто не видел.

— Ладно, теперь тот алкорец, что жил здесь.

— Да я уж всё рассказал сыщикам! — заныл хозяин, но встретив мрачный взгляд барона, вздохнул. — Приехал вечером. Со слугой. Потом слуга куда-то ушёл и больше не появлялся. Этот заказал ужин. Потом пришёл тот посыльный и сказал, что должен передать ему кувшин и записку, поднялся наверх и тут же спустился, засовывая в поясную сумку монетку. Ему отнесли ужин…

— Он был один?

— Да. После этого его никто не беспокоил. Утром горничная принесла ему воду и увидела, что он лежит на полу, позвала меня, а я отправил мальчика к ночному сторожу, чтоб тот вызвал стражу, и поднялся сюда. Он был уже холодный.

— Что он заказал на ужин?

— Вы думаете, я его отравил? — обиделся хозяин.

— Говори, — приказал Марк.

— Жареного гуся, хлеб и вино. Это было ещё до того, как ему принесли кувшин и записку от той дамы.

— От какой дамы? — насторожился Марк.

— Не знаю, что у него за дама, но через мой трактир они уже обменивались письмами, — пожал плечами хозяин. — Я понятия не имел, кто он. С записками приходил его слуга, оставлял запечатанное письмо мне, а потом приходил тот посыльный и забирал его, а после приносил ответ, который забирал слуга покойного рыцаря.

— С чего ты взял, что записки были от дамы?

— А от кого бы ещё могли быть эти надушенные треугольнички!

— Погоди, вчера с кувшином принесли такую же записку в виде треугольника?

— Ну, да! Из белой шёлковой бумаги, с красной восковой печатью, посыпанной золотым порошком! И пахло от него какими-то цветами! Я подумал, что у него тут свидание с этой дамой, и ждал, что он закажет какое-то угощение для неё, но он так больше ничего и не заказал.

— А эти груши в вине? — Марк указал на блюдо.

Хозяин с удивлением взглянул на огрызок груши, а потом взял его в руку и осмотрел.

— Это, видать, у него с собой было! Хотя… Это не садовая груша, а дичок…

— И пахнет тимьяном.

— Верно, — кивнул он, понюхав огрызок. — Нет, ваша светлость. Я вообще не подаю гостям груши в вине. Их обычно привозят в бочках с юга, но те крупные и сладкие, а вот такие мелкие, которые сдабривают тимьяном, вы в Сен-Марко не купите. Зачем они нужны, если есть пряные груши с юга? Такие делают для себя северяне, да и то, не специально на еду, а просто добавляют несколько груш с тимьяном в кувшин вина, чтоб оно было не слишком кислым. Сами знаете, какой у них виноград! С нашим не сравнится. А груши из этих кувшинов идут на закуску.

Отпустив хозяина, Марк снова принялся осматривать комнату, ища, на сей раз, свидетельства пребывания здесь гостьи. Сыщик, стоявший у дверей, тревожно смотрел на него.

— Мы что-то упустили, ваша светлость? — спросил он.

— Возможно, — пробормотал Марк. — Подумай сам! Этот Барлод был так напуган Беренгаром, что сбежал из его дома, а после этого получает от этого самого Беренгара кувшин вина, и спокойно пьёт его? Причём вино, которое в принципе не нравится ему, поскольку слишком приторное и сладкое. Как такое может быть? Но вот если вино ему прислала некая дама, а потом явилась к нему сама, прихватив груши, которые приготовила своими руками… разве сможет он отказать ей в том, чтоб попробовать вино и закусить этой самой грушей? Они и раньше переписывались. Хотя, полагаю, это была не любовная переписка, но в любом случае, он ей доверял.

— И она его отравила?

— И снова тот же след, что в убийстве Эрики Меридор! Она имела наглость назваться её именем, да к тому же её приметы совпадают с той женщиной, что вела слуг покойной Меридор в западню, где они были убиты!

— Значит, записка была от неё? — осенило сыщика. — Она отравила его и подменила свою записку на письмо от Беренгара!

— На поддельное письмо от Беренгара. И всё лишь для того, чтоб бросить тень на контаррена в глазах альдора, когда он уже, кажется, и так впал в немилость!

— А зачем она принесла грушу?

— Может, на случай, если он всё-таки откажется от вина. Возможно, она тоже была отравлена. Осмотри комнату, нет ли здесь следов пребывания этой дамы, а я осмотрю ту, что рядом, где она якобы провела ночь.

Марк прошёл в соседнюю комнату и с огорчением увидел, что она уже убрана. Он хотел вызвать горничную, чтоб расспросить её о том, что было в комнате утром, после того, как съехала постоялица, но неожиданно на пороге появился взволнованный Эдам.

— Ваша светлость! — выпалил он. — Гонец из дворца! Вас срочно желает видеть король!

Марк посчитал себя не вправе заставлять короля ждать, и его конь промчался по мощёным улицам тёмной тенью, распугивая прохожих и выплёскивая копытами застоявшуюся воду из глубоких луж на чьи-то сапоги и подолы. Спешившись возле центрального входа во дворец, он бросил поводья едва подоспевшему оруженосцу, взбежал по ступеням и, кивнув на ходу привратнику барону фон Веберу, направился по коридорам и залам туда, где находились королевские покои.

Жоана он нашёл в его большом уютном кабинете, где напротив резного письменного стола на стене висел теперь портрет короля Армана в золочёных доспехах. Кроме короля, сидевшего за столом, там находились граф Раймунд, сенешаль и маркиз Делвин-Элидир. Едва он вошёл, Жоан бросил на него встревоженный взгляд.

— Что там со смертью этого сэра Барлода, Марк? — спросил он. — Этот рыцарь действительно убит?

— Именно так, ваше величество, — поклонился тот, подходя ближе, — отравлен мышьяком, который был подмешан в вино из розовых лепестков.

— И это вино прислал ему Беренгар? И он его выпил после этого? — Жоан бросил на стол какое-то письмо.

Марк взял его и, развернув, прочёл строки, написанные на энхилдере, языке алкорцев. Письмо было написано Барлодом и адресовано посланнику альдора в Сен-Марко барону Фромену. В этом письме рыцарь сообщал, что ему стала известна какая-то тайна лорда контаррена, отчего он опасается за свою жизнь и просит помочь ему срочно покинуть город.

— Я полагал, что он просто разыграл спектакль с этими опасениями за свою жизнь, — проговорил Марк, аккуратно складывая письмо по сгибам, — но, похоже, он, и правда, был напуган. И конечно не стал бы пить вино, которое прислал ему Беренгар. Но вино прислал вовсе не контаррен.

И он рассказал то, что успел выяснить за прошедшие полдня.

— Так это дела той же шайки, что и в деле, коснувшемся меня? — проговорил Делвин-Элидир, тревожно взглянув на короля. — Похоже, они решили сорвать переговоры, не брезгуя ничем и не особо