Второй шанс — 2 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

В пансионат подъезжаем в разгар обеда, многие уже и есть не хотят — наперехватывались на рынке. Но здесь так вкусно кормят, что всё равно всей гурьбой идём столоваться и покидаем помещение с округлившимися животами, словно беременные на четвёртом месяце. После обеда одно желание — полежать на кровати в номере со свежим номером «Советского спорта» в руках, благо что на первом этаже работает прилавок «Союзпечати». Про наше первенство, ясное дело, центральное спортивное издание писать не будет, оно, думаю, и про взрослый чемпионат в лучшем случае дало информацию короткой строкой. Основное внимание, как обычно, уделяется футболу. Чемпионат СССР, победителем которого стало киевское «Динамо», закончился в первой декаде декабря, но добрая часть издания посвящена итогам турнира. Московское «Динамо», за которое я начал болеть следом за хоккейным, финишировало лишь четвёртым. А кстати, хоккеисты бело-голубых после 16 туров идут также только четвёртыми, надеюсь, прибавят. Но уже после Нового года, сейчас в хоккейном чемпионате перерыв, связанный с поездкой сборной на товарищеские матчи под эгидой суперсерии в Канаду.

Храбсков тоже лежит, смотрит негромко работающий телевизор. Почему-то местное телевидение, вещающее на узбекском языке. Под его бубнёж незаметно для себя засыпаю, а просыпаюсь свежим и отдохнувшим аккурат к ужину, благо что перед финалами никто нас на тренировку не тащит.

После ужина снова собираемся своей компанией сборников, в руках у Юры Пшеничного, вылетевшего из турнира на стадии 1/8 финала, переносной кассетный магнитофон «Электроника-302».

— Пацаны, слышали про группу «Гудок»? — спрашивает он, и я медленно выпадаю в осадок. — Это из новых, у них только первый альбом вышел. У меня есть кассета с записью их песен.

Из магнитофона звучат так хорошо знакомые мне песни, и я молю бога, чтобы на кассете не оказалось «Волколака». К счастью, не оказалось, хотя и была довольно провокационная «Моё сердце».

— А что за группа, откуда? — спрашивает кто-то.

— Парень, который переписывал мне с бобины, и сам не знает.

Я молчу, почему-то кажется, что не время признаваться в авторстве песен. Вот ведь Валька… Запись была только у него, кому он давал бобину?

В этот момент к нам подошёл парень из сборной Украины, фамилия его была, кажется Филипчук, он проиграл в полуфинале казаху.

— Ты Варченко? Там тебя спрашивают.

— Кто? — задал я вполне резонный вопрос.

— Да фиг знает, какие-то местные. Ждут за территорией, где ворота. В общем, я передал, а дальше сам решай — идти или не идти.

Хм, интересно, кому это я понадобился? Ладно, пойдём посмотрим, чисто из любопытства. Эх, знал бы я, во что оно мне выльется.

Действительно, за воротами стояли трое парней, каждому на вид больше двадцати, лица явно узбекские. Прикинуты вполне современно, тот, что с виду чуть постарше, вообще в джинсах и джинсовой куртке, а на ногах кроссовки. Увидев меня, заулыбались, но как-то натужно и неестественно. Уже в этот момент меня кольнуло нехорошее предчувствие.

— Здравствуй, брат! — продолжая улыбаться, на вполне чистом русском «джинсовый», при этом не протягивая руки.

— Здорово, — отвечаю, а внутри меня крепнет чувство, что зря я сюда пришёл.

— Слушай, давай немного прогуляемся, у нас к тебе дело на сто рублей.

Дело оказалось не на сто рублей, а на двести пятьдесят. Именно во столько парни оценили мой проигрыш в финале своему земляку, когда мы отошли метров на сто, углубившись по тропинке между сосен параллельно дороге, на которой стояли чьи-то синие «Жигули» 3-й модели. Услышав сумму, я лишь огромным усилием силой воли сдержался, чтобы не послать ходоков в долгое эротическое путешествие.

— Ребята, вы ошиблись адресом, — говорю и поворачиваюсь, чтобы уйти.

«Джинсовый», предлагавший деньги, хватает меня за руку, и я немедленно стряхиваю его кисть с моего предплечья.

— Согласен, сумма не совсем та, что достойна золотой медали, — частит он, пытаясь преградить мне дорогу. — Даю пятьсот рублей! Сколько твоим родителям нужно пахать, чтобы столько заработать? А тут деньги с неба падают!

— Послушай, — всё ещё сдерживаясь, говорю я, глядя ему в район металлической пуговицы на куртке в районе груди. — Ты, наверное, не понял, так что повторяю для непонятливых… Я. НЕ. ПРОДАЮСЬ. Ни за какие деньги! Теперь дошло?

— Последнее предложение, — громко говорит он мне вслед. — Мотоцикл «Ява», почти новый, год всего.

Я молчу и не оборачиваюсь, продолжая движение, и когда слышу шум за спиной, интуитивно делаю шаг в сторону. Мимо меня пролетает обутая в кроссовку нога, а следом и её обладатель. «Джинсовый» умудряется удержать равновесие, не растянуться на покрытой осыпавшейся хвоей листве. В свою очередь я делаю широкий шаг по направлению к нему и заряжаю ногой под коленную чашечку. «Джинсовый» охает, скачет на одной ноге, а я тем временем блокирую кулак его подельника своим локтем. Ишь ты, думал застать меня врасплох… Вот теперь кричи от боли, баюкай свою руку с переломанными пальцами.

А вот третьего я упустил из виду. Удар сухой жердиной по рёбрам заставляет меня схватиться за левый бок и согнуться пополам. У-у-у, сука, вот теперь и мне больно, и ещё как! Похоже, ребро, а то и два сломаны.

Тем не менее нахожу в себе силы увернуться от следующего удара, которым подонок мог бы размозжить мне голову. Они совсем что ли ох…ли, из за своего грёбаного дружка-боксёра готовы человека убить!

— Салом, одамлар келади, қочинглар! — кричит «джинсовый», показывая на появившихся вдалеке двоих парней в форме сборной РСФСР и первый же, прихрамывая, кинулся наутёк.

Следом за ним бросаются и его сообщники. Они запрыгивают в те самые «Жигули» с заляпанным грязью номером и резко дают по газам, так что подбежавшие Вася Шишов с Генкой Первушиным уже при всём желании не смогли бы их догнать.

— Чё было-то? — спрашивает слегка запыхавшийся Генка.

— Сильно они тебя? — задаёт более конкретный вопрос Вася.

Я пытаюсь вздохнуть, но даётся мне это не так легко, как хотелось бы.

— По рёбрам вон тем дрыном попало, — киваю я на валявшуюся рядом корягу, — не знаю, целы или нет… Спасибо, парни, вовремя подоспели. А как вы узнали, что у меня тут разборки?

Оказалось, Вася случайно глянул в окно «Красного уголка», выходившее как раз на ворота, и ему показалось странным, что трое парней меня куда-то повели. На всякий случай решил сходить, посмотреть, а тут и Генка за ним увязался.

Пока идём в Дом отдыха, пересказываю перипетии битвы, и из-за чего всё закрутилось. Генка побежал докладываться Сегаловичу, я успел ему крикнуть, чтобы больше никому, даже нашим, не хватало ещё лишнюю шумиху поднимать.

Шёл я сам, но не очень быстро, так как вдыхать полной грудью было тяжело. В голове роились мысли одна печальнее другой, и самая главная — моего появления в финальном поединке, скорее всего, не состоится. Даже если всё не так плохо, как я себе представляю, ни тренеры, ни врачи моего выхода на ринг не допустят.

Генка, похоже, успел всё же кое-что рассказать Льву Марковичу, тот выскочил мне навстречу, я даже не успел переступить порог пансионата.

— Что? Что случилось?! Кто тебя избил?!!

За его спиной маячил врач нашей сборной Валерьян Андреевич. Он тут же потащил меня в свой номер, где провёл первичный осмотр и высказал подозрение в сильном ушибе грудной клетки с возможным переломом одного или двух рёбер. Присутствовавший при осмотре Сегалович тихо застонал.

— В любом случае надо везти в травматологию, делать рентгеновский снимок, — констатировал эскулап.

— А потом заявление поедем писать в милицию, — добавил Лев Маркович. — Этих подонков необходимо найти во что бы то ни стало. Максим, кто-то их ещё видел?

— Разве что Вася с Генкой, и то издали, да парень из украинской сборной, который и передал мне их просьбу выйти к воротам.

В травмпункт при «Больнице скорой помощи» мы добрались своим ходом, я уговорил Сегаловича не вызывать «карету с сиреной», чтобы не поднимать лишний шум, в итоге он по телефону заказал такси. Поехали я и Лев Маркович, а у врача нашлось какое-то срочное, неотложное дело. Храбсков тоже рвался с нами. Сегалович велел ему остаться в качестве своего зама, и следить, чтобы никто о моей травме не распускал языки. На последнем настоял уже лично я.