Я не боюсь - Никколо Амманити

отец Барбары, поворачиваясь на стуле. — Начинаются!

— Звук! Тереза, прибавь звук! И погаси свет, — сказал отец маме.

Дома всегда гасили свет, когда смотрели телевизор. Это обязательно. Мама покрутила ручку громкости и выключила свет.

В комнате наступил полумрак. Все повернулись к экрану. Как тогда, когда играла сборная Италии.

Спрятавшись за дверью, я видел их темные контуры, окрашенные в синий цвет, льющийся с экрана.

Журналист рассказывал о столкновении двух поездов под Флоренцией, были погибшие, но никто не среагировал.

Мама насыпала сахар в кофе. А они говорили: мне одну, а мне две, а мне без…

Мать Барбары сказала:

— Может быть, об этом вообще не скажут. Вчера не говорили. Может, им это уже неинтересно.

— Заткнись ты! — рявкнул старик.

Был подходящий момент прошмыгнуть в туалет. Нужно только миновать комнату родителей. Оттуда в ванную, и все это в темноте.

Я представил себя черной пантерой. Выбрался из комнаты на четвереньках и был в нескольких шагах от спасительной двери, когда отец Черепа встал с дивана и пошел мне навстречу.

Я прилип к полу. Итало Натале взял сигарету со стола и вернулся на диван. Я задержал дыхание и продолжил движение. Дверь была рядом, я почти добрался до нее. И расслабился, когда все вместе закричали:

— Вот! Вот! Молчите! Замолчите!

Я вытянул шею из-за дивана, и меня чуть не хватил удар.

За спиной журналиста была фотография мальчика.

Мальчика из ямы.

Он был светлоголовый. Весь чистенький, весь причесанный, весь красивый, в рубашке в мелкую клетку, он смеялся и сжимал в руках паровозик от электрической железной дороги.

Журналист говорил:

— Продолжаются безуспешные поиски маленького Филиппо Кардуччи, сына ломбардского промышленника Джованни Кардуччи, похищенного два месяца назад в Павии. Карабинеры и следователи вышли на новый след, который сможет…

Больше я ничего не слышал.

Все кричали. Папа и старик вскочили на ноги.

Мальчика звали Филиппо. Филиппо Кардуччи.

— Сейчас мы передадим обращение синьоры Луизы Кардуччи к похитителям, записанное сегодня утром.

— Какого хрена хочет эта сучка? — спросил папа.

— Шлюха! Грязная шлюха! — прорычал из-за его спины Феличе.

Отец дал ему подзатыльник:

— Заткнись!

Вступила мать Барбары:

— Кретин!

— Черт вас возьми! Хватит! — заорал старик. — Дайте послушать!

На экране появилась женщина. Элегантная. Блондинка. Не молодая, не старая, но красивая. Она сидела в большом кожаном кресле в комнате, полной книг. У нее блестели глаза. Она сжимала руки. Словно они должны были сбежать. Она наклонилась к экрану и сказала, глядя нам в глаза: «Я мать Филиппо Кардуччи, я обращаюсь к тем, кто похитил моего сына. Я умоляю вас, не делайте ему плохо. Он хороший мальчик, воспитанный и очень робкий. Я умоляю вас, обращайтесь с ним хорошо. Я уверена, что вы знаете, что такое любовь и сострадание. Даже если у вас нет детей, я уверена, что вы можете представить, как тяжело, когда у тебя их крадут. Выкуп, который вы запросили, очень велик, но я и мой муж расположены дать вам все, чем мы владеем, чтобы вернуть Филиппо. Вы угрожали отрезать ему ухо. Я прошу вас, я заклинаю не делать этого… — Она вытерла слезы, перевела дыхание и продолжила: — Мы делаем все возможное. Пожалуйста. Бог воздаст вам, если вы проявите милосердие. Скажите Филиппо, что мама и папа его не забыли и очень любят».

Папа показал пальцами ножницы:

— Оба уха ему отрежем. Оба.

Старик добавил:

— Вот так-то, шлюха. Замучаешься выступать по телевизору!

И все опять начали кричать.

Я вполз в свою комнату, закрыл дверь, взобрался на подоконник и начал писать вниз.

Значит, это папа и другие украли мальчика у синьоры из телевизора.

Капли мочи падали на тент грузовика и сверкали в свете фонаря.

«Осторожно, Микеле, ты не должен выходить из дома ночью, — всегда говорила мама. — В темноте ходит Черный человек, который хватает детей и продает их цыганам».

Папа был Черным человеком.

Днем он был хорошим, а по ночам плохим.

Все остальные были цыганами. Цыганами, переодетыми людьми. А этот старик был королем цыган, а папа его рабом. Только мама — нет.

Я всегда думал, что цыгане похожи на карликов, стремительных, с лисьими ушами и куриными ногами. А они оказались как все люди.

Почему они его не отдают назад? Зачем им этот сумасшедший мальчишка? Мама Филиппо очень страдает, это видно. Раз она выступила по телевизору и сказала, как много для нее значит ее сын.

А папа хотел отрезать ему оба уха.

— Ты что делаешь?

Я подпрыгнул, обернулся и чуть не описал кровать.

Проснулась Мария.

Я быстро натянул трусы.

— Ничего.

— Ты писал, я видела.

— Я не мог больше терпеть.

— А что там?

Если я скажу Марии, что наш папа — Черный человек, она сойдет с ума. Я пожал плечами:

— Ничего.

— А почему они ругаются?

— Так.

— Как так?

— Они играют в лото, — придумал я.

— В лото?

— Ага. Спорят, кому вытаскивать цифры.

— Кто выигрывает?

— Серджо, папин друг.

— Он приехал?

— Да.

— Какой он?

— Старый. Давай спи.

— Я не могу. Слишком жарко. И шумят. Когда они уйдут?

В кухне продолжали кричать. Я слез с подоконника:

— Кто их знает.

— Микеле, расскажи мне сказку об Анголотте в Африке.

Анголотта была городской собачкой, которая спряталась в чемодане и случайно очутилась в Африке среди львов и слонов. Нам очень нравилась эта история. Анголотта была очень умная собака, умнее шакалов. И завела себе дружка, сурка. Обычно, когда папа возвращался домой, он рассказывал нам новую главу.

Впервые Мария попросила меня рассказать сказку, я был очень польщен. Беда, что я не знал ни одной.

— Я не знаю, — признался я.

— Неправда. Ты знаешь.

— Какую я знаю?

— Ты помнишь ту, которую нам однажды рассказала мама Барбары? Про Пьерино Пьероне.

— А-а, эту? Знаю.

— Ее и расскажи.

— Ладно, но только я ее не очень хорошо помню.

— Расскажи мне ее в шатре, ладно?

— Ладно.

Так по крайней мере мы не будем слышать криков из кухни. Я перебрался в постель сестры, и мы укрылись простыней с головою.

— Начинай, — прошептала мне в ухо сестра.

— Итак, жил-был Пьерино Пьероне, который любил лазить по деревьям, чтобы кушать их плоды. Однажды, когда он сидел на дереве, внизу проходила ведьма Бистрега… Вот она и говорит: «Пьерино Пьероне, дай мне одну грушу, а то я ужасно голодная». И Пьерино Пьероне бросил ей грушу.

Она прервала меня:

— Ты не рассказал, какая была эта ведьма Бистрега.

— Ага. Она была жутко противная. Лысая-лысая. У нее был лошадиный хвост и длиннущий нос. Она была длинной и ела детей.