Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

— Так отошлите меня назад!

— Алёна ясно сказала, ты нужна ей в Москве. Она категорически против того, чтобы ты оставалась одна в глуши без родительского контроля.

— Тогда позвольте мне жить отдельно! Пусть там, пусть в этой чёртовой Москве, будь она неладна, но только не с вами!

— А я смотрю, ты быстро осознала выгоду своего положения. — Хмыкнул Иван Кириллович.

— Вы меня не так поняли. — Александра отрицательно покачала головой. — Я не прошу вас снимать мне жильё, и в жизни никогда не возьму ваших денег! Я вполне в состоянии сделать это сама, у меня есть кое-какие сбережения. Да и в больнице, если всё получится, я надеюсь, я буду работать не бесплатно. Уговорите мать дать своё согласие!

Предложение было заманчивым, не считая того, что Алёна в жизни на это не согласится. Но, быть может, и впрямь стоило попробовать? Иван Кириллович крепко задумался. От девчонки слишком много проблем, пока она рядом, она не даст им спокойной жизни, почему-то Гордеев в этом ни минуты не сомневался. А если убрать её с глаз долой, быть может, будет лучше?

Только вот, слишком много «но» было у этой затеи.

— Где это видано, чтобы молодая девица твоих лет жила одна, без присмотра? — Со скучающим видом спросил Иван Кириллович, дабы не показать Александре, как он на самом деле заинтересован.

— Я на что угодно согласна, подселите ко мне какую-нибудь свою старую родственницу! Я буду за ней ухаживать, если понадобится, а она пусть следит, чтобы ко мне под покровом ночи не проник ненароком Сергей Авдеев, коварный обольститель. Родственница, компаньонка, я на что угодно согласна, только бы не с вами под одной крышей! — Последняя фраза прозвучала на удивление беззлобно, просто как констатация факта, и господин министр усмехнулся.

— Твоя мать ни за что на это не пойдёт.

— Никогда не поверю, что вы не смогли бы её убедить, если б захотели! — Настаивала на своём Александра. Пару дней хорошего поведения, а потом, быть может, ей удастся сбежать? В том, что бежать в любом случае придётся, она уже ни секунды не сомневалась. А сделать это, когда ты одна, в разы проще, нежели когда ты денно и нощно находишься при матери, на виду у служанок и этого противного Георгия.

— С какой стати, скажи на милость, мне тебе помогать? — Лениво изогнув бровь, полюбопытствовал Иван Кириллович.

— Я скажу, что вы меня ударили. — Быстро нашлась Александра, и продемонстрировала Гордееву рану на своей голове, приподняв волосы. Она не знала, насколько ужасно всё это выглядит, но пальцы её стали липкими от крови, а это о чем-то, да говорило.

— Мой тебе совет на будущее, девочка: прежде, чем шантажировать кого-то, для начала узнай, с кем имеешь дело. Ты скажешь, что я ударил тебя? А я скажу, что на тебя напала твоя обезумевшая пациентка, и тогда Алёна ни на шаг не подпустит тебя к больнице. Как тебе такой вариант?

— А ваш храбрый молодец Георгий отчаянно защищал меня, не пожалев своей личины ради сохранности моей жизни! — Парировала Александра. — Прелестно, не так ли? Как думаете, поверит?

— Хорошо. — Сдался Гордеев, которому, на самом деле, идея с её переездом понравилась сразу же, но он не привык соглашаться без уговоров. — Будем считать, что ты меня убедила. Но учти, Александра, малейшее отступление от нашего с тобой маленького плана, и ты очень пожалеешь, что вообще родилась на свет. — Усмехнувшись, он протянул ей руку. — Идёт?

— Идёт, господин министр, но, вот беда, я не пожимаю руки подлецам! — Упрямо подняв подбородок, сказала она. — И угроз ваших я тоже не боюсь!

— Интересно, а не боится ли их твой обожаемый Сергей? Возможно, он так же храбр и смел, как ты, дорогая, но учти, что кое-кто обладает достаточной властью для того, чтобы положить конец его карьере вообще и их семейному делу в частности.

— Блеф. — С недоверием взглянув на Гордеева, сказала Александра, но по глазам его поняла — о, нет, он говорил вполне серьёзно.

— Хочешь проверить? Милости прошу. — И, гостеприимно разведя руками, он улыбнулся ей.

«Чёрт подери, зажали со всех сторон, ироды! — Думала Александра, скрестив руки на груди, и глядя за окно. Там проносились красивые пейзажи: густые леса и изумрудные поля, но она ничего этого не видела, полностью уйдя в себя и с головой погрузившись в размышления. — Я не нужна ему в их супружеском гнёздышке, он поэтому так легко согласился. Угрожать ему было, конечно, глупо, моих угроз он не испугался. Просто понял, что так будет лучше. Мы не будем видеться, как следствие, не будем ссориться, и матушке станет спокойнее жить. Господи, а дальше-то что? Нужно что-то делать, нужно как-то пытаться выйти из этой дурацкой ситуации!»

Хуже всего то, что Москва-то неминуемо приближалась, а выхода Саша по-прежнему не видела. Ну, ничего, подумала она тогда. Потом что-нибудь обязательно решится. А сейчас нужно взять себя в руки.

Москва, в конце концов! Она же никогда прежде здесь не была! Почему бы не полюбоваться на город из окна дорогой и красивой кареты, пока имелась такая возможность? И, несмотря на то, что настроение у Сашеньки было безрадостным, любопытство всё-таки взяло верх.

— Я не сбегу. — Предупредила она обеспокоившегося, было, Георгия, когда потянулась открыть окно, а затем выглянула наружу, с безграничным интересом оглядываясь по сторонам.

Иван Кириллович наблюдал за ней, спрятав улыбку. Он помнил свой первый приезд: что ж, он вёл себя приблизительно так же, искренне удивляясь и по-детски радуясь всему новому, так что её чувства он, как ни странно, понимал.

Сашенька вспомнила, как совсем недавно купчиха Захарова сказала ей забавную фразу: если не можешь никак повлиять на ситуацию — расслабься, и получай удовольствие! Глупо, конечно, но в данном случае она решила поступить именно так, и попробовать, хотя бы попытаться, насладиться городскими красотами в полной мере.

Столица встречала её высокими многоэтажными домами, яркими вывесками магазинов и гостиниц, шумными вокзалами и привокзальными площадями, переполненными людьми, разномастными торговцами и красивыми экипажами, проносящимися мимо. В них сидели женщины, одетые до того прекрасно, что у Александры захватывало дух. Их городок, кажется, на несколько лет отставал от столичной моды! — она прежде не видела таких платьев и шляпок, нигде, даже в матушкиных журналах. Ах, до чего красиво здесь было!

Правда, воздух всё равно был спёртый, и пах конским навозом, но к нему чаще и чаще примешивались ароматы свежевыпеченных пирожков, которыми торговали прямо на улице, а ещё парфюмерии — это когда они поехали мимо известного дамского магазина, который обшивала сама Н.П. Ламанова, пользующаяся бешеной популярностью у московских модниц.