Легенды темного тысячелетия - Стив Паркер

Машины разлетелись на миллионы кусков, турбины развалились, трансформаторы испарились.

Без них в Жаданоке не стало электричества.

Пендарева подавил возглас, когда коридор погрузился в непроглядную темноту. Он скорее почувствовал, чем услышал, как Серые Рыцари практически в тот же миг сомкнулись вокруг Эреба. Размещенные на потолке светящиеся полосы слабо мигнули, когда включились маломощные аварийные батареи, и Пендареве показалось, что он чувствует вибрации, прокатывающиеся по каменному полу под вой кислотной тревоги.

— Торпедные удары, — сказал Кемпер как ни в чем не бывало. — Близко.

Лорд Осоркон кивнул.

— Они скоро будут здесь.

Он повернулся к Пендареве и добавил:

— Какие меры вы принимаете, чтобы предотвратить насильственное проникновение во вверенное вам учреждение?

— Проникновение? — заорал Пендарева, силясь перекрыть завывание сирен. — Ну, у нас орудия и толстые двери. В принципе, наша защита более приспособлена, чтобы не дать заключенным сбежать, нежели помешать кому-либо пробраться внутрь.

— Плохо, — заметил Осоркон, когда у Пендаревы снова запищало вокс-устройство. Даже шипение статического электричества и сигналы тревоги не заглушали выстрелы, крики и лязг металла в воксе.

— Код «Император»! — кричал кто-то. — Код «Император»! Нам нужна помощь! Сейчас же, мать вашу, сейчас же!

Вокс издал последнюю серию оглушительных помех и умолк.

— Что такое код «Император»? — требовательно спросил Осоркон.

Пендарева побледнел, его трясло.

— Полномасштабный тюремный бунт.

Шесть десантно-штурмовых кораблей с кроваво-красными корпусами, испещренными следами входа в атмосферу и кислотных бурь, устремились к Жаданоку подобно стервятникам с загнутыми хищными клювами. В соплах полыхало голубое топливо, с крыльев срывались инверсионные серебристые следы энергетических вихрей.

Корабли выглядели очень древними и напоминали «Грозовых птиц» Астартес былых времен, но украшенных нечистыми рунами и символами.

Они промчались сквозь хлещущий дождь к тюремному комплексу. Сидящие внутри мрачного вида воины были готовы нанести смертоносный визит врагам. Без электричества тюремные пушки не могли прицелиться и выстрелить, а запасные батареи давно сели и так и не были заменены.

Впереди идущий корабль оторвался от эскадры, развернулся и пошел на снижение, нацелившись прямо на расположенные в нише ворота тюрьмы. Четыре ракеты сорвались с направляющих, находящихся под крыльями, и устремились ко входу в тюрьму. Они взорвались одна за другой и проложили путь вовнутрь.

Когда дым уже рассеялся, остальные, покружив, приземлились, и каждый изрыгнул по двадцать воинов такой выучки и нечеловеческой слаженности движений, что это могли быть лишь Астартес.

Или те, что когда-то были Астартес.

Де Зойса осмотрел на наличие признаков жизни двоих лежащих стражников, хотя по количеству крови и их бледности и так все было ясно. Оба были мертвы, а вот что случилось с третьим бойцом, дежурящим в этом секторе, он не имел ни малейшего представления.

Слабый острый запах раскаленного металла достиг его ноздрей, и он опустил взгляд на край люка, ведущего в подземную темницу. Ручейки тошнотворной жижи сочились из-под него, над всем поднимались едва заметные облачка пара.

— Дерьмо, — сказал он, дергая за цепь, открывающую люк.

Изнутри брызнула окрашенная кислота, разливаясь по крышке люка. Показался помятый, изъеденный коррозией шлем, и участь третьего стражника стала ясна.

Де Зойса и его люди попятились от пенящегося люка. В коридор хлынули потоки кислоты. Она растекалась по всему коридору из-под дверей люков, насквозь проеденных снизу.

— Дерьмо, — повторил де Зойса.

Главные коридоры Жаданока были залиты кровью. Пока не отключилось электричество, в комплексе наступило затишье: большая часть стражников отступила во внутренние бункеры, а заключенные довольствовались отдельными актами вандализма и улаживанием старых ссор.

Плясали отблески импровизированных костров, из верхних камер, где заключенные поджигали простыни и все горючее, что попадалось под руку, сыпались, словно яркие листья, горящие тряпки. Дикие первобытные вопли и улюлюканье разносились под высокими сводами тюрьмы. Те несчастные, кому случилось стать жертвами жутких тюремных шаек, подвергались избиению. Их вешали на высоких платформах, и внутренности кровавыми жгутами свисали из распоротых животов.

Стражников, угодивших в руки заключенных, ждала куда более страшная участь — их пытали самодельными ножами и огнем. Тех, кто не умирал сразу, расчленяли, и самые одичавшие узники пожирали куски тел.

Жаданок превратился в бойню, капище вырождения и крови, а его обитатели стали просителями, ищущими себе первосвященника.

Где-то наверху мощный взрыв сотряс тюрьму. Но среди воцарившегося хаоса бунта никто не обратил на это внимания — все были слишком заняты кровавым безумием драгоценных минут свободы.

В перерывах между драками разными бандами, то и дело совершались попытки напасть на посты охраны. Но в распоряжении бунтовщиков были только короткие самодельные ножи, и грохочущие дробовики стражников заставляли каждую новую атаку захлебнуться дымом и кровью.

Но едва свет погас, ситуация вышла из-под контроля.

Свет вырубился, орущие сирены кислотной тревоги заглохли, и в воцарившейся тишине громко лязгнули механические колесцовые замки.

Постепенно кровавые разборки заключенных прекратились — те поняли, что ненавистные стражники более не защищены бункерами, и собирающаяся толпа принялась окружать каждый из одиноких бастионов.

Хотя из вожаков в живых не осталось никого, сама собой установилась иерархия во главе с наиболее сильными и беспощадными из заключенных. Они вели вопящую толпу в атаку на бункеры охраны, когда внезапно над главными коридорами Жаданока вспыхнул свет.

Главный вход в дальнем конце коридора исчез в ослепительном взрыве, выбрасывая в воздух смертоносные осколки металла. Узники лихорадочно заметались, десятки пали под выстрелами стражников.

Дым от взрыва клубился в ледяном воздухе, хлынувшем в тюрьму сверху. В чаду среди огня и обломков появились массивные фигуры, облаченные в металлическую броню цвета свернувшейся крови.

Словно демоны из бездны, они маршем вошли в тюрьму Жаданок, рассредоточились и образовали непрерывную линию из красных воинов. Каждый из них имел при себе чудовищное, громоздкое с виду оружие, глаза их оскалившихся шлемов горели огнем варпа.

Некоторые узники плакали и непроизвольно испражнялись — для них эти ужасные фигуры воплощали смерть. Другие шумно приветствовали их как вестников свободы. Этот оптимизм был крайне нелеп: орудие пришельцев изрыгнуло яркое пламя, разнося бегущих к ним навстречу, взрывая их, словно мокрые красные пузыри.

Падая под выстрелами нового врага, заключенные кричали от ужаса и ярости. Примитивные ножи и краденые дробовики не могли тягаться с болтерами и силовой броней, и все, кто приближался к этим воинам, погибали в считанные мгновения.

Стражники, точно так же не зная, кто такие эти пришельцы, но чувствуя в их беспощадном продвижении вперед лишь неумолимую и страшную цель, беспорядочно отступали, покидая посты и убегая вглубь тюрьмы.

— Что происходит наверху? — спросил Осоркон. — Нам нужна информация.

— Не знаю, — огрызнулся Пендарева, у которого, благодаря лорду-инквизитору, уже окончательно лопнуло терпение. — Никто не отвечает по воксу. По крайней мере, ничего осмысленного.

— Инквизитор Осоркон, — сказал юстикар Кемпер, — нам следует отступать в глубину тюрьмы до тех пор, пока сложившаяся наверху ситуация хоть сколько-нибудь не прояснится.

— Там, наверху, задери вас, бунт! — заорал Пендарева в панике. — Вот такая там гребаная ситуация! Если бы вы не явились за этим ублюдком, все бы шло своим чередом. Это полностью ваша вина!

— Замолчите, Пендарева, — отрезал Осоркон. — Не будь здесь Серых Рыцарей, у нас даже не было бы шанса отбиться. А теперь, если вам нечего сказать относящегося к делу, закройте рот и не открывайте его больше. Юстикар Кемпер, вы уверены в этой стратегии?

— Да, — кивнул Серый Рыцарь, — если корабль наверху действительно принадлежит Несущим Слово, вероятно, они пришли сюда, чтобы освободить этого предателя. Нам придется подождать, пока мои люди не займут позиции для контратаки, и тогда мы поймаем их в ловушку.

— Согласен, — сказал Осоркон. — Двинемся глубже в тюрьму.

— Очень плохая идея, — сказал де Зойса, появляясь из-за поворота туннеля и рысцой подбегая к остальным.

— Почему? — спросил Осоркон.