Легенды темного тысячелетия - Стив Паркер

Наконец, когда пятеро космодесантников покинули судно, появился и сам лорд Сифакс Осоркон. Он шел в сопровождении писцов с бронзовыми пальцами — аугментированных воинов в плотно облегающей форме, и трех астротелепатов в белых одеяниях со скрывающими лица капюшонами.

В сравнении с космодесантниками лорд-инквизитор, пожалуй, несколько разочаровал Пендареву. Ужас пролива Пируса был облачен в длинное одеяние глубокого синего цвета, на груди — инсигния Инквизиции. Осоркон избегал пышности, к которой, казалось, стремились его слуги. Высокий, с гладкой благодаря омолаживающим процедурам кожей, он излучал спокойную мягкость, которую, как предположил Пендарева, легко было недооценить. Редеющие волосы лорда-инквизитора были коротко острижены, а взгляд ледяных серых глаз буравил насквозь.

Осоркон спустился по трапу спокойной неспешной походкой, словно это была обычная лестница, а сам он прибыл на бал дебютантов, а не в холодные зловонные глубины одной из печально знаменитых тюрем сектора.

Пендарева вышел вперед, чтобы поприветствовать инквизитора, и низко ему поклонился.

— Милорд Осоркон, — начал он, — добро пожаловать в это скромное учреждение.

— Заключенный под контролем? — спросил инквизитор, игнорируя приветствие.

— О да, разумеется, — сказал Пендарева, пряча раздражение, вызванное резкостью гостя. — Мой старший надзиратель запер его в Адской Дыре.

Осоркон кивнул.

— Сколько стражей надзирают за ним?

Инквизитору ответил де Зойса:

— Я направил тридцать стражников следить за ним денно и нощно. Все вооружены смертоносным огнестрельным оружием и не ограничены в его применении. Если этот ублюдок сделает хоть одно движение, которое мне не понравится, — он мертвец.

— Всего тридцать? Удвойте. Немедленно, — сказал Осоркон. — Поверьте мне, если только он пошевелится, все ваши люди будут мертвы прежде, чем успеют позвать на помощь. Вообще-то, я удивлен, что вы все еще живы.

Инквизитор повернулся к Пендареве.

— Отведите меня к узнику. Незамедлительно.

Финн лежал на спине на жестком полу камеры. Он улыбался, когда бурлящие лужицы кислоты, сочащейся из щели в плитке, обжигали его кожу. В воздухе едко пахло химией, но он наслаждался, ощущая, как кожа покрывается пузырями.

Это значило, что первая часть его плана уже работала.

Вторая же зависела от вспышек насилия среди остальных заключенных, но он знал, что об этом можно не беспокоиться. Зодиак и Вывих обещали ему бунт, которым он сможет гордиться, и вот на это очень даже стоить посмотреть.

Братья Слова были готовы к бою, Псы и Клинки не могли дождаться кровопролития. Он жалел лишь, что сам не сможет поучаствовать в резне по полной.

Финн заставил себя больше не думать о грядущей бойне и сосредоточился на текущей ситуации. В конце концов, его заперли в самой глубине тюрьмы Жаданок — Адской Дыре.

Охранники утверждали, что любой, кто сюда попадет, неминуемо сломается, что они выволокут его из Адской Дыры плачущим, грязным, потерявшим человеческий облик.

Финн знал, что заключенных ломают не тяжелые условия Адской Дыры — им просто не удавалось привыкнуть к боли. Конечно, торчать до скончания века в глубочайшей камере Жаданока тоскливо. Но все же не хуже, чем качать насосами кислоту на нижних уровнях, оберегая тюремный комплекс от затопления смертоносными океанами.

Финн знавал боль и посильнее, чем эта, и не сломался. Значит, и здесь его не сломят. Прошло три дня с тех пор, как его бросили сюда за то, что он в столовке перерезал горло Рейану, не так посмотревшему на него. Досадить Дьявольским Псам — всегда неплохое развлечение. Но в данном случае оно стало лишь приятным бонусом к его истинной причине желания оказаться в Адской Дыре.

Бесконечные отсидки в тюрьмах Имперской Гвардии научили Финна всему, что необходимо знать о том, как выжить в одиночном заключении. Лишь ценность, которую он представлял для многочисленных командиров, спасала его от пули комиссара.

Гвардеец Финн был наделен поистине уникальным талантом убийцы, и далеко превосходил в этом даже самых жестоких бойцов своего полка, Канакских Сборщиков Черепов. Финн обладал поразительной способностью выходить из самых страшных перестрелок и жестоких рукопашных схваток целым и невредимым, с окровавленным кривым мачете и сияющими глазами.

Но его талант к убийствам и разрушениям, столь полезный на поле брани, оказался помехой в промежутках между сражениями.

На военно-полевом суде никто, возможно, даже сам Финн, не мог с уверенностью сказать, сколько именно народу он прикончил, но число шло на сотни.

Он перевалился на колени, заметив, как что-то заслонило тоненькие полоски света по краям потолочного люка. Прямо над ним кто-то расхаживал по проходу для охраны.

— Эй! — крикнул он. — Эй! Кто там?

— Заткнись, Финн, — ответили ему.

Финн узнал голос охранника Дравина, тщедушного человека с тонкой шеей, которую так легко отделить от головы. Дравин был ярым приверженцем дисциплины, и Финн улыбнулся — лучшего тюремщика нельзя было и пожелать.

Его план работал, но полный успех зависел от того, вернутся ли на Орина Септимус истинные Братья Слова, как было обещано ему в видениях.

Глядя, как по полу растекаются кислотные лужицы, он надеялся, что ждать осталось недолго.

Пендарева шагал впереди всех, вглубь тюремного комплекса Жаданок, де Зойса и инквизитор Осоркон — по обе стороны от него, а замыкали шествие Серые Рыцари юстикара Кемпера. Они прошли через бронированные ворота непосредственно в саму стерильную, выложенную плиткой тюрьму. Многочисленные коридоры-изоляторы и двойные ворота замедляли их продвижение. Но Пендарева был готов подождать, будучи уверенным, что демонстрация надежности учреждения впечатлит Осоркона.

Словно прочитав его мысли, Осоркон проговорил:

— Надзиратель Пендарева, расскажите мне еще раз, как здесь оказался заключенный.

— Ах, да, инквизитор, разумеется. Впрочем, я думал, что все детали его поимки изложены в моем рапорте командованию сектора.

— Верно. Но я хочу, чтобы вы лично рассказали.

— Хорошо, — сказал Пендарева, когда они выходили из главных ворот в один из основных смотровых коридоров, проходящих по всей длине центрального блока. — Хоть я и не понимаю, что изменится.

— Сделайте милость, — произнес Осоркон тоном, ясно говорящим, что протестовать Пендареве не следует.

Пендарева прокашлялся и сказал:

— Около шести стандартных недель назад система авгуров обнаружила судно, спускающееся на орбиту и направляющееся к нам.

— Вы опознали судно? — перебил Осоркон.

— Сначала нет, — объяснил Пендарева. — Наше оборудование весьма капризно, и лишь благодаря покровительству Бога-Машины, местному техножрецу, оно вообще хоть как-то работает. По крайней мере, он так говорит.

Группа прошла мимо модульных камер, расположенных друг на друге по десять в глубину; добраться до них можно было по перекидным мостикам со сложной системой подвесных кабелей и креплений. Отряды стражников, с дробовиками в руках и силовыми булавами на поясе, стояли вдоль парапета между камерами и центральным проходом.

— Продолжайте, — сказал Осоркон, глядя на жалкого вида заключенных, столпившихся у входов в клетки. Их ноги и руки болтались между прутьями, глаза с неприкрытой враждебностью следили за проходящей внизу группой.

— Значит, корабль вошел в карантинную зону и не ответил на запросы. Тогда-то заговорили орудия, — продолжал Пендарева, произнося слова все громче, по мере того как слух об их появлении распространялся по корпусу. Это наполнило воздух оскорбительными выкриками и грохотом оловянных кружек. — Он приближался, и они его сбили. Судно разбилось в тридцати километрах отсюда, и я отправил отряд стражников, чтобы обследовать его.

— И они нашли узника среди обломков?

— Да, выжил только он, — сказал Пендарева. — Остальные члены экипажа погибли при падении. Они находятся в морге — можете взглянуть, если пожелаете.

— Нет, — сказал Осоркон. — Уничтожьте их. Расскажите о найденном корабле.

— Он был слишком сильно поврежден, чтобы определить, что это за судно. Но по сохранившимся останкам можно предположить, что это был какой-то орбитальный транспортный корабль.

— И откуда он прибыл?

Пендарева пожал плечами.

— Боюсь, что ответ на этот вопрос известен лишь заключенному.

— А вам не приходило в голову, как корабль такого размера самостоятельно добрался до Орина Септимус?

— Честно говоря, нет, — ответил Пендарева. — Подобные вопросы я оставляю таким, как вы.

Инквизитор нахмурился.

— Всем гражданам Империума предписано ставить подозрительное под сомнение. Я упомяну этот случай утраты бдительности в докладе вышестоящим.