Рука в перчатке - Рекс Стаут

Мы с недоверием относимся к противоречивым утверждениям де Руде относительно последовательности событий, имевших место вчера вечером в имении Фольца. Не удовлетворены разъяснением Фольца, как его пиджак оказался на спинке стула в приемной, когда дворецкий нашел его там, а затем застал самого Фольца в столовой, наливавшего себе выпить.

Раньше Фольц говорил нам, что вошел через оранжерею. Нас абсолютно не устраивает отказ Циммермана сообщить нам содержание своего разговора со Сторсом в его офисе вчера утром, хотя и утверждает, что это была не ссора. Нас также не устраивает упорное отрицание Рэнтом того, что он поднял листок бумаги с травы у перевернутой скамьи на месте преступления и пытался унести с собой, хотя мисс Боннер утверждает обратное…

Миссис Сторс резко спросила:

— Какую бумагу?

Шервуд в раздумье смотрел на нее какое-то время, потом вынул из пачки на столе расписку, тщательно расправил ее и, наклонившись к миссис Сторс, протянул ей бумагу:

— Вот эту, мадам.

Она взяла, посмотрела, кивнула и вернула расписку прокурору. Встретилась с ним глазами.

— Так вы говорите, мистер Рэнт подобрал ее на траве?

— Да. Мисс Боннер видела самолично. Он положил ее в карман, а потом Чишолм отобрал ее у него.

Миссис Сторс посмотрела на Рэнта, который стоял подобравшись, словно зная, что сейчас последует, и ожидая этого. Внешне ничем себя не выдавал, выдержал ее взгляд и ничего не сказал. Она выдохнула:

— Дважды, мистер Рэнт?

Рэнт продолжал молчать, тогда она повернулась к Шервуду:

— Дважды вчера у мистера Рэнта отбирали эту бумагу… как будто это имеет какое-то значение. Это мой долг Шиве, и я его заплачу. Мы поспорили с моим мужем… мой муж, Рэнт и я. Поругались. Муж ушел из дому… вы сказали, дочь видела, как он уходил. Мистеру Рэнту было видение от Шивы, вам этого не понять. Он тоже вышел из дому, чтобы догнать моего мужа, настоять на правомочности долга; я согласилась с этим. Скоро он вернулся, и его ярость передалась мне. Я прониклась ею, когда он рассказал, что мой муж отказался от подношения Шиве. Оставил у себя расписку, оскорбив основы нашего учения о святости долга. Но Рэнт не сказал мне, что Шива завершил цикл разрушения, и мой муж мертв.

Рэнт произнес ледяным тоном:

— Я вам этого не говорил, миссис Сторс, потому что это не правда. Ваш муж был жив и невредим.

Шервуд накинулся на него:

— Но вы сказали ей, что Сторс оставил у себя бумагу?

— Сказал.

— Вы, виделись со Сторсом на том самом месте, где его нашли убитым? И вы ссорились с ним?

— Да, так и было.

— Вы солгали, когда говорили, что вас там не было и вы не виделись с ним, что расписка всегда была при вас и вы не подбирали ее с травы? Солгали, что не пытались спрятать ее? Вы лгали, когда рассказывали нам все это?

— Да, я солгал.

Полковник Брисенден облизал губы. Остальные зашевелились. Сильвия так вцепилась своими сильными пальцами теннисистки в руку Дол, что Дол пришлось разжать ее пальцы. Лен Чишолм встал и снова сел. Шервуд, вобрав голову в плечи, мягко сказал Рэнту:

— Не соизволите ли рассказать нам, как все происходило на самом деле?

Рэнт взглянул на миссис Сторс и обратился к ней:

— То, что я вам рассказывал вчера, истинная правда. Я нашел вашего мужа на этой укромной лужайке и сказал ему о нашем решении. Он не уступал. Я показал ему подписанную вами расписку, он выхватил ее у меня и отказался вернуть. Я потребовал ее назад. Он стал… он не желал ничего слушать. Я оставил его там. Вы знаете, что мой дух отрекся от насилия.

Миссис Сторс ответила, не спуская с него глаз:

— Шива для свершения насилия нуждается в орудиях. Вы орудие Шивы!

Рэнт поднял обе руки и медленно, но твердо прижал ладони к груди.

— Нет. Я частица Шивы, а у Шивы много таких, как я. Я знаю, в вас говорит слабость, и я прощаю вас. — Он повернулся к Шервуду. — Да, я лгал, чтобы защитить вселенское учение, которому служу. Я знаю, что перед неверующими я в опасности. Знал, что вы можете доказать, что я получал деньги от миссис Сторс, а Сторс пытался это прекратить. Я знал, что вы докажете: теперь, когда Сторс мертв, а миссис Сторс унаследовала его собственность, процветание мне обеспечено. Да, я понял все это вчера, как только Белден сказал, что мистера Сторса убили. И когда я пошел на то место и увидел, что его повесили, то подумал, что я не дурак, но оказался им дважды: первый раз, когда пытался подобрать расписку, думая, что меня никто не видит, а второй, когда оказался неспособным предвидеть, что миссис Сторс в ужасе от шока оставит надежду, которую я в нее вселил, и отречется от истины, провозглашаемой мною. Вот почему я солгал вам, и это тоже моя глупость. Я не орудие насилия и не могу им быть.

Шервуд посмотрел на Брисендена и на своего помощника рядом с ним. Полковник взял с места в карьер:

— Предъявим ему обвинение!

Человек в очках поджал губы и поднял брови, покачивая головой в нерешительности. Но миссис Сторс уже закусила удила.

— Я могла бы разделить вину, если бы она была моя или вообще была вина, которую с кем-то нужно разделить. Но вина — только там вина, где ее чувствуешь. Шива ее не ощущает, предоставив это мне. Я знаю, что ритуал Шакти, Камакша, который включает в себя панкамакару, требует человеческих жертв. Шива, бог-разрушитель, должен исполнять предначертание, но я не Дурга и не Парвати. Я не созрела. Они несли в себе зачаток жизни и мира, а я всего лишь женщина. Шива это хорошо знает. Мистеру Рэнту это тоже известно. Цикл разрушения и возрождения в моей душе еще не завершился, и хотя я многое принесла в жертву ради этого, но окончательно оставить сферу я еще не могу…

Шервуд слушал ее вполуха, а в уме делал прикидки:

«Она будет ошеломляющим свидетелем, с этой ее чушью о цикле разрушения… я смогу всучить это в суде, приписав всю эту галиматью влиянию Рэнта, задавшегося целью подчинить себе волю миссис Сторс, — вот вам и мотив для убийства… присяжные проглотят это за милую душу — им даже придется по вкусу… да, надо предъявлять ему обвинение, думаю…»

Но полковник Брисенден был уже на ногах. Реакция у него была отменной. Он обогнул стол и миссис Сторс, продолжавшую испытывать долготерпение космоса, изливая свои мелкие горести, предстал перед Джорджем Лео Рэнтом весь красный и брякнул, задрав подбородок:

— Ну, давайте на чистоту. Выкладывайте как на духу — вам же будет легче. Где перчатки?

Рэнт отступил на шаг. Брисенден последовал за ним, грудь в грудь, нависая над беднягой как скала:

— Ну, говорите же! Где перчатки? Мы вас поймали. Вы хоть понимаете это? Закончим…

— Подождите минутку!

Все обернулись. Брисенден застыл с огнем во взоре. Лен Чишолм, не торопясь, с уверенностью на лице, встал со стула и сварливо повторил:

— Подождите минутку с этой чушью. — Он отвернулся от Брисендена и обратился к Шервуду: — Вы сказали, что Рэнт ушел из дому около четырех часов и вернулся минут через двадцать? Так?

Но полковник уже кипел как чайник и не желал ничего слушать. Из него так и хлынули слова:

— Сядьте, мы ответим, что так и что не так, когда настанет ваш черед. Хватит лапшу вешать на уши…

— О'кей, — отмахнулся от него Чишолм. — Продолжайте совать вашу ногу и дальше, и если вам сломают копыто, то поделом. Я только хотел вам кое-что сказать.

Вмешался Шервуд:

— Пожалуйста, полковник, потерпите минутку. — И обратился к Чишолму: — Продолжайте.

Чишолм огрызнулся:

— Скажите на милость, сделали одолжение. Ладно, если я правильно понял, то Рэнт вернулся в дом в четыре двадцать, до этого ухлопав Сторса, так вот — ничего подобного. Сторс был на том самом месте живехонький в четыре сорок. Я сам видел его там, на той скамье.

Брисенден уставился на него горящим взглядом.

Со всех сторон послышался шепот. Шервуд сказал как отрезал:

— Вы заявили нам, что искали Сторса и не смогли найти.

— Да, знаю, — поморщился Лен. — Каюсь, соврал! Это, конечно, прибавит вам работенки, но факт есть факт: без двадцати пять Сторс еще дрых на скамье.

Глава 7

Как раньше Джордж Лео Рэнт не выказывал отчаяния, попав в беду, так и сейчас по нему не было видно, что он рад наступившему избавлению. Правда, он позволил себе сесть, впервые с тех пор, как вошел в комнату. Мгновение он вглядывался в решительное и мужественное лицо Чишолма, а затем ретировался, но в полном боевом порядке, и сел на стул позади Циммермана и Фольца. Только Дол Боннер не удержалась от удивленного восклицания, все другие настороженно молчали. Брисенден, нахмурившись, вперил взор в удаляющуюся спину Рэнта, как коршун вслед кролику, удравшему в кусты. Потом он продефилировал к прокурору и потребовал:

— Всех вон отсюда, кроме этой птички Чишолма. С ним лучше разобраться без свидетелей.