Тмутараканский лекарь - Алексей Роговой

детство шахтерское слово никак не мог знать житель XI века и исправился, заменив этот термин на — «припасы в дорогу», и они разошлись разными путями.

* * *

Уже смеркалось, когда Серега с сопровождающим дошли до нужного места. Пир проходил на поле, которое находилось за становищем орды Тарха. Рядом полукругом располагались три или четыре вежи, и их обитатели сидели на земле возле большого костра. Ближе всего к нему находились знатные половцы во главе с ханом Тархом и его сыновьями, а кочевники победнее сидели поодаль или стояли вокруг своих телег, которые были усыпаны половецкими детишками, глазевшими на праздник. А посмотреть действительно было на что — фокусники жонглировали зажженными булавами, поглощали огонь, а потом по-драконьи выдыхали пламя; акробаты показывали разнообразные трюки, и все это сопровождалось игрой бродячих музыкантов на бубнах, тамбуринах, лютнях и маленьких барабанах.

Так что ненадолго уйти у Матвеева не получилось. Ему пришлось спеть все песни из своего репертуара, а публика требовала еще и еще. «Черного ворона» и «Выйду ночью в поле» половцы уже встречали, как мировые хиты. В ход пошли уже и песни «Алисы» и «Арии», и некоторые казачьи песни, которые Сергей слышал и знал благодаря своему дяде, потомственному донскому казаку. Что более всего удивило Матвеева, так это то, что теперь он пел все эти песни на половецком языке. Все это происходило так, как будто бы язык кочевников стал для него вторым родным языком, как раньше был украинский, который он учил с первого класса и знал практически в совершенстве, благодаря фильмам и рекламе. Вот и теперь, Сергей не задумывался над переводом текста: половецкие слова так и лились из него. Естественно, это очень нравилось степнякам, ведь они теперь понимали весь смысл песен, и могли подпевать. Особенным успехом пользовалась песня, припев которой звучал:

— Но если есть хотя бы пара лошадей,

Значит все не так уж плохо на сегодняшний день.

За наиболее понравившиеся песни Сергея даже награждали помимо одобрительных криков еще и кружкой кислого красного вина. В один из разов Матвеев вежливо отказался от угощения и уже собрался уходить, но его остановил тот половец, что его привел:

— Хан тебя еще не отпускал. Пока выпей вина, отдохни немного, потом снова будешь петь. Нашему великому хану и его благородным сыновьям понравились твои песни.

Наступила летняя ночь, и из-за горизонта показался круглый желтый блин луны. Как раз в тот момент, когда к празднующим подошел запыхавшийся Никола, Сергей сидел на корточках, пил ханское вино и наблюдал за ловкими движениями акробатов.

— Все готово, брат! — прошептал он. — Благомудр с остальными согласны бежать вместе с нами. Договорились встретиться возле загона лошадей, когда пропоют первые петухи. Загон охраняют двое половцев, но они тоже сейчас вином балуются, и к полуночи у нас появится надежда на спасение.

На парней обратил внимание лысый толстый человек в богатом цветном кафтане, сидевший по левую руку от хана Тарха. Он, видимо, подошел недавно, потому что на протяжении всего вечера Серега его раньше не видел. Половец сделал небрежный жест рукой, как бы прогоняя Николу, и кивнул Сергею, чтобы тот подошел поближе.

— Это Бегубарс, младший сын Тарха, надменный ублюдок! — сказал со злостью Никола. — В общем запомни, с первыми петухами мы должны быть уже на конях. — И русич растворился в ночной темноте.

А Матвеев тем временем подошел к Бегубарсу. Тот сказал, сильно коверкая русские слова:

— Эй, монах! Петь можешь нечто о степь? Из песен наша Куря.

Сергей утвердительно кивнул и сказал на почти чистом половецком языке:

— Песен Кури я не знаю, но могу спеть что-нибудь свое.

Толстый Бегубарс даже крякнул от удивления.

— Так ты и по-нашему говорить можешь?! Не знал, что у брата такие молодцы есть. Ну давай, пой уже.

И Серега запел первую пришедшую в голову песню про ямщика, замерзавшего зимой в глухой непролазной степи. Он пел и оценивающим взглядом обводил своих слушателей.

Старый Тарх сидел, скрестив руки на груди, внимательно слушал и смотрел на певца. По правую руку от него сидел, видимо, старший сын хана, потому что он был как две капли воды похож на Тарха, только намного моложе. Рядом с ним была молодая девушка с красивым и милым лицом с тонкими восточными чертами, черными тугими косами, падающими на высокую грудь и большими черными глазами, взгляд которых был пристально прикован к певцу. Сергей нечаянно посмотрел в ее глаза, но девушка почти моментально отвела взгляд в сторону, и даже в пляшущем свете костра было заметно, что она покраснела. «Скорее всего, жена старшего ханского сына», — подумал Матвеев и продолжил свой беглый осмотр.

По левую руку от хана сидел заказчик песни — Бегубарс — и, уже не слушая пения, оживленно с кем-то общался и громко хохотал. Недалеко от него Сергей увидел уже знакомых ему за эти пару недель Сакзя и его жену, склонившую свою милую голову на плечо мужа. Чуть поодаль Ченегрепа чокался кружкой с незнакомым торговцем, да плясал, не переставая, пьяный шаман, хотя музыканты уже не играли свои мелодии. Ну а все остальное пространство было заполнено сотней, если не больше, незнакомых половцев, которые слушали его, смеялись, разговаривали и просто спали на земле, утомленные походами и вином.

Глядя на всех этих кочевников, Серега поймал себя на мысли, что в данный момент это веселые и счастливые люди, но уже через пару дней они же пойдут отбирать веселье и счастье у таких же, как они сами, простых людей. Многие из их потенциальных жертв наверняка так и не успели за свою жизнь накопить никакого богатства, кроме доброго имени. Сергей продолжал петь и в то же время чувствовал себя виноватым, что тем самым прислуживал врагам, которые очень скоро будут жечь посевы, разорять дома, насиловать и убивать его предков.

«Но с другой стороны, выбор у меня невелик: либо отказаться петь и получить плетей, либо сохранить statusquo еще на несколько часов. Ведь, если наш план сработает, сегодня у нас будет последний день в половецком плену. Только бы у Николы и всех остальных все получилось, ведь место сна рабов тоже охраняется»…

Первыми праздник покинули Сакзь и Алпнур, уставшая после долгой дороги. Спустя некоторое время хан Тарх поднялся и пошел восвояси. С ним ушли его старший сын и девушка. Она, уходя, все же не удержалась, обернулась и бросила прощальный взгляд на Сергея, а он улыбнулся ей в ответ. Постепенно половцы стали расходиться по своим юртам. Матвеев все не