Воин ночи - Илья Маслов

- Ты обманул меня?!

Хейд медленно поднялся, отложив меч. Так же медленно он подошел к Ульре и положил руки ей на плечи. Девушка не отпрянула. Их взгляды снова встретились. В глазах дочери райкса были смешаны ожидание и трепет. Во взоре повелителя вампиров и гонителя народов не осталось и следа от злобы и цинизма - лишь печаль, скорбь, усталость от одиночества смотрели из глубины. И Хейд проговорил:

- Нет. Я не обманул тебя, Ульра. Я же говорил, что не причиню тебе зла. И если сейчас ты откажешься от моего предложения, я отпущу тебя назад…

- Так говори же! Я слушаю тебя. Чего ты хочешь?

- Я устал быть одиноким, дочь райкса. Мы, те, кого вы называете вампирами, лишены чувства любви, и не можем порождать потомство, ибо увы - взамен вечной жизни мы лишаемся творческой энергии, как объяснял мне это старый колдун Ангорд…Но для меня и тебя это не имеет значения. Люди, движимые слепыми чувствами и страстью, могут ошибаться. Я - нет. Я знаю, что лишь с тобою мне будет хорошо.

Ульра, вопреки ожиданиям Хейда, ничего не стала говорить. Не стала она и вырываться из его рук. Девушка лишь еще более внимательно вгляделась в собеседника.

Перед нею стоял высокий и стройный воин в черном плаще, небрежно накинутом на плечи. Он был удивительно красив, не смотря на серый оттенок кожи и совершенно седые волосы. Черты лица говорили о непоколебимой воле, решимости и гордости, а взгляд поражал своей печалью. Перед ним склонялись народы, он сокрушал армии и разрушал города, его сопровождали Победа и Смерть - две вечных спутницы великих завоевателей. Он был готов подарить ей Империю, пределы которой не обозначены ни на одной карте, ибо кто может сдержать его волю к власти? И бессмертие…Он мог подарить ей вечную жизнь.

На несколько мгновений перед внутренним взором Ульры пронеслись все ее представления о Добре и Любви, ей вдруг до безумия захотелось снова увидеть Солнце, но над миром царил серый холод, какой обычно бывает перед осенним дождем. Теперь дочь райкса и сама положила руки на плечи Хейда, прошептав:

- Я согласна.

Повелитель вампиров снова вспомнил о Вельге, но ее образ потускнел и стерся, уступив место широко открытым глазам и теплым губам Ульры. Хейд прижал ее к себе, и она задрожала, пронизанная космическим холодом Внешних Сфер, исходившим от темной сущности завоевателя.

Так из ночной пустоты поднимаются видения, переполняющие наши души торжеством или ужасом, воплощающимися в полотнах великих мастеров и гениальных строках истинных поэтов…

Так небо извергает на землю снег, дождь и град, причиняя ей боль, но земля приветствует это страдание, ибо оно необходимо для последующего расцвета и возрождения…

Так встречаются солнечный свет и тьма, пламя и лед, проникая друг в друга, перемешиваясь невероятными вихрями, возносящими по лестнице миров через бессчетные вселенные Тех, Кто Посмел…

Так извержение вулкана погребает город, чтобы обессмертить его в веках, так море бросает свои бессчетные рати волн на штурм скалистого побережья Нордхайма, чтобы разбиться о клинки гранита и в туче брызг отхлынуть обратно…

Когда тело Ульры содрогнулось в финальном пароксизме экстаза, челюсти вампира сомкнулись на ее горле, и клыки погрузились в тело девушки. Она затрепетала, но ее разум уже начал потухать, и боль была лишь неким отзвуком экстаза, переходящего в сон. Такой была жертва, которую она принесла на алтарь Темных Богов давно затонувшего южного континента, чтобы обрести бессмертие и власть - две главных мечты людского племени.

В ночь, когда железные легионы Хейда двинулись на приступ крепости Стража Границы, который пал с мечом в руке среди пылающих руин, его любимая дочь восстала в замке повелителя вампиров, чтобы сесть рядом с ним на Черный Трон великой Империи, где былые презираемые изгои стали господами, извращение и ненависть - достоинством и нормой, а люди, для которых слова "труд", "честь" и "правда" не были пустыми звуками, превратились в дрожащих рабов у ног обезумевших от вседозволенности тиранов.

8.

Всю осень и зиму Хейд посвятил организации структуры управления на покоренных территориях. Города, разрушенные штурмами и сожженные при разграблении, он отстраивать не разрешил. Люди, порабощенные завоевателем, отныне не имели ни какого-либо имущества, ни права решать свою судьбу - они были говорящими орудиями и универсальным скотом, который победители не истребляли лишь по двум причинам - дабы не исчезала пища и по ненависти к любой форме труда, из-за которой нуждались в рабах. Древние замки великих полководцев и мудрых правителей отныне принадлежали наместникам повелителя вампиров, которые кнутом и огнем искореняли малейшее недовольство, малейший намек на бунт. Храбрые, бунтарские сердца бессмысленно гибли на копьях стражи, выживали лишь самые бесхребетные и трусливые, которых оставляли на приплод новой расы - расы рабов. Так Тьма и Страдание воцарились к Западу от Русколани…

Стоило весеннему теплу растопить снег и сделать дороги более-менее проходимыми, и Хейд во главе еще более, чем раньше, дисциплинированной, обученной и многочисленной армии переправился через воды Райна и вторгся на земли Туатов, чтивших Кернунноса Трехрогого. Поход все же не обещал быть легким, ибо новый противник, хотя и не обладал ни тактическим мастерством, ни воинскими технологиями своих восточных соседей, превосходил их в чисто варварской ярости на поле боя и фанатичной преданности Роду и вере своих Предков, хранимой друидами - жрецами лесных святилищ.

Грозный и размеренный рокот гигантских военных барабанов несся сквозь леса, тревожа всякую жизнь. По ним ритмично ударяли голые по пояс воины - по два в каждый. Это означало, что великий вождь Ингерикс кинул клич всем родам туатов вставать на бой с врагами. Его дружина (или, как называли объединение профессиональных воинов туаты, "фианна") уже несколько раз пыталась если не остановить, то хотя бы задержать наступающего противника. Увы - повторялась история гибели теудских райксландтов: сперва общая опасность была недооценена, и далекие от границы племена не вняли голосу мудрых друидов, решив отсидеться за спинами тех родов, что оказались между ними и захватчиками. Только Ингерикс попытался собрать воедино и силой убеждения, и золотом, и дарами сколько только можно сил. Его воины много раз бросались на врага, остановившегося на отдых, но всякий раз отступали, не причинив особого вреда, ибо силы были слишком неравны, да и враг был куда страшнее любого людского войска.

Когда же стало ясно, что враг не остановится, покуда не поработит всех туатов, слишком многое было потеряно. Едва ли не все самые воинственные и многочисленные племена уже были раздавлены громовой поступью нового завоевателя. На всеобщем совете родов Ингерикс был выбран великим вождем, и в его руках отныне оставались судьба туатов и исход войны. И здесь же, в священной роще Херты, возлюбленной Кернунноса, было принято решение пасть - но остановить врага на подступах к святыням всех племен рода Туат. Здесь должны были собраться все, кто мог держать в руках оружие.