Парни в тротиловом эквиваленте - Сергей Иванович Зверев

оно и происходило, – согласился Григорий Алексеевич. – Кстати, знаешь, кто в тот момент являлся начальником базы хранения ядерных боеприпасов, расположенной в Перми?

– Нет, товарищ генерал.

– Подполковник Колесниченко.

– Постойте-ка. Это не тот, который?..

– Именно. Каждому ведь в душу не заглянешь. Тем более что не у всех она есть. Именно тогда подполковнику Колесниченко предстояло получить повышение с переводом в Москву, вот он и решил не светиться с возможной пропажей ядерных ранцевых боеприпасов. Этот ухарь обстряпал дело так, будто ничего серьезного не произошло, перевелся в столицу, там быстро пошел в гору, стал генералом. Между прочим, он до недавнего времени занимал пост начальника Двенадцатого Главного управления Министерства обороны Российской Федерации. Президент уволил его прямо на экстренном совещании, созванном после получения информации о готовящемся теракте с применением ядерного оружия.

Константин посмотрел на шефа и спросил:

– У нас в России?

– Слава богу, нет. В Кабуле. Об этом мы с тобой поговорим во второй части нашей беседы. А сейчас, извини – получасовой перерыв.

Молодцов кивнул, поднялся и направился в приемную. Он знал, что в это время шеф ходит на доклад к начальнику Главного разведывательного управления генерал-полковнику Серегину.

До начала доклада оставалось минут пятнадцать, за которые Григорию Алексеевичу нужно было собраться с мыслями, вспомнить обо всех наиважнейших событиях, произошедших за минувшие сутки, подняться на этаж выше и войти в кабинет Серегина.

– А теперь о самом главном, – едва появившись в предбаннике, продолжил Филимонов.

Генерал отдал помощнику папку с докладом, жестом пригласил Молодцова следовать за ним в кабинет, плотно прикрыл за собой дверь и негромко сказал:

– Ты несколько лет прослужил в Узбекистане, потом в Таджикистане. Подготовил отменную группу ребят, отлично работал по мятежникам. Так?

– Было дело, – согласился подполковник.

– Стало быть, связи остались, ну а опыт, как известно, не пропьешь.

Молодцов почесал затылок и осведомился:

– Опять горы Куляба и равнины Курган-Тюбе?

– Не забыл еще тамошнюю географию? Может, придется тебе и там поработать. Однако вначале нужно будет смотаться в Душанбе. Многие из твоих бывших подопечных работают сейчас там. Они сделались крупными чиновниками, бизнесменами, начальниками. Остались и те герои, которые по-прежнему бегают по горам с оружием. Хотя и они уже приподнялись до уровня полевых командиров. Ну?.. – Генерал забарабанил пальцами по столешнице и поинтересовался: – Соображаешь, о чем я?

– Соображаю. С помощью старых контактов мне необходимо будет попытаться отыскать следы Махмутова или Рахимова.

– Вот! – Филимонов воздел к потолку указательный палец. – Я всегда говорил, что ты отменный аналитик. Молодец! Когда устанешь бегать по горам, возьму тебя к себе начальником соответствующего отдела.

– Благодарю за доверие. Я подумаю об этом.

– Вот и отлично. Думать надо всегда. Вопросы есть?

– Да, товарищ генерал.

– Слушаю.

– Мне в Душанбе со всей группой?

– Со всей. Для того вас и отозвали с Кавказа. Кстати, на месте тебе будут оказывать помощь сотрудники из Организации договора о коллективной безопасности. Ребята там работают нормальные, проверенные нашими службами. В общем, положиться на них можно.

Молодцов вздохнул и спросил:

– Когда отбываем?

– Завтра в семь утра. Лично обзвони своих парней и поставь им задачу.

– Понял вас. Разрешите идти?

– Давай, Константин, действуй. Последние новости по расследованию доведу на аэродроме.

Глава 7

Пермская область

Сентябрь 1991 года

Перекур вышел долгим. Эмин с Мусой высадили подряд аж по три сигареты. Руки у обоих тряслись то ли от ночного холода, то ли от того, что они задумали и уже натворили. Нервы у них и впрямь были на пределе.

Еще несколько минут назад Момали Рузиматов был живым и здоровым, разговаривал, улыбался, строил планы на долгую и счастливую жизнь. А теперь его остывающий труп лежал в десяти шагах, под сломанными ветвями.

Но это было еще не все. Прямо перед ними стояли два ядерных ранцевых боеприпаса, лежал автомат, а в теплушках, убегавших дальше на восток, возможно, прямо сейчас умирали их товарищи по караулу.

О плохом им думать не хотелось, и все же они представляли себе последствия таких вот своих поступков.

– Ладно, давай решать, что будем делать дальше, – сказал Рахимов, тряхнул головой и по давней привычке затушил окурок о подошву кроссовка.

– Давай порешаем, брат. Ты идти-то сможешь? – поинтересовался Мамедов.

– Не знаю. Сейчас попробую. – Бывший сержант оперся о плечо товарища, поднялся, осторожно наступил на поврежденную ногу и поморщился.

– Ну и что?

– Болит, сволочь, сильно. Если я и смогу идти, то очень медленно.

– Надо топать к ближайшему селению, – предложил Муса. – Там найдем фельдшера или раздобудем обезболивающие препараты.

– Какие препараты?! Какой фельдшер?! – морщась от боли, потянул Рахимов. – Нам теперь несколько месяцев от людей шарахаться придется. Да мы и не знаем, где находится ближайшее селение.

– Чего ж ты предлагаешь?

– Идти на юг. Ты карту помнишь?

Еще до отправки эшелона из Ужгорода эти негодяи разжились компасом и подробной картой центральной части Советского Союза. Сейчас она лежала в рюкзаке вместе с запасом продуктов. Можно было достать ее и еще раз проложить по ней маршрут в южные республики. Для Мусы – в Чечню, для Рахимова – в родной Таджикистан.

Но тут имелась очень серьезная проблема. Ни тот, ни другой не знали, где они сейчас находятся. «Пермская область» – это все, что они могли сказать относительно своих координат.

– Да, карту я помню, – заявил кавказец. – Мы собирались чесать на юг через Башкирию до Казахстана.

– Верно. Потом ты повернул бы на юго-запад, а мы с Момали – на юго-восток.

Муса поковырялся в недрах рюкзака, достал компас и в свете фонаря открыл его крышку. Стрелка сделала оборот, чуть покачалась и успокоилась, указала направление на север и юг.

– Ну вот. Так-то лучше, – сказал Рахимов. – Предлагаю идти строго на юг, пока нам не повстречается дорога или селение.

– А дальше?

– Найдем указатель с названием селения и определим свое место.

Кавказец малость подумал и спросил:

– А как же мы потащим боеприпасы?

– Далеко мы их не понесем. Отойдем от железки на километр и закопаем в каком-нибудь приметном местечке. Дальше пойдем налегке.

– Годится. Бери свою палку и один ранец. Я возьму все остальное.

Обозначенный километр они шли более двух часов.

Во-первых, передвижению мешал густой подлесок, в котором Мусе порой приходилось искать проход. Во-вторых, из-за усиливавшейся боли в ноге Эмин часто просил приятеля остановиться для отдыха. Он сидел на поваленном дереве или прямо на траве и легонько массировал поврежденный сустав. Минут через пять боль утихала, или же ему просто так казалось. Беглецы поднимались и вновь шли на юг.

Местечко, подходящее для устройства схрона, они нашли случайно. Небо на востоке начало светлеть, когда плотный лес неожиданно расступился.

– Просека, – разочарованно проговорил Мамедов, раздвинув последние кусты.

– Это же хорошо!

– Чего хорошего? Я думал, простор будет, поля. По ним идти куда легче, чем по зарослям.

– Зато ЛЭП над головой тянется. Ты разве не видишь?

Посередине просеки и в самом деле стояли металлические опоры, между которыми тянулись провода.

Мамедов поднял голову и проговорил:

– Точно! Даже гудят, слышишь? А я их поначалу и не заметил.

– Это отличный ориентир, – сказал Рахимов и, опираясь на палку, подковылял к ближайшей опоре. – Смотри, здесь и номер написан.

На металле, покрытом ржавчиной, проступала желтая краска, которой был выведен порядковый номер вышки.

– Надо запомнить. Две тысячи двести девять, – сказал Рахимов.

– Ты хочешь оставить боеприпасы здесь? – спросил