Парни в тротиловом эквиваленте - Сергей Иванович Зверев

боеприпас, о котором вскользь идет речь в докладе главы внешней разведки, имеет не советское и не российское происхождение. Он изготовлен за рубежом. Вторая: боеприпас советский, похищен и вывезен с одной из баз хранения накануне либо сразу после распада СССР.

После того как директор ФСБ произнес последнюю фразу, в зале заседаний на какое-то время установилась абсолютная тишина.

Прервал ее относительно молодой генерал-лейтенант.

– Разрешите? – Он поднял руку.

Президент пристально посмотрел на него, словно силясь вспомнить, кто этот генерал и какую занимает должность. Затем кивнул, разрешая говорить.

Тот поднялся и представился:

– Руководитель департамента военной контрразведки ФСБ генерал-лейтенант Петренко.

– Да, слушаем вас.

– Четыре года назад, при передаче мне дел, мой предшественник обмолвился, что имеет некоторые сведения о давнем хищении ядерного боеприпаса с секретного хранилища, расположенного на Западной Украине. Якобы это произошло в период распада СССР. Вступив в должность, я поднял весь материал, касающийся данной пропажи.

– Так. И что же? – покручивая в руках карандаш, проговорил президент.

По всему было видно, что этот доклад его заинтересовал.

– К сожалению, информации крайне мало, – продолжал генерал-лейтенант. – Факт пропажи ответственные лица утаили. Похитители исчезли, вероятно, уехали на жительство в какое-либо сопредельное государство. Остается надеяться на то, что боеприпас ими утерян, а сами они не стали исламскими экстремистами.

– Что же это получается?! – Президент не совладал с собой и швырнул на стол карандаш. – Украден опаснейший боеприпас, а мы ни слухом ни духом! Где у нас глава соответствующего управления?

На другом краю длинного стола робко поднялся полноватый розовощекий человек лет сорока пяти.

– Начальник Двенадцатого Главного управления Министерства обороны Российской Федерации генерал-майор Колесниченко, – назвался он.

– У вас есть что доложить по утерянному боеприпасу? – спросил президент.

– Прошу прощения. Но у меня нет никакой информации о пропаже, – пролепетал толстяк.

– Что ж, тогда поздравляю вас.

– Разрешите узнать, с чем именно?

– С увольнением в запас! – заявил президент.

Щеки Колесниченко покрылись пунцовым румянцем, пальцы дрожали.

Президент мгновенно позабыл об этом никчемном руководителе и озвучил свое указание:

– Предлагаю всем, кого это касается напрямую или косвенно, в самое ближайшее время и в самом срочном порядке провести тщательное расследование пропажи. Пройти по цепочке, выявить всех лиц, причастных к исчезновению ядерного боеприпаса. Найти его, чего бы нам это ни стоило! Террористическую группировку, владеющую им, если таковая имеется, уничтожить. Боеприпас вернуть в Россию. Задача ясна?

Все высокопоставленные лица, сидящие за столом, дружно закивали.

– О ходе расследования докладывать мне лично в девять и в восемнадцать часов каждого дня.

Глава 5

СССР, Западная Украина, Ужгород.

Северный Урал, ядерный арсенал

Август – сентябрь 1991 года

Работа по эвакуации ядерного оружия из западных районов Советского Союза, доживавшего последние месяцы, шла вяло, со скрипом и проволочками. Огромная страна, несмотря на перестройку, еще была жива. Мороженое в шоколадной глазури по-прежнему стоило двадцать две копейки. Но в воздухе уже витали ароматы воодушевления от свалившейся свободы и страха перед неизвестностью, маячившей впереди. Кто-то больше болел воодушевлением, кто-то – страхом. Но работали тогда все без энтузиазма, больше интересовались выпусками новостей по волшебному «ящику».

Штат секретного ядерного арсенала состоял из двух отрядов, примерно равных по численности. В первом служил инженерно-технический персонал, призванный следить за состоянием боеприпасов. Во второй были набраны охранники. Дружбы между отрядами не получалось из-за слишком большой пропасти в образовании, уровне культуры, положении и заработной плате. Хотя и ненависти тоже не наблюдалось. Инженеры и охранники попросту сосуществовали, старались как можно меньше соприкасаться на службе и вне ее.

Такое положение вещей длилось на протяжении многих лет. А в девяносто первом вдруг стало происходить нечто странное. Оба отряда как будто перемешались, едва ли не слились воедино. В столовую стали ходить все вместе, садились за столики вперемешку, а не как раньше: инженеры – возле окон, охранники – вдоль глухой стены. Люди часами просиживали в курилке, обсуждали бурные события, происходившие в стране.

Особенную странность в поведении теперь обнаруживал молодой инженер-радиометрист Саид Махмутов. Ранее он проявил себя неплохим специалистом, быстро получил звание капитана. Однако сейчас этот офицер практически перестал проявлять инициативу по службе, подолгу бездельничал, собирал вокруг себя приятелей, также разуверившихся в жизни и работе. Ходили слухи, будто Махмутов подсел на разного рода духовную литературу и что-то втирал товарищам.

Впрочем, толком об этом никто ничего не знал. Начальство тоже не обращало на это внимания, поскольку подобная разболтанность стала к тому времени всеобщей тенденцией. Людей куда больше беспокоили простые, банальные проблемы: задержка зарплаты, инфляция, только в апреле скакнувшая аж на шестьдесят три процента, рост преступности и общее падение уровня жизни.

В середине лета 1991 года из Москвы пришло распоряжение следующего содержания: «Во избежание привлечения внимания к базе со стороны националистически настроенных группировок Западной Украины незамедлительно начать подготовку к эвакуации ядерных боеприпасов в один из восточных гарнизонов РСФСР».

– Какой плацкартный? Ты о чем, Эмин? – Саид Махмутов насмешливо поглядел на сержанта Эмина Рахимова, идущего рядом с ним. – Поедете в обыкновенной теплушке. Так незаметнее. Безопасность в наше время дороже золота.

Эмин едва не споткнулся от удивления:

– Как это?! Разве такие боеприпасы можно перевозить в старых деревянных теплушках?

– Ну да, вообще-то ты прав. Такие грузы положено перевозить в специальных вагонах. Но на этот раз командование приказало замаскировать боеприпасы, чтоб транспорт снаружи ничем не привлекал к себе внимания.

– Понятно, – уныло протянул сержант. – Я надеялся отчалить из этой дыры с комфортом.

– Комфорт тебя ждет впереди, если сделаешь все правильно. А пока следует потерпеть.

Разговаривали мужчины вполголоса, топая к ветке железной дороги по растрескавшемуся асфальту старой лесистой аллеи. Рельсы широкой дугой отходили от основной железнодорожной насыпи и упирались в тупик у двух длинных складских зданий базы. Капитан нес под мышкой папку с документами. Сержант Рахимов тащил свернутый матрац, на котором ему предстояло спать как минимум полтора месяца. Примерно столько должно было продолжаться его путешествие.

– С начальником караула и с его помощником ведите себя корректно. Никакого хамства, самоволок и нарушения воинской дисциплины, – наставлял офицер. – Помните о главном. Вам нужно добраться до места и сделать то, что мы с вами запланировали.

– А с документами все в порядке? Пропажи не хватятся?

Махмутов показал взглядом на папку и проговорил:

– Здесь полный порядок. Накладные, сопроводительные, техпаспорта. Ни одна крыса не придерется ни в дороге, ни на месте. Здешнюю отчетность я тоже подделаю. Ближайшая комиссия приедет не скоро, так что если и хватятся, то нас тут уже не будет.

– А ты сам когда свалишь отсюда?

– Как только замету следы кражи, сразу напишу рапорт об увольнении.

– Зачем тебе это? Можно ведь просто сесть на автобус и рвануть на восток.

– Не забывай, что здесь режимный гарнизон. Если исчезнуть таким способом, то из Москвы сразу нагрянет комиссия, начнет копать. Зачем нам это? Сейчас спокойно увольняют всех, кто пишет рапорта. Вот и я хочу уйти нормально, без лишних проблем.

Наконец-то впереди показалось первое складское здание с узким бетонным перроном под металлическим козырьком. На железнодорожном пути, тянущемся вдоль него, стояли несколько вагонов. В один из них солдаты грузили вещи, сложенные на перроне: старые шкафы, столы, тумбочки, разобранные металлические кровати.

– Чего это они таскают, Саид? – спросил