Моя сестра Фаина Раневская. Жизнь, рассказанная ею самой - Изабелла Аллен-Фельдман

А как поет Михаил Неюрьевич! Заслушаться можно. Обожаю романсы!

Не разговариваем, а если и надо что-то сказать, говорим не друг дружке, а в никуда. Едим порознь, сидим порознь, я демонстративно не замечаю ее, а она меня. Когда приходят гости, устанавливается перемирие, незачем выворачивать свое белье напоказ перед окружающими. Но все равно напряженность между нами ощущается. Ниночка в курсе случившегося, я ей сама об этом рассказала, а вот соседка Светлана сразу же почувствовала неладное и, когда сестра вышла, тихонечко поинтересовалась у меня, что случилось. Я молча пожала плечами. Светлана все поняла. Хочется куда-то уехать. Nicolas звонил, нарвался на сестру, но все обошлось без комментариев с ее стороны. Она просто положила трубку рядом с аппаратом и удалилась на кухню, забыв закрыть за собой дверь. Я разговаривала с бедным Nicolas крайне приветливо, изображала голосом таяние арктических снегов, как выражался мой покойный муж, чтобы сгладить впечатление от очередной эскапады моей невоспитанной сестры. И это – народная актриса! Народная хабалда!

Ниночка шепнула мне по секрету, что на днях состоялась премьера нового фильма с участием сестры и, по словам режиссера, публика приняла картину весьма холодно. Сестра не сказала мне об этом ни слова, хотя премьера случилась до нашей ссоры. Это лишний раз характеризует ее отношение ко мне. С близкими людьми делятся всем – и радостью, и горем. Ниночка просит меня смягчиться и «войти в положение». А кто войдет в мое положение? Какая может быть связь между картиной и визитом Nicolas? Недостойно приличного человека срывать зло на ни в чем не повинных людях.

Злобствую, но понимаю, какая это драма для актрисы – провал фильма или спектакля, тем более что роль была не эпизодической comme toujours[34], а главной. Ох, кто-то из нас должен сделать первый шаг к примирению, и сделает это та, кто умнее.

Возобновить отношения как ни в чем не бывало, словно не случилось между нами ссоры, и вести дальше себя совершенно без смущения – что это? Величайшая деликатность, выражающаяся в полном и окончательном забвении всего досадного, или же величайшая бестактность, выражающая презрение ко мне? Мол, настолько я ничтожна, что не заслуживаю объяснений? Не хочу думать об этом, но думается как-то само собой. Nicolas советует потерпеть. Годы сделали его очень терпеливым. Здешняя жизнь вообще располагает к терпению. Еще один довод в пользу сестры – если постоянно терпеть, терпеть и терпеть, то рано или поздно чаша терпения переполнится и негодование изольется на того, кто рядом. Обменялись подарками в честь примирения. Какая ни есть, а сестра у меня одна, другой нет и не будет.

Елочка рассказала страшное – два или три дня назад в Киеве прорвало какую-то дамбу и половину города затопило дерьмом и грязью в буквальном смысле этого слова. Это случилось рано утром, когда люди шли на работу. Кто-то из Елочкиных подруг (имя она называть не стала) была в то время в Киеве (в той части, которая не пострадала) и видела последствия своими глазами. Газеты и радио молчат. Разрушены дома, счет погибших идет на тысячи, подозревают диверсию. Сестра считает, что все дело в обычном здешнем разгильдяйстве. Странно – о начавшемся матче на первенство мира по шахматам пишут во всех газетах и сто раз, если не больше, сказали по радио, а о такой трагедии – ни словечка. Неуважение к памяти погибших.

Сестра дружит с Елочкой, между ними приязнь, но тем не менее за глаза злословит. Например, проезжается по тому обстоятельству, что экономная Елочка может подать суп на первое, а курицу из супа – на второе. Что в этом зазорного? После смерти мужа бедная Елочка вынуждена экономить. Как будто сестра сама не испытывала нужды. В какие-то моменты в ней поднимает голову дочь богатого промышленника Фельдмана. Азохунвей![35] Где сейчас наш отец? Где его богатство? Кто живет в нашем доме? Сама же рассказывала мне, как голодала в Ташкенте, даже индюшек с горя выращивать пыталась! Это моя-то сестра – и выращивать птицу? У нее канарейка в детстве сдохла на второй день.

Ощущение весны витает в воздухе. Я почти счастлива. Хотела зачеркнуть слово «почти», но передумала. Пусть остается. Скоро Песах. Назначили генеральную уборку. Нюра поправилась, нога ее совершенно не беспокоит. Маца здесь есть, но ее приобретение окружено некоей таинственностью.

Спрашивала у Ниночки про Арика Шолумовича. Она такого не знает. Есть среди ее знакомых часовщик Шолумович, но он Моисей и из города Дербента.

Сегодняшний разговор с сестрой:

– Каждая плять тоже метит в народные (сует мне газету и тычет пальцем в нужное место). Нет, я удивляюсь не решительно, а отчаянно!

Читаю. Нашему другу Славе (а у меня нет причин не считать этого приятного во всех отношениях мужчину своим другом) дали звание народного артиста. Мне радостно. Сестра злится. Я могла бы понять ее злость раньше, когда сама она еще не имела этого звания, но почему она так ведет себя сейчас? Совсем недавно она разговаривала со Славой по телефону, называла его Славочкой и Ростиславушкой.

– Вы поссорились? – на всякий случай уточняю я, зная, насколько обидчива и насколько скора на обиду сестра.

– Еще чего! – фыркает она и снова повторяет: – Нет, надо же! Каждая плять! Каждая плять!

Не люблю, когда коверкают фамилии. Любую фамилию можно представить в пошло-скабрезном виде. Однажды приказчик, уволенный за воровство, назвал отца Фотцманом[36] и тут же получил по физиономии. То был единственный случай, когда наш отец позволил себе рукоприкладство по отношению к кому-то (оплеухи и подзатыльники детям не в счет).

Спустя пять минут звонит Славе.

– Ростиславушка, дружочек, я так рада, так рада! Только вчера говорила Беллочке – ну что же это такое, кому попало дают народного, даже мне дали, а Славочка до сих пор ходит в заслуженных! Как в воду смотрела! Как сердцем чуяла! Поздравляю тысячекратно!

Почему сестре ни разу не довелось играть в знаменитой комедии Шеридана «Школа злословия»? Она просто создана для этой пьесы, рождена для нее, точно так же, как я для «Ромео и Джульетты»! Нескромно? Возможно, что и нескромно, но я пишу это для себя и могу позволить себе быть нескромной.

Полина Леонтьевна больна очень серьезно. Надежды никакой. Жалею ее безумно. Только что осознала, что никогда не слышала от сестры ничего плохого в адрес Полины Леонтьевны. Только хорошее и в превосходных степенях. Отрадно.

Первый полет человека в космос – это замечательно, но почему из-за этого надо устраивать мероприятия в театрах? Nicolas горячо убеждал меня, что никакого космоса не существует и летать туда невозможно.