Боевой клич - Леон Юрис

Минут через двадцать он очухался и приплелся в казарму. Мы столпились у койки Мэриона, все еще поздравляя его и обсуждая бой, в то время как сам Мэрион снова надел очки и углубился в книгу.

Испанец подошел к Ходкиссу.

— Эй, парень!

Мэрион не пошевелился.

— Слышь, а? Тебе просто повезло.

Ходкисс вытащил платок и громко высморкался.

— Но старый дядя Джо умеет проигрывать, и в доказательство этого я хочу пожать тебе руку.

Сестричка Мэри снова отложил книгу и поднялся. Джо протянул ему руку, а Ходкисс спокойно и со вкусом от души врезал ему в живот. Гомес охнул и свалился на пол. Мэрион наклонился и помог ему подняться.

— Извини, Гомес, но я никогда не прикасаюсь к змее, пока у нее не вырваны зубы.

Гомес задумчиво поскреб макушку, пытаясь понять эту фразу, а потом подсел на край койки к Мэриону, который снова завалился читать.

— Что ты читаешь?

— Платона.

— Это что, они такую толстую книгу написали о собаке Микки Мауса?

— Собаку Микки Мауса звали Плутон, — терпеливо пояснил Ходкисс. — А Платон — это писатель.

Гомес оскалил в усмешке белоснежные зубы.

— А знаешь, братец, ты мне нравишься. Правда. А ты что скажешь о старом папе Джо?

— Ты самый мерзопакостный тип, которого я когда-либо знал.

— Что такое мерзопакостный?

— Дерьмо ты.

Гомес громко заржал и обнял Ходкисса.

— Да, братан, ты действительно крутой парень, если так разговариваешь с Джо Гомесом. Помяни мое слово — мы с тобой станем друзьями.

Да, политика и война зачастую творят странные вещи. Кто бы мог подумать, что первоклассный негодяй и умница, душа-парень, действительно могут подружиться? Мы, разумеется, только приветствовали эту дружбу. Мэрион держал Джо в рамках, и тот больше не шарил в наших РД. Более того, Ходкисс забирал у Гомеса все деньги и оплачивал его долги. В увольнение они теперь ходили вдвоем, и, пока Гомес накачивался джином и пивом, Мэрион читал книги где-нибудь в углу бара. Как только испанец доходил до кондиции, Ходкисс закрывал книгу и тащил его на базу.

Мы едва удерживались от смеха, когда частенько испанец приходил из увольнительной трезвый и поникший.

— Ну, в чем дело на этот раз, Джо?

— Да вот, позаимствовал ботинки у индейца, а Мэрион узнал об этом. Теперь неделю без увольнительных, да еще в воскресенье в церковь потащит.

— Может, заодно рассказать ему, как ты вчера филонил, пока мы траншею копали?

— Ты что, ты что, Мак! Упаси Господи! Не миновать мне тогда еще и лекции о благородной роли труда в жизни каждого человека.

— Ладно, посмотрим.

— Господи, да что ж мне так не везет? Эх, бедняга ты, Джо. И никто тебя не пожалеет, кроме тебя самого.

Закончив патрульный обход со старшиной Китсом, я вернулся в казарму. Все уже давно спали, кроме Ходкисса, читавшего при тусклом свете лампы.

— Холодно сегодня. — Я присел у керосиновой печки, чтобы хоть немного согреться.

— Есть горячий кофе. Мак, хочешь?

Я хлебнул кофе, с удовольствием почувствовав, как по жилам побежало тепло.

— Уже третий час, Мэрион. Ложился бы ты спать.

Он потянулся и зевнул.

— Я не думал, что так поздно. Зачитался.

— Слушай, Мэрион, ты извини, если лезу не в свое дело, но ответь мне на один вопрос. Ты вот все читаешь и читаешь, а зачем тебе это? Ну, я имею в виду — так много читаешь?

Он молча прошелся по казарме, прислушиваясь к завыванию ветра за окном.

— Знаешь, Мак, я хочу стать писателем. Смешно, да?

— Ничего смешного, черт возьми. Думаешь, у тебя получится?

— Не знаю, Мак. Понимаешь, столько всего теснится в голове, в душе, в сердце. Столько хочется высказать... Я родился и вырос в маленьком городке, и в моей жизни ничего особенного никогда не происходило. А здесь...

Он умолк и снова заходил по казарме. Я улегся на койку и наблюдал за ним.

— Энди как-то рассказывал, когда сплавляют бревна и получается затор, то нужно вытащить одно-два нужных бревна, и тогда освободятся остальные. Вот и мне необходимо отыскать эти ключевые бревна. Я могу писать, я чувствую это... Ты вряд ли поймешь меня, Мак.

— Почему же? Я вполне понимаю тебя.

— Ты же видишь, что я за человек. Мне трудно заводить знакомства, я не умею разговаривать с людьми...

— У тебя есть девушка, Мэрион? — негромко спросил я.

— Нет.

— А был когда-нибудь в постели с женщиной?

— Нет.

— Тогда слушай сюда, малыш. Я, конечно, не читал Платона, это для меня слишком, но поверь мне — с тобой все в порядке, просто тебе иногда нужно... ну... да к черту, уже поздно, давай спать.

Рукопашному бою нас учил майор Малкович, здоровенный детина, мастер по дзюдо.

— Ну что, мужички, — цедил он сквозь зубы, оглядывая столпившихся вокруг матов морпехов. — На прошлых занятиях вы научились искусству самообороны и нападения. Вы знаете, как разоружить противника и как освобождаться от захватов джиу-джитсу. Теперь для последнего занятия мне нужен доброволец покрупнее.

Мы дружно попятились назад. Малкович улыбнулся и ткнул пальцем в индейца.

— Ты! Иди сюда.

Эрдэ Браун поспешно вытолкнул Сияющего Маяка на маты, прежде чем тот успел скрыться.

— Ложись, — скомандовал майор.

Сияющий Маяк торопливо шлепнулся на маты.

— Умница, — похвалил Малкович и поставил ногу на грудь индейца. — Итак, последний урок — один из самых важных, поэтому будьте предельно внимательны. Когда вы свалили противника, перед вами задача быстро и эффективно добить его.

— Мама, я хочу обратно в резервацию, — простонал Сияющий Маяк.

— Первое, что вы можете сделать, это упасть коленями на грудь японца, чтобы сломать ему ребра.

— Показывать не надо, — дрожащим голосом попросил индеец.

— Потом основаниями ладоней наносите одновременный удар под уши противника с целью сломать основание черепа. Затем еще два резких коротких удара, первый — по переносице, второй — в горло. — Майор сделал паузу. — А чтобы достойно завершить работу, нужно носком ботинка два-три раза ударить противника в пах. После этого можно полюбоваться результатами своего труда, но если этот сукин сын, несмотря ни на что, все же поднимется, то вам лучше побыстрее сматываться оттуда, как обезьяна, которой смазали задницу скипидаром.

Глава 2

В один из вечеров, благополучно доставив мертвецки пьяного испанца на базу, Мэрион долго гулял по улицам Сан-Диего, а потом, повинуясь какому-то безотчетному желанию побыть одному, купил билет на паром, идущий к острову Коронадо, и удобно устроился на скамье у борта. Пассажиров на пароме почти не оказалось, и Мэриона никто не беспокоил. Можно было собраться с мыслями...

— Огоньку не найдется, морпех?

Капрал Ходкисс поднял глаза. Рядим с ним, облокотившись на поручни, стояла девушка. Длинные огненно-рыжие локоны, голубые глаза, бледное усталое лицо... Он только успел подумать, что красивее женщины еще не видел.

Спички нашлись. Хоть он и не курил, но брал с собой коробку для испанца. Девушка прикурила сигарету и селя рядом.

— Спасибо, морпех, — он едва слышал ее голос, так бешено колотилось его сердце. — Я частенько видела тебя в Сан-Диего. Как тебя занесло на этот паром?

— Здесь спокойно и тихо, — Мэрион сам не узнал свой голос.

— Тоскуешь?

— Да нет, не совсем.

— Наверное, думаешь о своей девчонке.

— У меня нет девушки.

Она улыбнулась.

— Когда морпех попадает в Сан-Диего, то у него, разумеется, нет девушки.

— Но у меня действительно нет... И вообще я не из тех, кто рыскает по городу за юбками. Мне нравится быть одному, хоть немного передохнуть от этой мышиной возни.

Она внимательно посмотрела на него.

— Похоже, ты и впрямь говоришь правду. И о чем же ты мечтаешь в тишине?

— Я мечтаю написать обо всем: о том, что происходит со мной, об этом городе, о своих ребятах... Вы, наверное, думаете, что у меня не все дома. — Он сам не знал, почему делится с ней своими мечтами, но слова сами срывались с губ.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Обалдеть! Честный морпех! Прямо из книжки. Обычно на твоем месте ребята отвечают, что им двадцать пять.

— А что, это плохо, когда тебе девятнадцать?

Паром подошел к причалу, и девушка поднялась.

Мэрион тоже вскочил на ноги.

— Я... меня зовут Мэрион... Мэрион Ходкисс... может, мы как-нибудь встретимся, то есть я хотел сказать, увидимся на этом же пароме? Теперь я часто буду приходить сюда.

— Может быть. — Она на секунду взглянула ему в глаза, но тут же отвернулась и ушла, а Мэрион как зачарованный все еще стоял на палубе, не понимая, что с ним происходит.

Капрал Ходкисс, нервно поглядывая на часы, ходил по причалу. Было двенадцать тридцать.

— Привет, Мэрион!

Счастливая улыбка на лице Ходкисса не оставляла сомнений, что пришла именно та, кого он ждал.

— Привет, Рэчел. Я уже занял два места у борта. Кофе хочешь?

— С удовольствием. — Она откинулась на спинку скамейки и достала сигареты.