Побочный эффект - Рэймонд Хоуки

12

Фицпатрик взбежал по ступеням, ведущим ко входу в большой, но элегантной архитектуры дом с балконами на Харли-стрит, оглядел боевой строй начищенных до блеска медных дощечек с именами владельцев квартир и нажал кнопку рядом с той, где было выгравировано: «Доктор Джерард X. Пол».

Спустя две минуты ему открыл дверь седовласый мужчина преклонных лет с аккуратно подстриженной бородой. Несмотря на жару, на нем был костюм из плотного твида, шерстяная рубашка с галстуком и шерстяной джемпер.

— А, мистер Фицпатрик! — обрадовался Пол. Он говорил с немецким акцентом. — Пожалуйста, входите.

Фицпатрик начал было извиняться за опоздание, но Пол замахал руками.

— Мистер ди Суза звонил и сказал, что придет только в восемь, — объяснил он, ведя Фицпатрика к лифту. — Что-то задержало его на работе, как я понял.

Пол втиснулся вместе с ним в кабину лифта и с грохотом захлопнул железную дверь. И пока грохот эхом ходил по дому, он нажал кнопку, и лифт медленно пополз вверх.

— А теперь скажите мне, есть что-нибудь новое с тех пор, как мы последний раз разговаривали?

Фицпатрик отрицательно покачал головой.

— Проверка номеров, по которым звонили от нас, ничего не дала, а на те объявления, которые я поместил в «Таймс», никто не откликнулся… По правде говоря, у меня появилось отвратительное чувство, будто я попал в одну из таких ситуаций, откуда, что ни делай, выхода нет. Если сегодня нам не удастся что-либо выяснить — конец. А если удастся и я отыщу ее, она будет считать меня негодяем за то, что я пользовался такими недозволенными методами.

— Вы полагаете, они будут представляться ей не вполне, как это говорится… не вполне тип-топ?

— Но должна же она…

— Посмотрим, — сказал Пол, когда лифт, содрогнувшись, остановился. — Мои слова, я знаю, могут показаться вам несколько романтичными, но, видите ли, вполне возможно, что к исчезновению ее побудило подсознательное желание проверить глубину вашего чувства к ней… В таком случае, — добавил он, отворяя железную дверь лифта, — имеет значение не метод, с помощью которого вы ее отыщете, а сам факт, что вы ее нашли.

Поднявшись еще на один небольшой пролет, Фицпатрик очутился в комнате, обставленной эдвардианской мебелью — тяжелой, с витиеватой резьбой. Были в комнате и полные фарфора стеклянные горки, и столики в виде слоновьей ноги, и пианино, заставленное выцветшими фотографиями в серебряных рамках. А на пожелтевших стенах висело несколько работ художников-примитивистов, выглядевших удивительно неуместными в этой сугубо мещанской обстановке.

— Всё мои бывшие пациенты, — объяснил Пол. — Вон та, — показал он на висевшую над камином картину, где были изображены пылающие в огне тела, — написана молодой шизофреничкой, которая подожгла кровать своих родителей. Весьма прискорбный случай. Они в это время были в постели…

Глухо донесся шум спускаемой в туалете воды, и в комнату вошел Этуелл.

— А теперь, мистер Фицпатрик, чем прикажете вас угостить? — спросил Пол. — Джин с тоником вас устроит?

— Вполне.

— Мы с мистером Этуеллом очень интересно побеседовали о деятельности группы гипноза в полиции Лос-Анджелеса, — сказал Пол, вручая Фицпатрику его стакан. — Очень интересно. — Он снова наполнил стакан Этуелла, и они втроем сели.

— Знаете что? — сказал Этуелл, обмахиваясь, как веером, журналом «Психопатология и социальная психология». — Я ведь только сейчас сообразил, что целых десять минут лопотал что-то про гипноз, не имея ни малейшего представления, что это такое! Что такое гипноз, черт побери?

— Я тоже хотел бы это знать! — усмехнулся Пол, вынимая из кармана своего джемпера серебряную табакерку. — Я могу только объяснить, что, по-моему, являет собой гипноз и как он, мне кажется, действует, вот, пожалуй, и все. — Постучав по крышке табакерки, он открыл ее и вложил щепотку ароматного желтого порошка сначала в одну ноздрю, потом в другую. — «Золотой кардинал», — объяснил он, вытирая нос красным носовым платком. — Любимый табак мистера Черчилля. Хотите попробовать?

Желания никто не выразил.

— Прежде всего следует заметить, что хотя слово «гипноз» заимствовано из греческого «hypnos», то есть «сон», почти никакого отношения ко сну явление это не имеет… Гипнотизируя пациента, я стараюсь сфокусировать или, если хотите, отвлечь его внимание, как поступает… — Он помолчал, стараясь припомнить нужное ему английское слово. — Taschendieb? — спросил он, глядя поверх очков на Фицпатрика. — Человек, который ворует из карманов?

— Карманник.

— Ах да! — улыбнулся Пол. — Карманник! — И повторил: — Я стараюсь отвлечь внимание моего пациента, как отвлекает внимание своей жертвы карманник, когда, как бы неожиданно столкнувшись с человеком, вытаскивает у него бумажник… Прежде всего я прошу его выкинуть из головы все посторонние мысли. Затем говорю ему, что он устал, что веки у него тяжелые, ужасно тяжелые и он больше не может держать их открытыми и так далее… Как только мой пациент соглашается с тем, что он устал — а вы не забывайте, что он лежит на удобной кушетке в полутемной комнате, — он готов согласиться и с тем, что веки у него отяжелели. А раз он с этим согласится, еще легче согласиться ему с тем, что он не в силах держать их открытыми, а под конец он уже согласен сделать все, о чем бы я его ни попросил. Потому-то, — добавил он, сделав очередной глоток из своего стакана, — с пятьдесят второго года в Англии запрещены публичные сеансы гипноза.

— Значит, пациент может согласиться на любое предложение, которое ему сделает гипнотизер? — озабоченно спросил Этуелл. — Извините меня, сэр, но позвольте не поверить вам. Что, если вы захотите попросить объект сделать нечто такое, что категорически противоречит его моральным и этическим принципам?

— Он это сделает! — не задумываясь, ответил Пол. — Речь идет, вы, конечно, понимаете, лишь о людях, поддающихся гипнозу… А теперь разрешите задать вопрос вам, — продолжал он, глядя поверх очков на Этуелла. — Как можно легко и безболезненно усыпить кошку?

— Ну-ну! Интересно послушать…

— Убедите ее, что от хлороформа дохнут блохи! Улыбаетесь, мой друг, однако позвольте привести вам пример, объясняющий, что я имею в виду. Предположим, я загипнотизировал монахиню — упаси бог, конечно, — и хочу, чтобы она разделась донага перед молодыми людьми. Что я должен сделать? Я скажу ей, что день удивительно теплый, что она одна на пустынном пляже и что если она разденется, то ничем не нарушит приличий, но зато ей сразу станет прохладнее… — Пол положил ногу на ногу. — Знаете, во время войны некоторым агентам, заброшенным в страны оккупированной Европы, излагали их легенду, когда они находились под гипнозом. И хотя гестапо сумело с помощью пыток вытянуть из двух-трех кое-какие сведения — заставить их признаться, кто они такие, так и не удалось. Почему? Да потому, что агенты не знали, что лгут. Они искренне считали, что внушенная им легенда — чистая правда.

— Предположим, — согласился Этуелл. — Но, как вы изволили заметить, речь идет лишь о людях, поддающихся гипнозу. А поддаются наверняка далеко не все. Никто не заставит меня поверить, что я, например…

У Пола был такой вид, будто он готов поспорить с Этуеллом, но он лишь сказал:

— В определении числа поддающихся гипнозу оценки расходятся, но в принципе считается, что загипнотизировать можно семьдесят-восемьдесят процентов взрослого населения. И среди них есть много таких, которых можно ввести в состояние глубокого гипноза, и при этом возникнут симптомы паралича, позитивные и негативные галлюцинации, регрессии, амнезия, отсутствие чувствительности, могут быть проделаны сложные постгипнотические внушения.

Пол понимал, что убедил их.

— Позвольте удивить вас еще кое-чем, — добавил он. — Хотя в процессе лечения гипноз применяется действительно только с согласия больного, фактически человека, легко поддающегося гипнозу, можно ввести в транс за секунду с помощью ряда замаскированных приемов.

Пол начал было описывать один из таких приемов — постепенное расслабление, — но тут раздался звонок.

— А вот и мистер ди Суза, — объявил он, поднимаясь.

Познакомив ди Сузу с Этуеллом, Пол усадил его и предложил выпить.

— Немного нервничаем, а? — бойко произнес он.

— Вы, доктор, может, и нет, но я в шоковом состоянии.

— Ни за что не поверю, — улыбнулся Пол. Он наклонился и взял ди Сузу за руку. — Хм… Пульс и вправду частит. Вы не пешком ли шли сюда?

Ди Суза ответил, что приехал на такси.

— Вот как? — чуть озабоченно спросил Пол. — Тогда посидите, отдохните, вот так, очень хорошо… А когда вы отдохнете, спешить совершенно незачем, мы с вами пройдем ко мне в кабинет, там вы приляжете на кушетку, а я сяду на стул у вашего изголовья, и, когда вы окончательно успокоитесь, я посвечу вот этим, — он вынул из кармана фонарик в виде карандаша и показал его ди Сузе, — в ваши глаза…