Ускользающая мишень - Рамиль Ямалеев

Что верно, то верно — крыть девушке было нечем. Покрыть пешкодралом пять-шесть километров для нее проблем не составляло, в геологических экспедициях во много раз больше проходила. А вот нести дорожную сумку оказалось настоящей мукой. Пряжку наплечной лямки заело, подогнать ее по себе она так и не смогла. Вот и пришлось, чертыхаясь, тащить пузатый баул в руках. Это оказалось крайне неудобно — уже через десять минут на ладонях у нее вспухли водянистые мозоли…

Аня спрятала изуродованные сумкой руки за спину.

— Ты лучше, отец, подскажи, как мне до монастыря добраться.

— Та-ак… Ты, значит, к этим, к богомольцам, — нахмурился старик. Ну-ну!

Девушка почувствовала перемену в его настроении. Насторожилась:

— А тебе, отец, я вижу, они не очень нравятся, так?

— Вниз к Каменке спустишься, там — рукой подать… — ушел от прямого ответа старик.

Спросив еще несколько раз дорогу у редких в эти утренние часы прохожих, Аня спустилась кривой улочкой к самой реке. Огляделась. Ничего похожего на монастырь вокруг не было видно. Полузатопленная пристань, лодки, чем-то отдаленно напоминающие дохлых рыб и несколько пацанов с удочками. Девушка направилась к ним.

— А где у вас тут монастырь, мужики? Один из мальчишек оторвал от поплавка сонный взгляд, покосился на нее. Взглянул быстро, но цепко — словно рентгеном просветил. Произнес сквозь зубы:

— Скит, что ли?

— Чего-чего? — не поняла Аня. — Мне монастырь нужен.

— Вот я и говорю — скит. Монастырь — это у вас. А у нас скит.

— Ну хорошо, хорошо. Пусть будет скит. Как туда пройти?

— А никак…

Пацаны рассмеялись, не глядя на девушку.

— Я смотрю, ты веселый… Шутишь?

— Почему? Я никогда не шучу! — Мальчишка вызывающе сплюнул. — Скит-то сейчас на острове. Потому и не дойдешь. Только на лодке. — Он махнул рукой куда-то вниз по течению. — Вон туда плыть нужно!

— Странно. А мне объяснили, будто туда дорогу проложили.

— Проложить-то проложили, а что толку, — охотно объяснил он. — Власть у нас жадная — наняла хохлов-шабашников за полцены, сэкономить захотела. Те для вида камней накидали, а внизу-то что осталось?.. Песок. Его и подмыло. А весной ледоходом всю их дорогу к хренам и унесло. Вот и сэкономили! Теперь до скита только вплавь добраться можно.

Аня посмотрела в ту сторону, куда показал мальчишка. Потом перевела взгляд на лодки. Над неспешной рекой серыми плотными клочками шел утренний туман.

— Может, кто отвезет меня? Я заплачу.

— Запросто! Гони на пузырь — отвезу.

— А ты что, пьяница?

— Я — нет. Брательник это дело уважает. Ну что, согласна?

— Уговорил, Харон. Поехали!

Плыли минут сорок. Пацан греб плохо — брызги то и дело летели в Анину сторону. Она прикрылась курткой, закурила.

— Ты курево лучше спрячь. А то монахи увидят…

— И что будет?

— Узнаешь, — многозначительно усмехнулся мальчишка.

— Что же, придется поверить тебе на слово… — Аня демонстративно бросила пачку в воду.

— Вот это ты зря! Лучше бы мне отдала. Нам всегда паломницы отдают.

— А может, я не паломница.

— Ха! А кто же ты? — засмеялся он и наставительно добавил: — В скит в гости не ходят… Тем более что скоро Симеонова пятница. Сюда со всего края народ стекается. Прямой путь в рай!

— Может, я… например, журналистка!

— Тогда дура ты, а не журналистка… Братия этих журналистов не любит пуще курева. Если узнают, что ты из газеты, — сразу штаны спустят и выпорют крапивой. На той неделе я лично видел, как одну тетку пороли…

Каменка, веками омывавшая полуостров, на котором стоял Плахов, в конце концов сделала свое дело — пробила-таки небольшой канал между монастырем и городом. Со временем канал стал шире, порос осокой, окучерявился по берегам тальником, и теперь монастырь располагался на самом настоящем небольшом острове. Мальчишка не соврал, насыпную дорогу действительно размыло и добраться до обители можно было только на лодке.

Аня с интересом разглядывала, как постепенно из тумана вырастает темно-серая каменная стена, нависающая над самой водой. Затем на фоне низких туч показалась часовня. Она высоко, словно рубка, торчала над двором, и девушка невольно подумала, что монастырь чем-то отдаленно напоминает гигантскую подводную лодку…

Тем временем пацан довольно ловко подрулил к мосткам, забросил на них дорожную сумку пассажирки и попытался помочь Ане выбраться. Но она от его помощи отказалась — легко выпрыгнула сама. Достала из кошелька деньги, протянула их мальчишке. Тот взял лишь две десятирублевки, объяснив коротко:

— У нас водка дешевая…

— А ты, я вижу, честный!

— Какой есть. Ну, прощай, что ли… журналистка.

— До встречи! — Девушка по-мужски пожала ему руку. — Может, свидимся еще.

Отплыв немного, пацан оглянулся по сторонам и сказал негромко, но значительно:

— Ты с ними будь поосторожней, с богомольцами этими.

Аня серьезно кивнула. Мальчишка ей так понравился, что даже грустновато было с ним расставаться.

Старые, но еще достаточно крепкие мостки вывели девушку к тяжелым кованым воротам. Как и другие русские монастыри, плаховский служил раньше еще и крепостью. В нем хранили княжеские и боярские пожертвования, вклады, подношения от состоятельных людей, военную добычу… Все это нужно было оберегать от врагов, от постоянных набегов, да что тут скрывать — и свои, плаховские, вполне могли покуситься на это богатство. Лихого народа на Руси всегда хватало. Вот и ставили ворота огромные, тяжелые, с внушительными стальными заклепками и маленькими окнами-бойницами на высоте человеческого роста. Чтобы еще издали их было видно, чтобы лишние мысли в дурных головах отбить…

Дойдя до ворот, Аня остановилась в нерешительности. Как же пройти внутрь? Никаких тебе звонков, не говоря уже о домофонах или прочих достижениях цивилизации! Она осторожно дотронулась до прохладной, чуть шершавой металлической поверхности ворот. Даже толкнула, надеясь на чудо. Но чудо не случилось. Судя по их неприступному виду, эти закрытые ворота с легкостью бы выдержали прямое попадание ПТУРСа[6].

Самые настоящие средние века! Девушке даже почудилось, что вот-вот за воротами раздастся конское ржание и выедут из-за них всадники в черных клобуках с горящими смоляными факелами…

— Эй! — негромко крикнула она. В ответ — презрительная тишина.

— Здесь есть кто-нибудь? Откройте, пожалуйста! Эй, люди…

И вдруг… Волшебство какое-то! Справа от ворот бесшумно раскрылась прекрасно замаскированная дверца, осторожно выглянула высокая женщина, закутанная, как цыганка, в цветастую шаль. Она быстро и пытливо оглядела девушку.

Взгляд ее зеленых красивых глаз не выдал никаких эмоций. Как будто крики под воротами монастыря были обычным делом.

— Ты чего шумишь, сестра? — спокойно поинтересовалась женщина.

— Да вот хотела внутрь попасть, а никак не получается.

— А зачем тебе к нам? Ты кто?

Достав из сумки сложенный вчетверо листок бумаги, Аня протянула его женщине. Та взяла, развернула и, отставив бумагу далеко от себя — как делают люди, страдающие дальнозоркостью, принялась читать… Это было так называемое «рекомендательное письмо», ловко подделанное сотрудниками Фалдина. Во всей Москве оказался всего один историк, всерьез занимающийся «сектой Симеона». Он и помог составить это послание, ссылаясь на подобный документ из своего архива. В письме говорилось, что Анна Зверева человек надежный и проверенный и что требуется ей помочь. Письмо было подписано одним из членов секты, братом Леонидом. Такой человек существовал в самом деле. Он был задержан при облаве, которую устроили сотрудники РУБОПа на торговцев киргизской коноплей. Но в ходе многочасовых допросов у него не выдержало сердце — он скончался четыре недели спустя после ареста в «Матросской Тишине». Как раз перед самым исчезновением Сергея Котова…

— Откуда брата Леонида знаешь? — поинтересовалась женщина.

Аня скромно опустила глаза.

— Знакомый… Он квартиру снимал у моей сестры, еще два месяца назад… Потом пропал куда-то. Я не знаю, где он сейчас… Я уже давно к вам собиралась. Он обещал помочь…

— Из самой Москвы, значит, — подытожила женщина. — Ну, заходи.

За старинными воротами Ане открылся обычный деревенский вид. Небольшая площадь, строения, выдержанные в одном стиле, колодезный журавль, гордо взметнувшийся в небо, куча дров, сараи, часовня!.. Из будки выглянул волкодав, лениво покосился на нового человека и улегся, прикрыв нос лапой. Громко жужжа, пролетел невидимый шмель. И вновь — тишина. Во всем этом чувствовалось странное сонное оцепенение. Казалось, время здесь остановилось.

Женщина провела Аню к небольшому, похожему на солдатскую казарму зданию.