Так говорили в советских комедиях - Евгений Новицкий

Такая стратегия вновь блистательно себя оправдала: «Не может быть!» — ничуть не менее удачная ретрокомедия, чем «12 стульев». Зрителем овладевает здесь ровно такая же иллюзия наблюдения за всамделишной мещанской жизнью раннесталинских времен. Помимо виртуозной постановки и безукоризненной актерской игры, это подчеркивают богатые деталями декорации, стильные костюмы героев, отвечающие традициям довоенной моды, а также выразительная музыка Александра Зацепина, виртуозно стилизованная под различные стили 1920-х годов.

Но, конечно, первейшее значение приобретает тут незабываемая сказовая манера Михаила Зощенко, на которой строится весь словесный юмор комедии «Не может быть!». Как и «Операция „Ы“», эта картина состоит из трех новелл. Две из них (первая и третья) представляют собой экранизации одноактных пьесок Зощенко, а серединная, «любовная», история основана на небольшом рассказе, включенном писателем в его знаменитую «Голубую книгу».

Интересно отметить, что первая новелла гайдаевского альманаха уже была экранизирована за 35 лет до того. В короткометражной кинокомедии 1940 года «Преступление и наказание» главные роли исполнили Игорь Ильинский и Мария Миронова. У Гайдая их заменили Михаил Пуговкин и Нина Гребешкова, к которым был добавлен бронебойный дуэт Вячеслава Невинного и Михаила Светина. Впрочем, в гайдаевских нетленках всегда снимались сплошные звезды, вот и в «Не может быть!» действует весь цвет советского актерства середины 70-х.

Новелла первая. «Преступление и наказание»

В ролях:

Горбушкин — Михаил Пуговкин

Анна — Нина Гребешкова

Брат — Вячеслав Невинный

Сосед — Михаил Светин

1. Мне буквально дурно делается от твоего мычания! (Анна)

2. — За расхищение народного имущества — десять лет! (Горбушкин)

— А ты-то тут при чем? Ты-то чего крякаешь? Чего ты расхищаешь-то? Подумаешь, раз в год гнилье какое-то принесет — и газеты читать не может! Тюрьма ему снится! Вот другие заведующие несут, несут, несут… Ставить некуда! (Анна)

— А я не несу? Я, по-вашему, розы нюхаю? (Горбушкин)

— Нюхаешь. (Анна)

3. — Не пужайтесь, граждане! Который тут гражданин Горбушкин? (Милиционер)

— Они. Они, они Горбушкин. (Анна)

4. — Чего это вы, Анна Васильевна, пужаетесь? Соседа своего узнавать перестали? Куда это вы, я извиняюсь, на потолок полезли? (Сосед)

— Да так, поглядеть, чё там делается. (Анна)

— Да… От таких делов полезешь. Вижу, ведут вашего супруга… Дай, думаю, зайду, успокою даму… (Сосед)

5. — За что Горбушкина замели? По какому делу, только быстро!.. (Брат)

— Сама не знаю. (Анна)

— Да ладно, бросьте эти свои дамские штучки: «не знаю»! (Брат)

6. — Я так понимаю, вам надо всё продавать подчистую! Продукты, к примеру, я себе возьму. (Сосед)

— Продукты в продажу не поступают! Продукты я на себя беру. (Брат)

— Тогда, может быть, из текстильного товара? (Сосед)

— Нюша, покажите им быстренько пальто и костюмы. Им они в аккурат будут. Только быстро у меня, быстро! (Брат)

7. Анна, деньги этот бродяга уплатил? (Сосед)

8. — Давайте сюда деньги-то, чего вам в руках-то их держать? (Брат)

— Да ничего, я бы и подержала! (Анна)

— Тут, Нюша, нужна полная быстрота! (Брат)

9. — Ну и я чего-нибудь возьму. Уж не оставлю вас. По мере возможности. Помогу, чем… (Брат)

— Да уж спасибо, братец! Только что же это такое? Имущество прямо на глазах уплывает! (Анна)

— А вы, сестра, не можете много понимать. Человек засыпавшись по такому важному делу. Тут нам с вами одной минуты терять нельзя! Ну а которые придут — у вас и нет ничего! Жена в полной нищете! На голой койке сидит. В рубище! (Брат)

10. — Гражданин Горбушкин, мы пригласили вас по делу некоего Щукина… Свидетелем. (Следователь)

— Ой… Свидетелем! (Горбушкин)

— Так что вы, как свидетель, можете показать по этому делу? (Следователь)

— Как свидетель по этому делу я могу показать всё! (Горбушкин)

— Очень хорошо. А давно вы знаете Щукина? (Следователь)

— Щукина? Щукина я вообще не знаю. (Горбушкин)

— Вот как? Так что же вы можете в таком случае показать по этому делу? (Следователь)

— Всё! Всё, что угодно! (Горбушкин)

— Гражданин Горбушкин, за дачу ложных показаний, между прочим, полагается до трех лет лишения свободы! (Следователь)

— Ха, до трех! Это что!.. Это не высшая мера. Вот высшую меру, между нами говоря, я действительно с трудом переношу. (Горбушкин)

11. — А чьих кистей эти работы? (Покупатель)

— Чего-чего? (Брат)

— Я, пардон, говорю, чьих кистей произведения? (Покупатель)

— Минуточку… Тут покупатели про какие-то кисти спрашивают. (Брат)

— Какие еще кисти? Нет у меня никаких кистей! (Анна)

— К сожалению, у вдовы кистей нет. (Брат)

— Неважно, кисти мы сами приделаем. (Покупательница)

— Жаль, картины без подписей. (Покупатель)

— Ну какие подписи, ну чего вы цепляетесь? И без подписей всё ясно: вот берёзовая роща, вот продукты питания. Ну, берете? Только быстро!.. (Брат)

— Почем за штуку хотите? (Покупательница)

— Которая роща — сто. (Брат)

— Не смешите меня — двадцать. (Покупательница)

— Что? За чудную березовую рощу двадцатку?! Да тут одних березовых дров кубометров сорок! (Брат)

— А зачем нам ваши дрова? У нас, слава богу, паровое отопление… Ну а эта почем? (Покупательница)

— Ну, дефицитные продукты нынче сами знаете почем!.. Как отдать, триста. (Брат)

— Не смешите меня! Два синих цыпленка и полкило огурцов — триста рублей?! (Покупательница)

— Ну, я гляжу, мадам, вы в благородной пище ничего не понимаете! Это не какие-то там цыплята… Это дичь! (Брат)

— Это дичь?! А ваши цены не дичь? (Покупательница)

12. — Вы мой характер знаете — я в панику не вхожу. Тут всё надо провернуть в ударных темпах. Всё-всё продавать быстро. Пущай потом конфискуют. (Брат)

— Я, конечно, понимаю, я вхожу в ваше положение, только мне имущества жалко. Что ж мне теперича в своем доме ни сесть, ни лечь не на что будет? (Анна)

13. — Боюсь я, что костюмчик на мне несколько широковато сидит. (Сосед)

— Обыкновенно сидит. (Брат)

— Очень миленько на вас сидит. (Анна)

— Я чувствую, что широко. (Сосед)

— Откуда же широко?! Даже как бы скорее узко на вас! Даже грудью дышать не можете! (Брат)

— Нет, знаете, что-то не то… Плечи режет… Нет, узко мне, узко! Чувствую, что узко. (Сосед)

— Да вы ж только что говорили, что широко! (Брат)

— Я говорил: широко?! Я говорил: узко мне! Дышать трудно! (Сосед)

— Да где ж узко, ну где? Скорее уж широко! (Брат)

— Или широко! Пес его знает… Ей-богу, широко! Я говорил: широко! (Сосед)

— Вы прямо сами не знаете, чего хотите! (Брат)

— Они сами не понимают, чего они хочут! (Анна)

14. — Тогда я еще кактус возьму. Как бы в премию. (Сосед)

— Берите-берите, только быстро. Стул-то на место положьте! Мебель вся продана. (Брат)

— Извиняюсь. (Сосед)

— Это тоже продано. Не хватайтесь за мебель руками! Кругом всё продано! Одна вот квартирка осталась. (Брат)

— Квартирку я бы принял. Вашей квартиркой я завсегда не переставаю любоваться. Задаток хоть сейчас. (Сосед)

— Братцы-батюшки, да что же это такое?! Ну а я-то, для примеру, где жить буду? (Анна)

— Ах ты черт, это верно! Где ж вдова-то жить будет? (Брат)

— В крайности я ей угол сдать могу… Или сарай. (Сосед)

— Во! Пошли! (Брат)

15. — Ну тепереча, кажись, всё. Сейчас всё вывезут и можете дышать спокойно. (Брат)

— А ежели меня вызовут? Что я им скажу? (Анна)

— Скажете, нет ничего, вот я вся тут. (Брат)

— А может, я им скажу: на иждивении у брата нахожусь? (Анна)